Жены декабристов…, Пожалуй, не их отчаянные и безрассудные мужья, а именно они повинны в том, что само словосочетание «декабристское восстание» по сей день окутано романтической дымкой. Подвиг жертвенности, верность своему долгу, прекрасные, изнеженные княгини, отважившиеся ехать за мужьями на край света, « в каторжные норы» - уже одно это побуждает с благоговением произносить их нежные имена: Екатерина, Мария, Полина, Камилла, Наталья, Анна, Александра…
Им посвящали и посвящают стихи, поэмы, песни, фильмы. Они стали одним из символов нашей истории и культуры.
Всего в Сибирь уехало 19 женщин. Из них 11 жен, а остальные – матери и сестры. Из 121 осужденного Верховным Уголовным Судом декабриста, женатых было только 22 человека. В обществе того времени мужчины женились в возрасте около 30 лет, или чуть старше, а подавляющее большинство заговорщиков на момент восстания еще не достигло этих лет и просто не успели завести семью. Получается, что из 22 жен не поехало за мужьями 11. Почему?
Самым сложным испытанием для женщин была неизбежная разлука с детьми. Выезд с ними власти категорически не разрешали и поэтому для некоторых женщин долг матери был превыше долга жены. До отъезда детей не было только у Трубецкой, Нарышкиной и Ивашевой. Александра Давыдова оставила шестерых детей, Мария Волконская, выезжая в Сибирь к мужу, вынуждена была оставить на попечение родных грудного сына Николая, и он скончался в два года. Наталья Фонвизина – единственная дочь престарелых родителей, отправляясь в Сибирь, оставила на их попечение двух внуков – Митю и Мишу - двух и четырех лет. Они умерли в молодом возрасте от чахотки, так и не увидев родителей. А вот жена Артамона Муравьева Вера Алексеевна с тремя сыновьями намеревалась приехать в Сибирь к мужу, но все же из-за детей сделать этого не смогла. Перед отъездом на каторгу, муж писал ей: «Все существование мое в тебе и детях заключается. Я не впаду в отчаяние, лишь бы ты берегла себя.»
Супругам не суждено было встретиться. Надолго пережив мужа, она сосредоточила все заботы на их единственном выжившем их сыне.
Иван Дмитриевич Якушкин запретил жене покидать детей и ехать за ним в Сибирь, полагая, что только мать может дать им должное воспитание. Вышедшая замуж по страстной любви в 16 лет, она писала мужу в Сибирь: «Ты можешь быть счастлив без меня, зная, что я нахожусь с нашими детьми. А я, даже находясь с ними, не могу быть счастлива.»
Супруги больше не встретились, но их сыновья получили хорошее воспитание и образование. Их мать умерла на 11 лет раньше отца. Узнав об смерти жены Якушкин открыл в память о ней первую в Сибири школу для девочек.
Декабрист князь Федор Петрович Шаховской сам просил свою жену не ехать за ним в ссылку, а воспитывать их сына и взять свое имение в опеку из-за малолетства ребенка. Сам он сошел с ума в ссылке. Его жена, Наталья Дмитриевна, добилась его перевода в отдаленное имение. Император в конце концов разрешил перевести больного в Суздаль, в монастырь, а жене поселиться неподалеку. Здесь Наталья Дмитриевна и схоронила мужа через два месяца после приезда. Умерла она в глубокой старости, 89-ти лет, в одиночестве, пережив намного не только мужа, но и сына.
Жена декабриста барона Владимира Штейнгеля также осталась с детьми. Ждала мужа из ссылки и дождалась его. Сам женатый барон в Сибири жил гражданским браком с вдового местного чиновника. Имел от нее двоих детей. После амнистии Штейнгель уехал к детям, жене и внукам в Санкт-Петербург, оставив внебрачных детей и гражданскую жену в Сибири. Жена Штейнгеля, не поехавшая за мужем в Сибирь, дождалась его, глубокого старика, после 30 лет разлуки. Кто из них повел себя в этой ситуации честнее, не нам судить.
Только три женщины, воспользовались царским указом, освобождавшим их от брачных уз и развелись с мужьями. Это Мария Бороздина, Екатерина Бороздина, а также жена Петра Фаленберга. И вот их непростые истории.
Мария Бороздина вышла замуж против воли отца за члена Южного общества Иосифа Поджио. Ее отец беспокоился о будущем дочери. Поджио арестовали на глазах у беременной жены и отправили на следствие в Петербург. Осужденного Иосифа Поджио должны были отправить, как и остальных, в Сибирь, и Мария собиралась последовать за мужем. Однако, стараниями и связями ее отца, осужденного на каторгу не отправили, а заточили в одиночку в Шлиссельбургскую крепость, где он и провел около восьми лет. Мария ничего не знала о судьбе мужа, обивала пороги правительственных учреждений, но ответом ей было молчание. Через восемь лет молодая женщина иссякла и отступилась и, воспользовавшись дарованным ей правом на развод с государственным преступником, вышла замуж второй раз за князя Гагарина. Вскоре после этого, Поджио, рано поседевшего и постаревшего, выпустили из крепости и отправили, минуя каторжные работы, прямиком на поселение в сибирскую глушь.
И еще более запутанная история вышла с Катенькой Бороздиной, младшей сестрой Марии. Катенька пылко любила молодого и красивого декабриста Михаила Бестужева. Но браку воспротивились родители Бестужева и не дали благословения. Влюбленные расстались. Бестужев с головой окунулся в подготовку к восстанию, а предмет его любви – Катенька Бороздина через полтора года вышла замуж тоже за декабриста, молодого поручика Владимира Лихарева. Когда Лихарев был арестован, Катенька была также беременна.
