Чингиз Айтматов писательское поле

Богом. Чингиз тоже решил, помолиться рядом с Улимбеком. А чтобы не мешать ему молиться, он молился в мыслях. Ибо мысли, как считал Чингиз, несут тоже какую-то энергию в этот мир, их волны, может улавливать живая природа: земля, цветы, животные, деревья, небо, облака, звёзды. Весь мир - это живая энергия, она сама по себе создалась без Бога, - так думал Чингиз.
Чингиз думал, может, когда он начнёт молиться, поле раскроет ему свои тайны, и он молился. Молитва была простая, только что сочинённая. Он просил поле озарить его, рассказать ещё раз про Джамилю. Он просил своими словами. Ведь он никогда никому не молился, а сейчас эта молитва, шла из его сердца.
Улимбек вдруг очнулся от сна, казалось, он спал. - А это вы Чингиз, рад вас видеть на поле, со мной поле говорило.
- А вот со мной, не хочет говорить.
- Да бывает, у нас это поле в почёте, есть придание, что оно только с хорошими людьми говорит или проверяет людей, прежде чем, что-то им сказать. Насколько, вы приехали сюда Чингиз?
- Недели на две.
- Это хорошо, я думаю за две недели, поле узнает вас, и обязательно заговорит с вами. Улимбек смотрел вдаль. Поле то, оно не со всеми разговаривает, - заметил Улимбек.
И Чингиз понял, что поле сегодня с ним не заговорит.
- Не хотите ли, ко мне зайти в гости? - спросил Улимбек у Чингиза.
- Не знаю, если вам будет удобно.
- Киргизу всегда удобно, принимать гостей. У меня жена красавица Чингиз, весь дом держит в уздечке и меня, работящая, славная, сами увидите.
Они вошли во двор дома Улимбека, все прибрано, чисто, и какойто дух свободы почувствовал чингиз в этом доме чистота и порядок. Тут вышла жена Улимбека и спросила: «Улимбек с кем, это ты пришёл?».
- Это гость нашего аила, писатель мы на поле встретились.
- Он, тоже с полем разговаривает, как и ты Улимбек.
- Да, а что, ты же знаешь дорогая, поле это волшебное. Сатия разреши представить гостя - это Чингиз известный писатель. Чингиз - это моя жена Сатия.
- Простите Сатия, но я ещё не известный писатель.
- У нас в аиле все известные, добрым людям у нас почёт и уважение. Вы, тоже с полем разговариваете? - спросила она у Чингиза.
- Да, только я с ним говорю, а оно молчит.
- Поле волшебное, оно, ещё с тобой заговорит, Чингиз.
Сатия: «Да, какое оно волшебное, обычное поле. Я бы убрала это поле, и посадила лес.
- А где кони, будут пастись? Кирзизу без коня смерть, конь - это его жизнь.
- Где-нибудь будут пастись.
- А зачем, ты на поле ходишь Улимбек? - спросил Чингиз.
- Понимаешь мать, серьезно больна, вот, я и прошу поле, чтобы оно её вылечило. Позже поеду к матери узнать, как её здоровье. Сатия быстро накрыла стол. Поставила вино крепкое, прикрепкое. И еду, очень много еды. - Ты угощайся, - говорил всё время Улимбек, ешь. Чингиз стал, есть, и пить, вместе с Улимбеком. Сатия только, немного вина выпила. Улимбек спросил: «Чего не пьёшь Сатия?
- Да так, у меня ещё работы много.
- А почему вы, Бога не попросите Улимбек о выздоровлении своей матери.
- Бог слышит, да, но долго ждать его Бога, когда он там исцелит, а поле слышит. Поле одну девочку исцелило, у нас больная была, отец ходил, и упал на поле, зарыдал, просил, - вылечи мою дочь, всё отдам. И вылечило поле её. Он потом, голос слышал в голове, - ничего мне не надо от тебя, вылечу твою дочь. Вот так, вот Чингиз. А у нас Чингиз, вы найдёте то, что ищете, это я вам обещаю. Все кто не приезжал к нам, и кто гулял по полю, потом счастливыми, уезжали от нас. Я бы уехал отсюда, - сказал Улимбек, да года не те, некуда ехать, а так хотелось попутешествовать, отец, мать здесь, да и Сатия. И хозяйсто, у нас небольшое. Правда, Сатия?
- Я, тебе уеду Улимбек.
- Да так, чего-то взгрустнулось, вроде глухомань, а живёшь, как-будто в центре города, народ у нас общительный, будь, что с кем-то случится, тут же на выручку, да и поле, неохота покидать. Говорящее - это поле Чингиз.
