Удаленные заметки

Интервью с совестью

- Что чувствуешь?

- Недоумение… Смятение… Горечь… Боль…

- О чем думаешь?

- Вспоминаю январь 95-го... Ту, особую атмосферу, когда удивление и ужас смешались, убивая мою душу.

- Осуждаешь?

- Кого?

- Тебе лучше знать – кого…

- Нет, не осуждаю.

- Поддерживаешь, что ли?

- Как я могу, кого-то поддержать? Я за тысячу километров в своей безопасной норе. Сижу и с тревогой смотрю на все происходящее.

- Не юли! На чьей ты стороне?

- Ни на чьей. И, в тоже время, на стороне каждого, кто сейчас глотает свою порцию недоумения и ужаса.

- Кто же, все-таки прав, а кто нет? Где правда?

- У каждого сегодня, как, впрочем, и всегда – своя правда…

- Что же, получается, что правды и вовсе нет?

- На земле ее нет. У меня есть надежда, что правда у Бога. У нашего скорбящего Творца есть правда…

- И в чем же эта, Божия правда?

- Я не знаю. У меня нет ответа. Я только верю, что она у Него есть…

- Хм… А о чем скорбит твой Бог?

- Скорбит, о том, что же Он натворил…



Безумие патриарха

Нет, не нашего. Наш патриарх, вполне разумен. Его слова понятны, логичны и звучат в унисон с мыслями очень многих россиян. Я о другом патриархе. О патриархе сербском Павле и его словах, которые были сказаны в сложный период военного противостояния. Его проповеди очень отличаются от того, что я слышу от патриарха Кирилла. Вот, что говорил Павел:


«Я заявляю — если бы ради сохранения Великой Сербии требовалось преступление, я никогда не дал бы на это согласие. Пусть исчезнет тогда Великая Сербия. Если бы таким образом требовалось сохранить и малую Сербию, я не дал бы согласие и на это — пусть исчезнет и малая Сербия, только чтобы не было крови. Нет, такой ценой — нет! Если бы такой ценой надо было бы сохранить последнего серба, и я сам бы был этим последним сербом, не было бы моего согласия!»

Можно ли понять архипастыря, который призывает отказаться от кровопролития, даже ценой потери своего государства, своей земли, своего дома? Поистине, это настоящее безумие! Но быть может в этом безумии христианства больше, чем в благословениях на пролитие крови во имя великих целей? Я не знаю.

И это не кокетство. Я действительно не знаю, где христианство. Где патриотизм — знаю, а где христианство  — не могу понять. Сочетается ли, вообще, патриотизм и христианство? Ведь в глубине души мне очень хочется быть, и патриотом, и христианином!

У меня нет вопросов к политикам. Их побудительные мотивы и цели понятны. Их действия имеют вполне ясную аргументацию. У меня нет вопросов к военным — они всего лишь солдаты. У меня нет вопросов к журналистам — они трудятся на своем пропагандистском фронте. Мой вопрос к христианам: поделитесь, что вам ближе — разумность Кирилла или безумие Павла?