Срок Лихарев получил небольшой, но Катенька за мужем в Сибирь не последовала, а воспользовавшись правом на развод, через несколько лет вышла замуж второй раз. Лихарев недолго был на каторжных работах, и уже в 1828 году он вышел на поселение. Узнав о повторном замужестве своей жены, он, по свидетельству очевидцев, словно разума лишился. Не находил себе места и попросился рядовым на Кавказ. И в битве сложил свою голову.
И последняя история. Жена Петра Ивановича Фаленберга. Вроде, как и года они вместе не прожили. Писали, что ради нее супруг во время следствия, дал откровенные показания, возведя напраслину на себя и друзей. А она благополучно вышла замуж за другого. В первые годы ссылки, Фаленберга, находившегося в полном одиночестве, одолела тяжелая депрессия. Такое душевное состояние продолжалось до той поры, пока Фаленберг не женился на дочке урядника – простой, неграмотной, но доброй сибирячке. Жили они очень бедно, но несмотря на множество проблем, были вместе всю жизнь. У них родились сын и дочь.
Вот такие истории несостоявшихся декабристок. А теперь обратимся к самым известным именам, окутанным ореолом романтичности и героизма – Екатерине Трубецкой и Марии Волконской.
В их жизни были самые мрачные этапы каторги – Нерчинские рудники, Читинский каторжный острог, тюрьма Петровского завода. Да и потом – разбросанные по Сибири заснеженные медвежьи углы. Эти женщины не просто пошли против своих семей, которые не хотели отпускать своих дочерей, но и понимали, что они будут лишены всех прежних социальных прав и привилегий. К тому же, у них забирали все наследственные и имущественные права. Выдавались только минимальные средства на жизнь, да и за них женщины обязаны были отчитываться перед начальством рудников. Свидания с мужьями им вначале разрешали только в присутствии тюремного офицера и только дважды в неделю. Только через некоторое время были сделаны послабления.
Дети, рожденные женами декабристов должны были считаться обычными казенными крестьянами. Это не полный перечень ограничений, но уже этих пунктов достаточно, чтобы оценить всю глубину их человеческого подвига.
Екатерина Трубецкая подала документы на выезд в Сибирь, когда еще шло следствие. То есть, фактически не зная, чем окончится дело мужа – казнят ли его, или отправят в Сибирь. Первая добилась разрешения уехать в ссылку. Добиралась долго, следовала по этапу вместе с уголовниками. Своего мужа, князя Сергея Трубецкого, она смогла увидеть только через полгода после поездки. И, когда увидела на нем кандалы, потеряла сознание.
Самоотверженной женщине было всего 26, Трубецкому – 30. Все, кто был знаком с ними, считали, что в основе их отношений была очень сильная любовь. Это был действительно самый что ни на есть классический случай супружеской любви и верности. У мужа не было никогда секретов от жены. Она даже якобы вышивала знамя Свободы – символ новой власти в случае успеха восстания.
Единственное, что омрачало их брак - отсутствие детей. Екатерина Ивановна даже ездила лечиться за границу, но все тщетно.
Однако, и вправду, настоящие браки заключаются на небесах. И Богу виднее, когда благословить союзы рождением детей. До ссылки детей у супругов не было. Первого ребенка Екатерина родила в ссылке через десять лет брака. Дочка Александра стала для них настоящим чудом и наградой за тяжелую жизнь.
Всего у супругов родилось девять детей. Но выжило только четверо. Три дочери и сын. Семья также воспитывала сына политссыльного Кучевского и двух дочерей декабриста Михаила Кюхельбекера.
Екатерина Трубецкая умерла за два года до амнистии от тяжелой болезни.
Это была идеальная жена – такая о которой говорят – и в горе, и в радости. Ее муж даже не хотел уезжать из ссылки во время амнистии, но сделал это ради образования детей. Вернувшись из ссылки, он больше не женился.
Их дочь Зинаида дожила до первых лет Советской власти и личным указом Ленина ей была предоставлена отдельная квартира как дочери декабриста.
История Марии Волконской совсем другая. Семья Волконских сильно отличалась от семьи Трубецких. Мария Николаевна была младше мужа на 18 лет. И вышла за него замуж по настоянию отца – генерала Н.Н.Раевского. Она жаловалась братьям и сестрам: «Волконский несносен».
Волконский был самым старшим из декабристов и радикально настроенным. Когда его арестовали, сын Николай был совсем крошечным. Много позже она узнала, что ее муж находится в крепости, а также о том, что некоторые жены арестованных решили ехать за своими мужьями в Сибирь и обратились с прошением к императору. С этого момента поведение Марии резко изменилось. Теперь она уже считала себя необходимой мужу, который впал в сильную депрессию и был готов покончить с жизнью.
Конечно, семья резко воспротивилась ее решению об отъезде, взывала к чувству материнского и дочернего долга. Но для Марии отчаянный жест самопожертвования был еще и единственной возможностью утвердить себя как личность, пойти наперекор воле любящего, но деспотичного отца, который фактически решил ее судьбу, выдав замуж за Волконского.
Марию в ее решении сильно поддерживали родственники мужа. Генерал Раевский был в ужасе от того, что его дочь отправится в Сибирь. Между тем, отъезд Марии Николаевны был обставлен иначе, чем поездка в Сибирь княгини Трубецкой.
Трубецкая, обожавшая мужа, быстро собралась и уехала без лишнего шума, а Мария долго ездила из Москвы в Петербург и Малороссию, посещала родных
