Исторические зерна сказаний Троянского цикла

Бессмертное литературное творение, автором которого древние греки называли слепца-аэда Гомера, таит в себе немало загадок. По воззрениям современных историков, знатоков античности, «Илиада» представляет собой искусно (по другому мнению – безыскусно, чтобы не сказать топорно) отредактированный сборник, в котором использованы мотивы шести эпических песен греческого народа (о героях Ахилле, Патрокле, Диомеде, Аяксе, Агамемноне, Несторе) и который повествует об одном из не самых драматичных эпизодов Троянской войны. В тексте поэмы исследователи обнаружили древний, «ахейский» слой (16-13 века до н.э.) и слой, современный ее авторам (10-9 века до н.э.).
Так, Агамемнон в ряде сцен выступает  как абсолютный самодержец (крито-микенская эпоха), однако в других ситуациях он - лишь один из басилеев, власть которого ограничена советом вождей и народным собранием (время архаики, "гомеровская эпоха"). Ахилл и Аякс то закованы в бронзу и несут "башенновидные щиты" (крито-микенский период), то облачены в кожаные доспехи и размахивают железными мечами ("гомеровская" эпоха). Зевс у Гомера взвешивает жребии героев на золотых весах - в ахейских Микенах найдена фреска, изображающая аналогичную сцену. В то же время в "Илиаде" и "Одиссее" нередко упоминаются «хитрые гости морей», «коварные обманщики» сидоняне (финикийцы), хотя в качестве международных торговцев они появляются в Средиземноморье не раньше 1000 года до н.э. и, следовательно, в описываемую в «Илиаде» эпоху появляться не должны.
Начинается поэма, как известно, с отказа разгневанного несправедливостью  Ахиллеса, величайшего греческого богатыря того времени (греки классической эпохи рассчитали, что действие «Илиады» происходит на рубеже 13-го и 12-го веков до нашей эры по современному летоисчислению), участвовать в сражениях с войском осажденных троянцев. И, между нами, героя можно понять: ведь он – прославленный «птолипортос», т.е., в переводе с древнегреческого, «грабитель городов». Титулованные таким образом ахейские вожди промышляли разбоем, обагряя руки в крови своих жертв. "Выплыть в море на быстрых кораблях, неожиданно пристать к чужим берегам и подвергнуть их разграблению, считалось самым благородным видом заработка", - утверждал афинский историк Фукидид. Кстати, данный титул в поэмах Троянского и Фиванского циклов, а также других древнегреческих легенд, помимо Ахилла и Аякса, «присуждался» «благочестивому» Нестору («брал» семивратные Фивы и крепкостенный Илион) и… самому Гераклу! Полипортом же нарек своего младшего сына  хитроумный Одиссей. Если учесть, что любимой добычей «птолипортов» были прежде всего красивые девушки (и лишь затем драгметаллы, оружие, доспехи, лошади и крупный рогатый скот), то Пелеева сына, конечно, смертельно обидел надменный царь Агамемнон, отобрав у предводителя мирмидонцев миловидную жрицу Аполлона.
О том, почему греки оказались под «ветристым Илионом» и чем собственно закончилась десятилетняя осада славного города, античный читатель знал из других поэм троянского цикла, дошедших до современности лишь в пересказе (содержание всего Троянского цикла излагается в сочинении «Хрестоматия» неоплатоника Прокла, об отдельных его эпизодах мы знаем из «Одиссеи» Гомера, свидетельств Аполлодора, Аполлония Родосского, Гигина, Павсания, Страбона, великих афинских трагиков и многих других античных авторов).
В самой «Илиаде» повествование обрывается так же  неожиданно, как и началось: исход войны неизвестен, троянцы не сломлены, Менелай жены не вернул. Лишь гордый Ахиллес получает известное удовлетворение: ему возвращают отобранную было наложницу, а смерть Патрокла оплачена гибелью благородного Гектора.
«Илиада», слов нет, великолепна. Она вошла в литературную сокровищницу европейской культуры, подарила миру впечатляющие типы человеческой натуры и исполненные драматизма сцены: перед нашим мысленным взором встают властолюбивый «пастырь народов» "широкодержавный" Агамемнон и оскорбленный, опозоренный рогоносец Менелай. Благочестивый, морально устойчивый мудрец Нестор соседствует с хитрецом, подлецом и честолюбцем Одиссеем; рядом с могучим, но простодушным бойцом Аяксом Теламонидом  красуется еще более могучий, жестокий и при том не пасующий даже перед богами, крепкий хозяин конских стад Диомед; вызывает наши симпатии человек чести и долга Гектор, за широкой спиной которого встает фигура счастливца и баловня судьбы Энея. Нагловатого соблазнителя Париса «пилит» за трусость в бою роковая красавица Елена; раздавленный горем престарелый царь Приам униженно просит убийцу передать ему для погребения обезображенный труп сына, в то время как его жена Гекуба и зять Антенор готовы предать родной город…
А вокруг этих и огромного числа других персонажей, от обилия которых рябит в глазах, развертываются интриги всемогущих олимпийцев, и мстительный Аполлон упорно поддерживает троянцев, в то время как голубоглазая Афина активно помогает грекам.  Эти захватывающие картины развертываются на фоне «изумрудопенного» Эгейского моря, полного зачарованных островов. Мы восхищаемся чудесными пейзажами Троады и Эллады, всякий раз, когда появляется в небесах розовоперстая Эос, освещающая мирный труд селян, заоблачные посиделки олимпийских богов и кровавые поединки между богоравными героями. Время от времени читатель улыбается: например, когда перед ним возникает написанная с обескураживающей и несколько наивной прямотой сцена обольщения Тучегонителя Зевса его супругой Герой с помощью пояса Афродиты, или когда слышится отборная ругань, изрыгаемая обиженным Ахиллесом или правдорубом Терситом насчет верховного ахейского вождя. И всё это – божественное и героическое, высокое и низкое, трагическое и смешное, повседневное и выдающееся – неизменно описывается строгим и величавым гекзаметром.
