Жаль, что чёрно-белые иллюстрации. Ну, какой год.
В целом книга ценная, по крайней мере оказалась для меня. Узнал имена, жизнь и картины многих неизвестных мне художников. Очень краткие рассказы (страниц по 10-15), иногда с фотографиями или портретами художников, с малым количеством иллюстраций (2-5-10), но написано человеком, лично знавшим художников, потому книга и имеет особую ценность.
Рассказы (главы) о (в порядке изложения): Мясоедов, Дубовской, Маковский, Лемох, Волков, Брюллов, Шильдер, Беггров, Клодт, Киселёв, Максимов, Касаткин, Репин, Куинджи, Поленов, Левитан, Корин, Богданов, Никифоров, Суриков. Последняя глава – о меценатах и коллекционерах: Третьяков, Нечаев, Боткин, Солдатенков, Цветков, братья Морозовы, Свешников, Минин. Академический глоссарий, систематизированный каталог. Ряда выдающихся художников того времени в книге нет – Крамской, Серов, Врубель, Архипов, Юон … – потому что они либо не входили в Товарищество (Врубель), либо, возможно, руки не дошли у автора (Серов, Архипов…), я не знаю.
Конечно, для такой огромной тематики написано очень кратко (да и так 360 страниц!), потому для знакомой фамилии художника нового материала почти нет. Прочтя же о незнакомом художнике, я лез в интернет, искал биографию и произведения. Интересно, что много произведений, мало кому известных, находятся в провинциальных музеях по всей стране либо в частных собраниях, даже за рубежом.
По-моему, рассказы написаны прямо и честно, даже не всегда лицеприятно об описываемых персонах, невзирая на их художественное величие. Правда, так как весь материал написан в 20-30 годы 20 века, чувствуется опасение автора написать что-то не то о современных годах, а также что-то, не попадающее в идеологию социализма. Потому влияние политики, к сожалению, сокращает объем глав, а также уменьшает оригинальность и полноту мыслей автора.
Мне кажется, что пласт передвижников (1870-1910 годы) – это золотой век вообще всей российской живописи, включая и советский, и постсоветский период. Спасибо Крамскому, который дал идею передвижных выставок (аналог парижского Салона Отверженных) в противостоянии с Академией и был одним из организаторов движения. Самое большое отдельное, по-моему, спасибо Павлу Третьякову, который стал систематически собирать их искусство, так как верил, что российская живопись – это не что-то второстепенное по отношению к западному, а самоценно на таком же высоком уровне! Причём он собирал именно систематически, консультируясь с учёными и с отслеживанием новых течений и полноты их представления в коллекции. Он даже шел наперекор царям и прочим вельможным покупателям, стремясь получить картину в свою коллекцию.
Как всякое движение, передвижничество содержало свои течения, основных из которых было два: 1) показ реальной жизни (самой грязной, нищей, несправедливой и трудной) и 2) выделение светлых идей и красоты русской природы (эти художники считали, что жизненную грязь люди и так видят каждый день, и сами живут в ней). И то, и другое, сделанное очень талантливо, имеет смысл и право быть, и за всё это авторам спасибо! Это наша история и это наша родина. Интересно, что формализм и технические новшества (как у тех же импрессионистов и всех пост- Европы) у передвижников не ценились и не считались главными, кроме последних лет движения (1900-е годы), когда молодые художники вышли на битву со “стариками”.
Так же, как и всякое движение, передвижничество переросло свои системные идеи и пришло в тупик: что делать дальше? Сколько можно показывать жизнь/красоты? Как в реальности изменить жизнь людей? Автор совсем не касается взаимоотношений последних передвижников с советской властью, так что вопрос, увидели ли они решение заявленных ими проблем, остался открытым.
И самое последнее. Эта мысль прошла в книге и заставила меня задуматься и оглянуться. У человека с течением жизни меняются его мечты и идеалы, потому что всё живёт в реальных условиях и развивается. То, что было ценно и манило в юности, с годами может показаться наивным и неважным, а на первые роли выходят более здравые, реалистические, часто очень критические и отрицающие мысли. Тут никуда не денешься. Битиё определяет сознание. Например, мой знакомый филолог (царство ей небесное) как-то сказала, что зря Константин Симонов перестал писать стихи и перешёл на прозу. Ну, так пошло его развитие. Кто-то вообще исписывается, но не может прекратить выдавать уже посредственность. Тут, по-моему, надо уметь вовремя остановиться.
Всё, коллеги! Спасибо вам, что дочитали этот дилетантский “опус” до конца!
Если я кого-то заинтересовал книгой, ищите, читайте. Она стоит того.
