Заметка ««Дом в тысячу этажей» Вайса, или берегитесь Маска!» автора Старый Ирвин Эллисон - Литературный сайт Fabulae (страница 2 из 3)

Цирк превратился в храм, а спектакли - в[/i]
религиозные обряды. Чего вам еще надо?
Следующим на очереди был художник-пейзажист с мечтательными глазами,
грезивший о хрустальных мостах и розовых водопадах звезды В-4.
За ним - суетливый полнеющий парикмахер, чья рыжая напомаженная бородка
служит своеобразной рекламой его искусства. Он летит на Ф-88 к волосатикам,
чтобы словом и делом насаждать там культуру расчесок, гребней, помад и
одеколонов. Сыщик с трубкой отправляется по следу убийцы на К-54.
Стареющая кинозвезда хочет взойти на новом небосклоне. Она вернет себе
молодость на К-7.
Наследница миллионов бежит с бедным поэтом на Л-11, звезду любви...
Златокудрая красавица ищет возлюбленного, который скрылся средь
звезд...
Профессор ботаники с пестрой сумкой через плечо и его прелестная
грустноокая супруга будут изучать растительность на Ф-34.
Свергнутый с престола горемыка король снарядился в новое королевство...
Один за другим они скрываются за лиловой портьерой, судорожно сжимая в
руках разноцветные билетики, узлы и чемоданы мешают им идти. Они переступают
последний порог этого мира, чтобы никогда больше сюда не вернуться,
простосердечные переселенцы с родной планеты...

