Такая маленькая жизнь... О Борисе Рыжем

стихов о любви, зыбкая тень Эвридики, потерянной навсегда.

3.
Не надо ничего,
оставьте стол и дом
и осенью, того,
рябину за окном.
Не надо ни хрена —
рябину у окна
оставьте, ну и на
столе стакан вина.
Не надо ни хера,
помимо сигарет,
и чтоб включал с утра
Вертинского сосед.
Пускай о розах, бля,
он мямлит из стены —
я прост, как три рубля,
вы лучше, вы сложны.
Но, право, стол и дом,
рябину, боль в плече,
и память о былом,
и вообще, вобще.
..........................Борис Рыжий

Борис Рыжий — поэт от Бога. Таких никогда не понимают при жизни — за исключением двух-трех людей. Таких стараются унижать тонко и незаметно. Борис всегда остро чувствовал такие вещи...

Он прожил 26 лет и 8 месяцев. После его смерти было много как искренних, так и фальшивых слез, муссировался диагноз — ах, ведь он пил, он был ходячий суицид…

Живых поэтов — боятся, недолюбливают, и уж вряд ли протянут руку, случись что… Увы, увы, антологии, изданные под властными дирижерскими палочками «маститых» и «официально признанных» говорят об этом. Ну это так, к слову...

С мёртвыми порой тоже не церемонятся. Сколько неприятных мелочей в мемуарах и прочих эпистолярных жанрах! Частенько такие воспоминания приправлены плохо скрытым сарказмом, насмешкой. Некоторые передачи буквально прошиты смесью показного сочувствия и плохо скрываемого веселья. Иногда сразу и не разберёшь, то ли отпраздновать кончину человека собрались, то ли это просто повод встретиться, публично поделиться друг с другом воспоминаниями о себе.

Уж кому как не собратьям по перу дано убивать — молчанием, снобизмом, явной или скрытой завистью, выражающейся в тонкой отраве легкого пренебрежения. Даже показным сочувствием, в которое любит рядится скрытое самодовольство или злорадство. Да оно и понятно — премий на всех не хватит, публикаций, спонсоров… Чего там ещё… В общем, всяких лилипутских благ, корочек и значков, говорящих об официальном признании — по эту сторону жизни. Кстати, как правило (есть, есть счастливые исключения!) официально признанные поэты стараются признавать таких же как они, а настоящих поэтов, пророков — среди них очень мало. Практически нет. Живых поэтов — боятся, недолюбливают, и уж вряд ли протянут руку, случись что… Увы, увы, антологии, изданные под властными дирижерскими палочками «маститых» и «официально признанных» говорят об этом. Ну это так, к слову...

После смерти Бориса Рыжего один довольно успешный старший «собрат» написал воспоминания. Обозначил причастность к этой трагической, короткой чужой жизни. Имен называть не хочется. Ни к чему это. Мне показалось, что в них, в этих странных, искаженных личными пристрастиями и неприятиями, хотя внешне «доброжелательных» воспоминаниях «о себе» в первую очередь, а уж потом «о Боре» — сквозила тайная нелюбовь. Стремление обелить себя, слегка очерняя — невзначай, так, походу — того, кто послужил поводом для написания этих мемуаров. Как-то сверху вниз, слегка покровительственно, что ли… К слову, сам Борис очень любил и высоко ценил автора этих странных воспоминаний...

4.
Приобретут всеевропейский лоск
слова трансазиатского поэта,
я позабуду сказочный Свердловск
и школьный двор в районе Вторчермета.
Но где бы мне ни выпало остыть,
в Париже знойном, Лондоне промозглом,
мой жалкий прах советую зарыть
на безымянном кладбище свердловском.
Не в плане не лишённой красоты,
но вычурной и артистичной позы,
а потому что там мои кенты,
их профили на мраморе и розы.
На купоросных голубых снегах,
закончившие ШРМ на тройки,
они запнулись с медью в черепах
как первые солдаты перестройки.
Пусть Вторчермет гудит своей трубой.
Пластполимер пускай свистит протяжно.
И женщина, что не была со мной,
альбом откроет и закурит важно.
Она откроет голубой альбом,
где лица наши будущим согреты,
где живы мы, в альбоме голубом,
земная шваль: бандиты и поэты.
......................................................Борис Рыжий

Борис Рыжий в одном из стихотворений с горькой иронией назвал как-то себя и своих друзей «земной швалью» и «первыми солдатами перестройки. Павшими солдатами. Он сообщил об этом просто и иронично, без пафоса и драматизма. Просто зафиксировал факт. И назвал вещи своими именами.

Теперь нам знакомы виртуозные западные политтехнологии. Теперь-то мы умные, знаем, что все эти сценарии рассчитаны на недалёких, но тонкослёзых, сентиментальных обывателей, готовых умиляться или горевать по щелчку пальцев невидимого режиссёра, и чьи сердца «требуют перемен», «цивилизованной жизни по западным стандартам», всеобщего равенства, фантастического благосостояния, причём немедленно, без трудовых затрат и умственных усилий.

