Помню имя своё

Окончил по первому разряду и был направлен в Белорусский военный округ (БВО) помощником начальника 1-го (оперативного) отделения штаба 43-й стрелковой дивизии. Будучи человеком азартным, Александр Иванович решил испытать себя в воздухе, однако в 1935 году при совершении шестого прыжка с парашютом неудачно приземлился и сломал правую ногу.

Листаем дальше его личное дело. В 1935-1937 гг. — помощник начальника отделения 1-го (оперативного) отдела штаба Белорусского военного округа (БВО). Затем в 1937-м последовал перевод в Москву: помощник, затем старший помощник начальника отделения 1-го отдела (оперативного) Генерального штаба РККА.


Краскомы перед новым зданием Военной академии имени М.В. Фрунзе на Девичьем поле. На кубе — огромный макет танка времён Первой Мировой войны

Указом Президиума Верховного Совета СССР полковник Данилов награждается орденом «Знак Почёта» (1938 г.) и медалью «XX лет РККА» (1938 г.). В 1939 году он заочно окончил Академию Генерального штаба РККА. В его послужном списке, таким образом, два высших военных образования.

Вместе с Александром Ивановичем в Москве проживали его мать, Дарья Никитична Данилова, и жена, которая, как значится в автобиографии, по причине «болезненного состояния не работает, занимается домашним хозяйством». Сестры к тому времени давно уже обосновались в Ленинграде. Елена Каурова, Ольга Зернова и Мария Артемьева работали на Путиловском заводе, Евдокия Соловьёва трудилась на конфетной фабрике.

* * *

В октябре 1939-го полковник Данилов был направлен в Киевский Особый военный округ на должность начальника 1-го (оперативного) отделения штаба КОВО. В этом качестве он находился по март 1941 года.

Работал Александр Иванович под непосредственным началом будущего Маршала СССР И. Х. Баграмяна, с которым они, в буквальном смысле, не сошлись характерами — слишком разные были по темпераменту, по стилю работы.

В мемуарах И. Х. Баграмяна «Так начиналась война» читаем: «Первое отделение, ведавшее оперативными делами, возглавлял сорокалетний полковник Александр Иванович Данилов, мой заместитель, знающий и опытный командир. В Красной Армии служил с восемнадцати лет, окончил с отличием Военную академию имени М. В. Фрунзе. В финской кампании был ранен в ногу и на всю жизнь остался хромым. Энергичный, подвижный, шумливый, он не любил сидеть на месте: всегда куда-то спешил, распоряжения отдавал на ходу. Я не выношу нервозности в работе, и поэтому с первых же дней мне пришлось сдерживать своего излишне горячего заместителя. Но на мои попытки вести работу в более спокойной и деловой обстановке он реагировал весьма болезненно».

В личном деле полковника Данилова относительно его участия в Финской кампании ничего не сказано — что, как показывает изучение архивных дел, не является редкостью для части военных, командировавшихся на Советско-финский фронт на непродолжительный период времени.


Здание Киевского Особого военного округа на улице Банковой, 11. В настоящее время в нём размещается Администрация Президента Украины

Отвечая за свой участок работы, полковник Данилов корпел над Планом прикрытия границы накануне Войны. Во второй половине февраля 1941 года последовало распоряжение: начальнику штаба КОВО М. А. Пуркаеву вместе с группой генералов и офицеров, принимавших участие в разработке этого важнейшего документа, срочно прибыть в Москву.

Вместе с М. А. Пуркаевым в столицу выехали начальник штаба ВВС генерал-майор авиации Н. А. Ласкин, начальник 5-го отдела штаба округа генерал-майор И. И. Трутко, начальник войск связи генерал-майор Д. М. Добыкин, начальник военных сообщений полковник А. А. Коршунов, начальник оперативного отдела И. Х. Баграмян и, собственно, А. И. Данилов.

Внезапный вызов в Москву, с одной стороны, встревожил: неужели разработанный план столь плох, что его придется переделывать? С другой стороны, предстояла встреча с матерью, Дарьей Никитичной, и женой… По прибытии, однако, все прояснилось: киевляне должны были принять участие в рассмотрении мероприятий по дальнейшему укреплению государственной границы.