…

Он очутился по ту сторону занавеса и тотчас смекнул, что от разгадки
тайны его отделяет еще длинный белый коридор; только пройдя его до конца,
можно будет скинуть бремя любопытства.
Белые лампочки льют молочный свет, глухо звучат шаги, перебивают друг
друга голоса. Чемоданы и рюкзаки с каждым шагом становятся все тяжелее,
оттягивают руки переселенцев. Наконец и этот путь пройден. Долгое,
бесконечное ожидание. И вот медленно, как крышка гроба, открываются
массивные железные ворота. Гудящая толпа людей, которые буквально падают от
усталости, поспешно устремляется к зияющему проему. Последней в него
проскальзывает принцесса, а за ней Петр Брок. Ворота за ними мягко,
неумолимо закрываются.
Просторный зал заполнился людьми. Все как по команде уселись на свои
узлы и чемоданы.
- Я представлял себе это несколько иначе... - заметил художник,
разочарованно оглядывая голые стены, словно отыскивая на них картины.
- Хоть бы скамейки поставили... - вздохнул миссионер, который побоялся
сесть на свой жалкий баул. - У меня там дароносица, чаши и кресты,
завернутые в церковные облачения. Не дай бог, сломаются,- сообщил он сыщику.
А тот в недоумении посасывал трубку.
- Черт побери! И это зал ожидания на пороге вселенной? Скорее
напоминает приемную богадельни!
- Вот так всегда получается, - язвительно проскрипел напудренный юнец,-
когда не выделяют тех, кто богат. Я путешествую только первым классом - и на
подводных, и на обычных, и на воздушных кораблях. Я могу себе это
позволить.- Он нервно передернул плечами и стряхнул пыль с рукава своего
фрака, который задела старушка, пробиравшаяся в другой конец зала.И куда ты,
старая, лезешь?
Беззубая старушенция гордо вскинула седую голову. Ее волосы, спереди
расчесанные на пробор, походили на серебристые крылья летящего жука. На
макушке у нее была смешная шляпка, завязанная под подбородком черной лентой.
- Я графиня Кокочин!- спесиво заявила она и навела на дерзкого юнца
золотой лорнет.
- О, простите, ваша светлость, я не предполагал...- Молодой человек
отвесил преувеличенно низкий поклон и с насмешливой галантностью снял белый
цилиндр.
- Старость доставляет мне столько хлопот, - уже спокойно сказала
графиня.
- И куда же вы изволите направляться?
- Я? На Л-70!
- Черт возьми! Звезда любви...
Старуха кокетливо стукнула его лорнетом.
- Ах, проказник! Звезда молодости, а не любви... Я лечу за молодостью.
Далеко это?
- Двадцать муллеренов... Не знаю, доживете ли вы до конца путешествия!-
злорадно сообщил Лас Абела, бывший миллионер.
- Но ведь мне сказали, что путешествие продлится лишь трое суток...
- Может быть,- согласился Лас Абела,- но не забывайте, что в других
галактиках время другое и люди стареют не так, как под нашим солнцем...
- Всюду земля господня!- включился в разговор миссионер. - Если будет
на то его воля, вы умрете по-христиански, с крестом! Я везу его с собой. У
меня и освященный елей есть для соборования. Так что не беспокойтесь,добавил
он.
- А я вас в гробу надушу... - Парикмахер нажал на грушу пульверизатора.
От терпкого непривычного запаха запершило в горле.
- И меня, и меня, - закричала розовая куколка, которой очень захотелось
благоухать в объятиях своего возлюбленного поэта.
В эту минуту над отдыхающими возникла матросская шапка, лицо,
изъеденное глубокими оспинами, и черная, с желтыми полумесяцами, безрукавка.
Брок сразу его узнал - это был тот самый пьяница, который распевал похабную
песню на кольцевой улице Вест-Вестера.
- Подъем, господа, за мной! - закричал матрос, прикуривая от факела. В
глубоком вырезе на его груди виднелась яркая татуировка: космический
корабль, плывущий среди звезд. Руки у него тоже были покрыты татуировкой -
неуклюжими изображениями чудовищных неземных растений.
Матрос отпер маленькую дверцу, ведущую в темноту, и все повалили за
ним. Началась давка. Узкий коридор не спеша проглатывал одного
путешественника за другим. Он был сырой, длинный, словно пищевод гигантской
змеи, и вел то вверх, то вниз. Все шли гуськом, склонив головы, локтями
касаясь влажных стен. Далеко впереди чадил факел матроса.
Наконец там появился светлый прямоугольник, и люди воспрянули духом.
Факел исчез в нише, но его желтоватый огонь высвечивал движущуюся вереницу
тел. Когда принцесса, а следом за нею и Брок шагнули в светлый
прямоугольник, сзади захлопнулась дверь.
Бархатисто-черный круглый зал, высоко под потолком сверкает раскаленный
фиолетовый шар. Со всех сторон слышатся крики отчаяния, плач, люди
заламывают руки.
- Измена, измена, мы все здесь погибнем!
В первую минуту Брок ничего не мог понять. Но потом вдруг почувствовал
странный одуряюще приторный запах, от которого кружилась голова. Перед
глазами у него расцвел неземной красоты цветок с алыми листьями и черным
венчиком. Брок задержал дыхание - цветок исчез. Он увидел, что все
показывают вверх на металлическую трубку в стене, из которой валил и быстро
таял в воздухе белый дым. Началась паника.
Первая мысль была - спасти принцессу. Брок рванулся к стене, где, как
он помнил, была захлопнувшаяся дверь. Но двери как не бывало.
К тому же принцесса затерялась в этом безумном столпотворении. Все
стонут, кричат, плачут, стараются заткнуть чем-нибудь рты и носы.
Бывший фабрикант в отчаянии мечется по залу, словно зверь в клетке.
Миссионер Ричард Альва, охваченный мистическим ужасом, стал посреди
зала на колени, бьется головой об пол и богохульствует, проклиная своего
бога и насмехаясь над ним.
Поэт с дочерью миллионера, забыв обо всем перед лицом смерти, слились в
страстном объятии, чтоб погибнуть в упоении любви.
Художник с мечтательными глазами умирает в слезах.
Парикмахер рвет свою нафабренную бороду.
Пресыщенный юнец полной грудью вдыхает губительный запах.
Концентрация газа быстро растет, да и дыхание навек не задержишь, в
конце концов каждый напьется смерти, глоток за глотком.
Люди падают друг на друга, кучи тел громоздятся на черном мраморе.
В середине зала Брок нашел наконец свою принцессу. Когда он подбежал к
ней, она уже готова была упасть. Он подхватил ее и мягко опустил на камень.
В ее глазах мелькнуло удивление.
- Принцесса! Принцесса!- закричал Брок, в отчаянье прижимая губы к ее
виску.- Ради бога, задержите дыхание!
Но сам он от этого крика лишился последнего глотка чистого воздуха. Он
выпрямился и волей-неволей опять глотнул смертоносный газ. Голова у него
закружилась, в ушах зашумело, а перед глазами снова вырос алый, как кровь,
цветок. Это конец, конец!