- Да, я знаю. А мне кажется Улимбек, это не поле говорит с тобой, а ангелы или Бог – сказала Сатия.
- Нет, нет, Сатия - это именно поле говорит, природа она живая, правда Чингиз?
- Да, да подтверждаю, слова Улимбека, со мной поле тоже говорило, а потом замолчало.
Сатия: «Не верю, я в это».
Улимбек: «Ты моя жена, и должна верить в то, что верю я».
- Ой, Улимбек, - Сатия засмеялась, - если ты будешь верить в чертей, то мне, тоже верить в них.
- Вот сегодня Сатия, я и Чингиз поговорили с полем, и как-то легче на душе стало от этого.
- Да, ты просто, сам с собой говорил.
- Нет, Сатия нет.
Чингиз со мной тоже поле говорло.
Сатия: «Ну, если говорило, так тому и быть, разговаривайте со своим полем, только без меня. А сейчас Чингиз, отведайте моих лепешёк».
- Спасибо, поем с удовольствием.
А Улимбек, вино подливает в стакан Чингиза и говорит: «Выпьем Чингиз за нашу землю, за природу, за поле! Вроде глухомань, но такая сила в этой степи, в этом крае, что никуда не хочется, отсюда уезжать. Выйдешь с конём, поскачешь по степи и благодать».
- Да, вино отменное. Чингиз пригубил вина, а потом, все выпил залпом.
«Делаем по старинному методу, наших отцов и прадедов» - ответил Улимбек. Сатия улыбалась и тоже, выпила вина.
- Вы бы уезжали отсюда Чингиз, что вам молодому здесь делать.
- Да нет, уважаемая Сатия, есть здесь что-то в глухомани этой, какая-то загадка, тайна, к тому же мне город присытился, и я специально приехал в эту глухомань, чтобы увидеть природу, и получить вдохновение.
- Вы писатель?
- Да, пишу пока понемногу, но никто пока, меня не знает.
- Главное как напишешь свои рассказы, Чингиз покажи мне, или пришли, как уедешь, охота почитать, книг у нас тут, отродясь не водилось.
- Хорошо, хорошо Улимбек, вот, поле откроет свои тайны, и я напишу.
- Обязательно откроет Чингиз, поле хорошим людям всегда радо.
Чингиз призадумался, потом посмотрел на Сатию и сказал: «А вы знаете, воздух мне кажется тут другой, нежели в городе в Бишкеке. Поэтому, я поехал сюда на просторы необъятные, что надо кирзигу поле и воздух?
«И конь» - заметил Улимбек.
«А мне, ничего не надо, устаю очень сильно - сказала Сатия, - у меня козы, куры, коровы, земля, работаешь на ней, как вол, вот где жизнь».
- Да, вы правы Сатия, хозяйство - это тоже природа своего рода.
- Вы Чингиз, писать только приехали, или ещё что делать?
- Да, нет Сатия, только писать и писать. Уже поле открыло мне один рассказ, а я его забыл.
Сатия: «Да, хватит вам мужчины, про поле говорить, неживое оно, это, я вам говорю».
«Да, нет Сатия - говорит Улимбек, - как сказать, человек который чувствует многое, видит в поле море, а человек, который не видит и не чувствует ничего видит в поле грязь и колючки».
- Да, я встретил тут друзья, девочку Джамилю, так вот она мечтает, чтобы поле стало морем.
«Знаем Джамилю, хорошая девочка» - ответил Улимбек. – Вот, видишь Сатия, как посмотришь на это поле, тем оно и для тебя и будет. Мне нравится в поле, - продолжил Улимбек, что в нём такая необьятная тишина и красота, сидишь на земле, и как- будто магнитом, тебя к земле приковало, и смотришь вдаль, туда за горизонт, где возможно живёт Бог. Улимбек: «Допиваем вино, и я пошел к матери узнать как она? Очень Чингиз переживаю за неё, у нас та и врачей нет, лечимся народными средствами. А я сегодня, просил поле, просил его, чтобы матери помогло, помогает оно.
- Ничего оно, не помогает Улимбек.
- Сатия удивляюсь тебе, поле рядом, а ты не видишь в нём целительной силы.
- Не вижу и всё, не до поля мне, надо всю живность покормить, постирать белье, кушать приготовить, где я, а где поле?
- Ладно, Сатия, вот увидишь, как поле исцелит маму мою.
- Посмотрим Улимбек, дай-то Бог, дай-то Бог.
