ЛАУРЕАТЫ 4-ГО КОНКУРСА ПРОЗЫ ФОНДА ВСМ

назад. Но играли что-то красивое из классики. Возле них остановилось вместе со мной человек пять слушателей. Девочки исполняли очередную пьеску.
- Кубинский танец сможете сыграть? - поспешил я спросить их почувствовав, что девочки заканчивают свое выступление.

- Знаем эту вещицу, - сказала та, что показалась мне постарше, - третий класс сложности. Тоська давай: раз, два… И они начали играть на две гитары одну из самых красивых пьес для шестиструнки. Исполнение было великолепное. Там все было на месте, и техника, и душа, и жаркий огонь острова свободы. Концовку они не доиграли. Видно устали. Я посмотрел на пластмассовую тарелку. Кроме мелких хлебных крошек в ней никаких денег не было. Тогда я, чтобы все, кто стояли рядом видели, достал из своей сумочки двухсотрублевку, помахал ею перед остальными и положил ее на тарелочку. Гитаристки в это время отвернулись от нас и что-то перекладывали из своих пакетов у стенки тоннеля.

 Я негромко сказал девчонкам спасибо и потихоньку двинулся по переходу. Не доходя до поворота, я услышал за спиной их голоса:

- Элка! Давай напоследок нашу любимую на две гитары?

- Ну давай, только по Агабабову,ты же знаешь, я Газиева не люблю…

  И послышались чудные звуку моей любимой мелодии. Да что там моей, любимой, наверное, всех людей на планете… Я остановился, повернулся и пошел назад.

  Они все еще играли ее, а все, кто стоял рядом, уже шумно аплодировали девчонкам.

- А деньги-то зажали все, как один, - опять подумалось мне.

  Я незаметно наклонился, достал из пакета букет роз и положил его на помост, недалеко от пустой тарелочки. Не дослушав до конца пьесу, снова тихо побрел к выходу.

   И тут услышал их нежные, но высокие и звонкие голоса в терцию. Сначала они пели на родном языке автора. Я прекрасно знал дословный перевод любимой песни.

  Вскоре запели на русском. Вольный перевод, конечно. Я свернул за поворот и… услышал топот за спиной. Та, что помоложе, догнала меня. Догнала, остановилась, протянула руку, слегка наклонила мою голову к себе и поцеловала меня. После сказала

- Спасибо вам за великолепный букет. Мы с сестрой за все свою жизнь никогда не видели таких прекрасных роз. Даже по телевизору.
 Потом достала мою двухсотрублевку и сунула мне в карман:

- А денег мы за свои концерты на улице не берем. Мы за деньги в кафе-баре на Крымской играем и немного поём. Приходите послушать…

- А тарелка?

- Это Элка для голубей ставит. Там в переходе их видимо-невидимо. Мы им всегда крошек хлебных перед уходом оставляем. Тарелка там так и лежит, никто не трогает. А кому она нужна…

И тихо ушла.

 Не знаю, почему, но мне вдруг стало как-то стыдно. То ли за себя, то ли за тех, кто на них наговаривал. А скорее за всех…

 И я ушел.

 А их пение в голове так и продолжало звучать:

- Если бы ты мог понять, что в душе моей?
 Как летит она вслед за тобой.
 Если б испытал, то же самое,
 Ты б узнал, что такое любовь…