Рассказ «Река играет» Владимир Короленко (1853-1921) написал в 1891 году и опубликовал в сборнике «Помощь голодающим» в издании «Русские ведомости».
«... Дружеский шёпот реки оказал мне настоящую услугу. Когда, часа три назад, я укладывался на берегу в ожидании ветлужского парохода, вода была далеко, за старою лодкой, которая лежала на берегу кверху днищем; теперь её уже взмывало и покачивало приливом. Вся река торопилась куда-то, пенилась по всей своей ширине и приплёскивала почти к самым моим ногам. Еще полчаса, - будь мой сон ещё несколько крепче, - и я очутился бы в воде, как и эта опрокинутая лодка».
Перед этим писатель сутки провёл у Святого озера с людьми разных вер, слушая их «бесплодные схоластические споры», и вынес «тяжёлые, нерадостные впечатления», которые сравнивает с ощущениями от заупокойной молитвы «над заснувшей навеки народной мыслью». Но вот он просыпается и слышит:
... — Гляжу я, братец, вовсе тебя заплёскивает река-те. Иду и думаю: чай, проходящего-те у меня поняла́ уж Ветлуга. Крепко же спал ты, добрый человек!
И говорит это сидящий у шалаша на скамеечке мужик средних лет, и звуки его голоса мне как-то приятно знакомы. Голос басистый, грудной, немного осипший, будто с сильного похмелья, но в нём слышатся ноты такие же непосредственные и наивные, как и эта церковь, и этот столб, и на столбе надпись.
— И чего только делат, гляди-ко-ся, чего только делат Ветлуга-те наша… Ах ты! Беды́, ведь, это, право беды́…
Это перевозчик Тюлин. Он сидит у своего шалаша, понурив голову и как-то весь опустившись. Одет в ситцевой грязной рубахе и синих пестрядинных портах. На босу ногу надеты старые отопки. Лицо моложавое, почти без бороды и усов, с выразительными чертами, на которых очень ясно выделяется особая ветлужская складка, а теперь, кроме того, видна сосредоточенная угрюмость добродушного, но душевно угнетённого человека…
— Унесет у меня лодку-те… — говорит он, не двигаясь и взглядом знатока изучая положение дела. — Беспременно утащит.
— А тебе бы, — говорю я, разминаясь, — вытащить её надо.
— Не миновать, что не вытащить. Вишь, чего делат, вишь, вишь… Н-ну!
Лодка вздрагивает, приподнимается, делает какое-то судорожное движение и опять беспомощно ложится по-прежнему.
— Тю-ю-ю ли-ин! — доносится с другого берега призывной клич какого-то путника. На вырубке, у съезда к реке, виднеется маленькая-маленькая лошадёнка, и маленький мужик, спустившись к самой воде, отчаянно машет руками и вопит тончайшею фистулой: — Тю-ю-ю ли-ин!..
Тюлин всё с тем же мрачным видом смотрит на вздрагивающую лодку и качает головой.
— Вишь, вишь ты — опять!.. А вечор ещё, гли-ко-ся, дальше мостков была вода-те… Погляди, за ночь чего ещё наделат. Беды́ озорная речушка! Этто учнёт играть и учнёт играть, братец ты мой».
Потом, в ожидании парохода, у рассказчика будут разговоры с другими, подъезжающими мужиками, вынужденными заночевать у переправы, и у костра один из них расскажет о нравах жителей окрестных сёл Соловьихи, Песошная, а от бывшего солдата Ефима услышит о разноверцах одной и той же семьи... И развернётся перед ним целая галерея крестьянских типов с многообразием характеров и нравов русских людей.
Но кульминацией рассказа конечно же станет эпизод, когда разыгравшаяся после дождей Ветлуга всё же унесёт не только лодку Тюлина, но и паром, который придется спасать более двух часов. И именно тогда паромщик вдруг соберётся, его взгляд станет твёрже, разумнее и он не только умело распределит обязанности помогающих, а справляется с самой трудной. Но как только опасность минует, «глаза Тюлина потухнут, и весь он размякнет».
«... А с горы, по неудобной дороге, уже сползали дна воза.
— Едут… — скорбно говорит перевозчик.
— Да ещё, может быть, не поедут, - утешаю я, - может быть, у них не важное дело.
Я иронизирую, но Тюлин не понимает иронии, быть может, потому, что сам проникнут каким-то особенным бессознательным юмором. Он как будто разделяет его с этими простодушными кудрявыми берёзами, с этими корявыми ветлами, со взыгравшею рекой, с деревянною церковкой на пригорке... со всею этой наивною ветлужскою природой, которая всё улыбается своею милою, простодушною и, как будто, давно знакомою улыбкой».
Максим Горький*: «Неразгаданная, невыразимая русская душа... Но одно можно предположить: скучна ей повседневная рутина жизни и кажется, что нарочно ищет она опасности, порыва. В рассказе «Река играет» «не похож был лентяй-ветлужаннн на литературного мужичка и, в то же время, убийственно похож вообще на русского человека, героя на час, в котором активное отношение к жизни пробуждается только в моменты крайней опасности и на краткий срок».
«И думал я: отчего же это так тяжело было мне там, на озере, среди книжных народных разговоров, среди «умственных» мужиков и начётчиков, и так легко, так свободно на этой тихой реке, с этим стихийным, безалаберным, распущенным и вечно страждущим от похмельного недуга перевозчиком Тюлиным? Откуда это чувство тяготы и разочарования, с одной стороны, и облегчения — с другой? Отчего на меня, тоже книжного человека, от тех веет таким холодом и отчуждённостью, а этот кажется таким близким и так хорошо знакомым, как будто в самом деле «Всё это уж было когда-то, но только не помню когда*?»
*Владимир Короленко (1853-1921) - русский писатель, журналист, прозаик, редактор, общественный деятель. Почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности (1900–1902, с 1918).
*Максим Горький (1868-1936) - русский советский писатель, поэт, прозаик, драматург, журналист и общественный деятель.
*Из стихотворения Алексея Толстой (1817-1875) «По гребле неровной и тряской...»
Читать рассказ «Река играет!» - https://онлайн-читать.рф/короленко-река-играет/