- Всё друзья, я немного выпил, настроение отличное, пойду к матери, Чингиз, ты прости.
- Нет, всё в порядке, я понимаю.
- Давай, я тебя провожу немного.
- До свидания Сатия, рад был встрече!
- И я, тоже.
Улибмек проводил Чингиза, вышел за калитку и сказал: «Ну, с полем, - ты приходи утром, часов в шесть на поле, я, как только, солнце встаёт, иду на поле.
- Хорошо Улимбек.
Чингиз пошёл домой, ему не писалось, к тому же он был пьян, он покормил кота, который зачастил к нему, и лёг спать. Проспал он до самого утра, а утром посмотрел на часы - шесть часов. И Чингиз обрадовался, выпил молока, съел хлеба и направился на поле.
Там, уже на коленях сидел Улимбек и молился. Чингиз не отвлекая его, ничего не спрашивая сел рядом, и тоже стал молиться, у каждого своя молитва к полю. Улимбек просил, чтобы его мама выздоровела. Чингиз просил рассказ про Джамилю. Улимбек поднял руки вверх и сказал: «Слава полю!», и упал наземь, поклонился полю. Потом, обратился к Чингизу: - Утро доброе для меня и тебя Чингиз.
- Что, что то случилось, Улимбек?
- Мама так болела, думал, всё умрёт, нет, поправилась неожиданно, да ещё сказала, что ей поле снилось. Только я попросил поле, как она поправилась.
- Рад за тебя, очень Улимбек.
- В честь этого, устраиваю праздник у себя,завтра собираю народ, приходи Чингиз.
- В котором часу?
- Часа в два приходи, познакомлю тебя с народом, народ у нас дружный и весёлый, и работящий. Приходи, почётным гостем будешь. А я пошёл, у меня ещё дела. И Улимбек встал и пошёл. Я услышал, то, что хотел, поговорил с полем, - ответил остановившейся Улимбек, - и ты проси, и поле тебя услышит, на коленях проси, молись полю. Оно видит, что ты за человек, и даст тебе сполна, что ты просишь. Проси.
- Я прошу Улимбек, а поле меня не слышит.
- Видно, мало ты здесь пожил, чтобы оно тебя услышало, местным, оно быстро помогает. Ты молись, и всё будет хорошо.
- Не умею, я молиться.
- А что там молиться, своими словами молись, говори: «Прошу, тебя поле». Ну, ты сам поймёшь, как молиться, поле оно слышит, если хорошо помолиться ему, да и проверит, оно тебя, что ты за челоек, выдержишь испытание, поле тогда к тебе с добром придёт, встанет, как яблочко на тарелочке с голубой каёмочкой.
- Да, я прошу, мне много не надо Улимбек, хочу рассказ про Джамилю услышать, то, что поле мне в первый раз рассказало, а оно молчит.
- Молись, приходи каждый день сюда, и оно тебя услышит.
- Я так и делаю, меня сюда какая-то сила тянет, не понимаю что за сила?
- Сила эта простая Чингиз - это природа. Ты приходи в два часа ко мне, гостей много будет, маму мою увидишь, ах, что за женщина, сама доброта. Улимбек подошёл к Чингизу: «Человек ты вроде хороший, раз к земле, к полю нашему обращаешься, не к дьяволу, так что, откроется тебе поле, оно мне сказало, правда, просило не говорить тебе об этом.
- Спасибо Улимбек.
Улимбек пожал руку Чингизу и сказал: «Я пошёл готовиться к празднику, ты обязательно приходи, я о тебе маме расказывал».
- Хорошо Улимбек, я приду.
Улимбек ушёл, а Чингиз, остался стоять на поле, как воин посреди травы. Он не слышал ни ветра, ни голосов поля, всё во мраке сейчас у Чингиза. «Не хочешь со мной говорить поле, ну и не надо, сам напишу». И он пошёл домой.
Сел за стол, разложил листочки, взял в руки ручку и стал писать. Он стал писать и говорить: «Ветер, что летишь по полю, открой свою тайну, принеси с поля рассказ, небо, что покрывает поле, откройся светом на меня». Чингиз встал, открыл дверь, чтобы влетел ветер суховей, но ветра не было. Всё тихо, и в голове тихо, ни голоса, ни звука, только мысли, веером раскладываются в его уме. Всё поле это, - подумал Чтнгиз, ещё, не схожу, ли я с ума, зашедший в дом кот, вывел его из оцепенения. Он налил ему молока, тот облизнулся, и Чингиз погладив его, опять впал в раздумье. «Всё здесь мило