Пишу, чиркаю, вновь пишу – все зло. Не то.
Да, видно, нет в стихах к лиричью дара.
Свое, с похмелья тяжкое, толкаю я перо
к листу для отработки гонорара.
При этом ясно мне - я вовсе не Есенин.
Мне никогда, как он, любовь не описать.
Моя фамилия, ну, пусть, к примеру, ...Енин
и, по большому, мне на творчество - плевать!
Вы мне опять слова: С такими оборотами
куда в поэзию, убогий, ты суешься?
Со сленгом, матом пьяным да икотою.
Ты завтра, поутру-то, где проснешься?
Отвечу: Дома! Пусть болезненным. И что?
А Ваш Есенин, со стихом своим елейным,
меж тем как выкупать в чернильнице перо,
не причащался крепким ли портвейном?
Его Москва, в его загул, была для всех
из кабаков почти наполовину.
Он пил вино, кутил, имел успех,
однако под «ПР» не ставил спину.
Его спасала новизна всех тех годов
да городничих бывших совесть, их хватало.
Ему б в пути домой, – тольяттинских ментов.
И что б тогда с ним, как с Поэтом, стало?
Он бы писал, наверняка, не о весне,
не о любви, на сон цветной похожей.
Он жутко зол бы был с утра на вся и все,
увидев в зеркале избитой свою рожу.
А я, по протоколу только штрафы оплачу
за «появление» и "неповиновение",
Сойдут следы «воздействия законного», – шучу.
И в наши времена поэт – Явление.
Есенин ведь писал как бог, не веря в Бога.
Он не пример для нас. Пусть душит нас обида,
а жизнь порой скучна, сера, убога,
мы – живолюбы, против суицида! |