Но тогда мало кто понимал, что происходит на самом деле. Весь этот цирк принимали за чистую монету. Позволяли играть на нервах, подыгрывали эмоционально. И лишь немногие чувствовали, что вместе с переменами пришла беда.

В то время многие поэты уходили от лобового столкновения с реальностью в собственных стихах.

Одни оплакивали погубленную навсегда, как тогда казалось, страну, отказываясь верить в катастрофу и отворачиваясь от наступившей «свободы», от реальности, как от скверны.

Другие уехали в «цивилизованный мир», и отражали «ужасную российскую действительность» издалека, не имея понятия о том, в чём же она, собственно, теперь состоит.

Третьи ринулись воплощать невесть откуда свалившуюся  «историческую правду», очернявшую всё и вся, что когда-либо происходило на нашей земле, не стесняясь в выражениях, усердствуя в обличительном пафосе, не проверяя факты, не отличая реальную историю от фальсифицированной, в погоне за пресловутой актуальностью нещадно перемешивая грешное с праведным.

Кто-то погрузился в эстетику, философию, историю, замкнулся в «башенке из слоновой кости» - маленькой, да своей.

Кто-то ударился в замысловатый постмодернизм или мозгодробительный авангард, где образы реального мира были настолько искажены и зашифрованы, что становились неузнаваемыми, недоступными для моментального понимания и более-менее внятной идентификации.

Кто-то окунулся в миры готики, мистики, фэнтези, экзотики, эротики, а то и вообще предался коммерческой творческой деятельности, и там уж было точно не до жизненной правды.

К стихам Бориса Рыжего можно относиться по-разному. Любить, не любить их. Но суть в том, что они навсегда останутся художественно убедительным, реалистичным, документальным памятником страшной эпохе перестройки, за которой последовала цветная революция. Правда о том времени чётко отразилась в стихах поэта, без нытья, слезливости, без романтического флёра и ретуши. Как есть...

Стихи Бориса Рыжего. Горькие, «слишком тяжелые», как принято говорить некоторыми литераторами. Как будто в поэзии эта искренняя тяжесть является чем-то предосудительным. Может, такие стихи и нужны в первую очередь — чтобы душа не глохла, память не отказывала, сердце шерстью не покрывалось от сытой и благополучной жизни, которая – без греха, без сучка и задоринки. Стихи, где хранятся его жизнь и смерть, его потерянная, любимая им бесконечно, страна. Его любовь, громадное терпение и благодарность – по отношению к тем, кто так и не смог услышать его, пока он был живым.

Благодарю за всё. За тишину.
За свет звезды, что спорит с темнотою.
Благодарю за сына, за жену.
За музыку блатную за стеною.
За то благодарю, что скверный гость,
я всё-таки довольно сносно встречен —
и для плаща в прихожей вбили гвоздь,
и целый мир взвалили мне на плечи.
Благодарю за детские стихи.
Не за вниманье вовсе, за терпенье.
За осень. За ненастье. За грехи.
За неземное это сожаленье.
За Бога и за ангелов его.
За то, что сердце верит, разум знает.
Благодарю за то, что ничего
подобного на свете не бывает.
За всё, за всё. За то, что не могу,
чужое горе помня, жить красиво.
Я перед жизнью в тягостном долгу,
и только смерть щедра и молчалива.
За всё, за всё. За мутную зарю.
За хлеб. За соль. Тепло родного крова.
За то, что я вас всех благодарю,
за то, что вы не слышите ни слова.
...................................................Борис Рыжий

_______________________________________________

Изданные книги поэта:
И все такое. СПб.: «Пушкинский фонд», 2000.
На холодном ветру. СПб.: «Пушкинский фонд», 2001.
Стихи. 1993-2001. СПб.: «Пушкинский фонд», 2003.
Оправдание жизни. Екатеринбург: «У-Фактория», 2004.
Типа песня. М.: «Эксмо», 2006.
В кварталах дальних и печальных: Избранная лирика. Роттердамский дневник. - - М.: Искусство - - XXI век, 2014.

P.S. Замечу, к слову — при жизни была издана всего одна книга. В 2000 году. А в 2001 его не стало...

Сайт поэта: borisryzhy.ru

__________________________________________________

Прим.:
"святые 90е" — выражение Наины Ельциной, цинично звучащее, но ставшее мемом, который большинство выживших в 90е годы употребляют чаще с горьким сарказмом.
"Бандитский Петербург" — название одного из первых, после развала СССР, популярных сериалов 90х годов.

П. Фрагорийский
Из кн. Триумф ремесленника


Статья будет опубликована в литературном альманахе "Гражданинъ" (выпуск - октябрь 2020)