Да, великое произведение подарил нам старик Гомер (или кто-то еще), воспевший деяния греков микенского периода истории Эллады. Впрочем, какая Эллада, какие греки? В «Илиаде» Греция и греки (эллины) упоминаются только один раз, да и это упоминание признано специалистами позднейшей вставкой. Поэма, первый вариант которой, по мнению ученых, начал исполняться аэдами приблизительно в 8 веке до н.э., окончательно отредактированная в Афинах спустя лет 300 на ионийском диалекте древнегреческого языка (с вкраплением эолизмов и немногих ахейских форм), повествует о войне ахейцев против троянцев. Ионийцем, кажется, был Гомер, родившийся, по одной из версий, на Хиосе и распевавший, по преданию, «Илиаду» в «центре» ионийского мира – на острове Делос. Ионийцы, к слову, были известны в Эгеиде под именем «медных воинов» с «незапамятных времен».
Сейчас принято считать, что около 2200 года до н.э., или парой веков позднее, протогреческие племена волнами вторгаются из-за Дуная на Балканы, где в результате смешения с аборигенами формируются народы, которых традиция зовет ахейцами, ионийцами и аркадоэолийцами, или просто эолийцами.  Именно эолийцев мы находим пришедшими в архаичную эпоху из Фессалии в Троаду, где примерно в 8 веке до н.э. они возрождают давно оставленный жителями многострадальный Илион.
Примечательно, что у Гомера в поэме ни ионийцы, ни эолийцы сколько-нибудь существенной роли не играют. Лишь вскользь упоминаются в эпосе два афинских героя (в Аттике говорили на разновидности ионийского диалекта), - сыновья Тесея - снабжавшие провиантом греческое войско под Троей (да и то эпизоды с участием этих персонажей еще в античности считали позднейшей вставкой, сочиненной в угоду афинскому тирану Писистрату). Ионийцы становятся заметны на историческом небосклоне только после краха Крито-микенской цивилизации (12 век до н.э.): из Аттики, с Эвбеи и северного Пелопоннеса они устремляются на эгейские острова и юг Малой Азии, где развивают бурную деятельность. Недаром их самоназвание ("явон") принимает в древнееврейском языке звучание "яван", а в древнеиндийских диалектах санскрита - "явана" со значением "греки".
При этом ахейцы в гомеровской поэме время от времени почему-то именуются данайцами и реже аргивянами. Вражеский город Троя ни с того ни с сего становится Илионом (в одной песне город располагается в плодородной долине, в другой – на обдуваемом ветрами холме); царевич Парис немотивированно превращается в Александра; Приама, оказывается, при рождении нарекают Подарком и даже речка, протекающая рядом с осажденным городом, в верховьях именуется так (Ксанф), а в низовьях иначе (Скамандр). Понятно, что эпос – не исторический трактат, но он все-таки отражает определенные исторические реалии, хотя и в весьма причудливой, запутанной форме вопреки всякой хронологии. Так, старший богатырь русских былин по имени Дунай – персонаж, явно пришедший из эпохи пребывания антов и склавинов на Среднем и Нижнем Дунае (начало 5-го века н.э.). Он, однако, действует совместно с Добрыней, у которого есть исторический прототип, и бывает в Киеве, где княжит Владимир Красно Солнышко…
Спасибо историкам, которые нам пояснят, что раннегреческие племена, звавшиеся ахейцами, в конце третьего - начале второго тысячелетия до нашей эры действительно обрели в Фессалии, Центральной Греции и Пелопоннесе свою родину, пройдя долгий путь из области первоначального обитания всей протогреческой  общности (территория между Донцом и Днестром, по данным археологии). В хеттских документах 14-го века до н.э. мы находим упоминание о государстве Аххийява (на ахейском диалекте название звучало примерно как Ахайвуой), в египетских папирусах следующего, 13-го века читаем о «людях или народах моря» и, в частности, о воинственном народе «квш» (предполагаемое чтение - «экуэш»), в котором специалисты также видят ахейцев. Правда, о златообильных Микенах египтяне молчат. Зато говорят хетты, которым ахейцы стараются подражать. В Микенах 13-го века до н.э. по образу и подобию аналогичных сооружений в хеттской столице Хаттасусе строятся Львиные ворота и циклопическая цитадель, раскопанные Шлиманом. Именно тогда один из хеттский царей пишет ахейскому правителю любезное письмо, величая его «братом». В микенскую эпоху ахейцы активно колонизуют многие острова Эгеиды и западное побережье Малой Азии, где основывают города Милет (Малаватас хеттских хроник), Колофон и ряд других. Интересно, что в летописи времен египетского фараона Мернептаха под 1220 годом до н.э. повествуется о победе египтян над соединенным войском «лб» (ливийцев), «квш/экуэш» (ахейцев) и каких-то «трш» (о них речь ниже).
В Греции архаического и классического времени потомки большинства ахейцев влачили жалкое существование в качестве илотов (нечто среднее между государственными рабами и крепостными крестьянами) дорийских захватчиков, в 11 веке до н.э. обосновавшихся в Лаконике и других областях Пелопоннеса. Правда, некоторые ахейские общины, например, население лаконских Амикл, добились включения в число граждан дорийских полисов. К ахейскому предку возводили свою генеалогию спартанские цари из рода Агиадов, традиционно враждебного второму царскому роду в Спарте -