О разбойнике проклятом,
Лишь покажется едва,
Впереди летит молва
И растёт, гремит набатом,
Гонит всех, как дымный пал:
“Крымский хан заворовал!
Вражья рать неисчислима –
Пропадай, простой народ,
На Москву татар ведёт
Хан Гирей, правитель Крыма.
Как ни тяжко, дай отпор,
Хоть судьбе наперекор!”
Хан глазёнки щурит сыто,
Приближённым говоря:
“Брошу русского царя
Завтра утром под копыта –
Я зовусь Казы-Гирей,
Всех храбрей и всех сильней”
У Кремля, тревогу пряча,
Войско вынуждено встать –
Впереди урусов рать.
Только вот ведь незадача:
Как сражаться будешь тут,
Ведь урусы не бегут.
Вот, когда бы побежали –
Здесь татары хороши.
Но у русских бердыши,
А вдобавок к ним – пищали,
Сколько их всего – бог весть.
Да ещё и пушки есть.
Залп – и всё, забудь о бое,
Ляг и ручки растопырь.
Хан, конечно, богатырь
И всё прочее такое,
Побежал бы он вперёд,
Ну а вдруг ядром убьёт.
Нет, наш хан не знает страха,
Он хоть с кем скрестит в бою
Саблю ханскую свою.
Но к чему гневить Аллаха?
Крымский хан Казы-Гирей
Всех хитрей и всех мудрей.
Простояли день без дела
Вражья рать и наша рать,
И пришлось заночевать
Там, где тьма их одолела.
Пала ночь, как чёрный взрыв,
Оба стана разделив.
Крымский хан в шатре высоком
Размышлял: “Силён медведь,
Но урусов одолеть
Мне назначено пророком.
То-то будет рад Стамбул!”
Думал, думал – и заснул.
Растянулся на постели –
Не тревожь никто его,
На Аллаха своего
На охоте ли, в беде ли
Хан надеяться привык.
Но Аллах большой шутник.
Русских нам учить не надо,
Как в ночи татарин лют –
Пушки стан их стерегут.
Ведь татары без пригляда
Были там, ан тут уже,
С ними будь настороже.
Дальше – как во сне бредовом:
Задремал пушкарь, а там
Он не понял даже сам,
Что могло случиться… Словом,
Пушка выпалила вдруг.
Боже мой, какой испуг!
Вмиг в смятении великом
Всколыхнулся ото сна
Русский стан. Везде слышна
Брань с угрозами и криком:
“Басурманам ночь люба!”
Началась вокруг пальба.
Смерть летит над вражьим станом,
Грохот пушек, кровь кругом,
Вопли раненых, разгром.
Голосят враги: “Беда нам!”, –
И бегут спасать себя,
Встречных саблями рубя.
А в Кремле проснулись тоже,
Поглядели: “Бог ты мой!
Ночью хан затеял бой,
Помоги крещеным, боже.
Нашим трудно, мы должны
Поддержать их со стены”
Пушки разом все взревели,
Смял татар удар двойной:
“О Аллах, шайтанов рой
Пляшет в огненной метели!”
Войска нет – бежит толпа,
Беззащитна и слепа.
Хан под выстрелы и гомон
Бегал в панике, пока
Не свалился от пинка.
Хрюкнул в луже, а потом он,
Подвернув цветной халат,
Припустил рысцой назад.
Тут и войско побежало –
Пеший конных обгонял,
Хан помчался, как марал.
Пусть ему и не пристало,
Есть же мужеству предел.
Мало кто и уцелел.
Спасена Москва-столица.
Нынче праздник у людей.
И герой победы сей
Вместе с ними веселится:
Разгромил степных врагов
Шурин царский – Годунов.
Вот пушкарь проходит боком
Между жителей Москвы:
“Не узнали правды вы.
Намекнул бы ненароком
От кого бежал Гирей,
Да не хочется плетей” |