…

Над головой вновь горит фиолетовый шар, только дно бархатной чаши
опустело. А круглая стена в одном месте словно треснула - сквозь узкое
отверстие пробивается свет, и что-то в нем движется... Брок бесшумно
скользнул в эту щель и очутился в стальной камере без мебели, с заклепками
на стенах. Под потолком - прозрачный человеческий череп, из глазниц и из
носа бьют лучи света.
В углу толпа полураздетых переселенцев, их руки скованы тонкой цепью.
Женщин среди них нет. Больше всего Брока поразило, что они молчат. Жуткой
тишиной веяло от этих сломленных, напуганных людей. Лишь подойдя ближе, он
увидел, что у всех во рту металлические кляпы. Концы цепей держат в руках
два краснорожих молодчика с плетками. Кроме них и матроса здесь были еще
двое. Заглянув им в глаза, Брок понял, что именно они будут решать судьбу
обманутых переселенцев.
Первый - седовласый старичок в черных очках и с на удивленье доброй
улыбкой - то горбится, то снова выпрямляется. Одет в мундир с золотыми
эполетами. На груди сверкают орденские звезды, расположенные в виде
созвездия Кассиопеи. На голове офицерская морская фуражка с надписью
"Адмирал Шурхэнд". Бородка у адмирала раздвоенная.
Второй - полная противоположность первого. Одутловатая, красная
физиономия, грубая, как у мясника, так и пышет примитивной жестокостью.
Безукоризненный темный костюм. На пальцах, на манишке и в манжетах сверкают
искорки бриллиантов. Лоб узкий, скошенный, в левом глазу монокль - для
придания грубым чертам аристократического лоска.
- Сколько?- спросил у татуированного матроса добрый старичок.
- Сорок пять из девяноста,- почтительно доложил матрос, - в том числе
пятнадцать женщин. Остальные уже в печи...
- Паршивый материал!- брезгливо бросил человек с моноклем.- Всех в ад!
- Слишком вы торопитесь, милорд!- возразил старичок. - Что-нибудь среди
них да найдется.
Он подошел к бывшему миллионеру и похлопал его по заросшей рыжей
щетиной груди.
- Взгляните-ка, милорд, на этот экземпляр. Рыжие - народ выносливый и
живут долго. Он будет хорошим рудокопом!
- Ладно, адмирал,- ответил милорд,- в шахту его.
Матрос что-то пометил в своем блокноте, и двое молодчиков отвели рыжего
в другой конец зала.
- Одного отправить на склад! - вспомнил милорд и подошел к парикмахеру,
который дрожал, как басовая струна. Милорд словно бы ненароком щелкнул его
по носу и сухо сказал: - Пятьсот шестьдесят седьмой этаж!
Матрос записал, и парикмахер очутился в противоположном углу.
Затем адмирал обратил внимание на влюбленного, в отчаянии простирающего
руки к железным дверям, которые хранили тяжелое молчание.
[i] - Сэру Марко нужен молодой раб,- сказал он,