При появлении подходящей вакансии Александр Иванович покинул штаб КОВО и 12 марта 1941 года был назначен начальником штаба 24-го механизированного корпуса (в / ч 7161). Его командиром стал соратник Котовского по Гражданской войне, генерал-майор Владимир Иванович Чистяков.

Корпус был дислоцирован на территории Каменец-Подольской области: в городах Проскуров (ныне Хмельницкий) и Староконстантинов и станции Ярмолинцы. Формировался корпус практически с нуля. В его состав входили две танковые и одна моторизованная дивизии.

45-я танковая дивизия (командир — комбриг Михаил Соломатин) дислоцировалась в районе Казимирки, Ударник, Янковцы, Баламутовка. Ее штаб располагался на хуторе Михалковицкий. На вооружении в дивизии находилось незначительное количество танков БТ и Т-26.

49-я танковая дивизия (командир — полковник Константин Швецов) дислоцировалась в районе Гилетинцы, Хмелёвка, Немечинцы. Ее штаб располагался в местечке Фельштин.

216-я моторизованная дивизия (командир — полковник Ашот Саркисян) дислоцировалась в районе Красиловская Слобода, Пашутинцы, Сковародки, Молчаны. Штаб размещался в населенном пункте Сушки.


Советские механизированные корпуса, дислоцированные в КОВО, по причине бездарного или предательского командования не смогли сыграть свою роль летом 1941 года

С марта по июнь 1941 года командирам 24-го мк удалось из необстрелянных призывников-новобранцев, причем многие даже не имели должного образования, и при самой слабой в КОВО базе (222 легких танка), сколотить полноценный корпус, который, вопреки ожиданиям, сохранял боеспособность и при общем развале фронта (конец июля 1941 года).

О фактическом подвиге командного состава 24-го мк свидетельствуют данные о состоянии корпуса генерал-майора Чистякова на март-апрель 1941 года.

Данные по личному составу: из 21.556 человек высшее образование у 238 человек, высшее неоконченное — 19, среднее — 1.947, девять классов — 410, восемь классов — 1.607, семь классов — 2.160, шесть классов — 1.046, пять классов — 1.468, четыре класса — 4.040, три класса — 3.431, два класса — 2.281, один класс — 2.468, неграмотных — 441.

«Наглядных пособий, учебных приборов, учебного оружия нет совершенно».

«Тормозом в формировании является большой некомплект комначсостава, особенно технической и хозяйственной службы, а также младшего. Так, например, в в / с 9250 (216-я моторизованная дивизия) в одной части на 1200 человек имеется только 15 человек комначсостава, в в / с 1703 (45-я танковая дивизия) на 100-120 чел. красноармейцев приходится один средний командир».

Вдумаемся в такой факт: корпус был укомплектован на 70 % новобранцами мартовского призыва 1941 года. В штабе КОВО, понятное дело, на него особо не рассчитывали, но война все расставила по своим местам.

* * *

Война, которую так ждали, так готовились к ней, обернулась катастрофой лета 41-го. Применительно к ситуации на Украине тяжкая вина лежит на командующем КОВО — Герое Советского Союза генерал-полковнике Михаиле Кирпоносе. Именно о нем в своих мемуарах напишет горькие слова Маршал СССР Константин Рокоссовский: «…В эти минуты я окончательно пришел к выводу, что не по плечу этому человеку, столь объемные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным».

Не позднее 24 июня штаб 24-го мехкорпуса получил приказ командующего ЮЗФ генерала Кирпоноса на выдвижение соединения в район Кременец. Возможно, в этом районе командование фронта предполагало создать на острие немецкого наступления контрударную группу для перелома общей ситуации в свою пользу.

Корпусу Чистякова предстояло проделать 100-километровый марш от Проскурова на Кременец в условиях почти полного отсутствия автотранспорта, изношенности имевшейся техники, при полном господстве авиации противника.

Когда противник 26 июня вышел на ближние подступы к Кременцу, 24-й корпус был все еще в 60 километрах от города, совершая марш в пешем строю и под воздействием немецких самолетов.

Противник вышел к Ровно и Острогу. Однако командующий ЮЗФ генерал Кирпонос по-прежнему полагал, что немецкая танковая группа повернет на юг в тыл войскам 6-й и 26-й армии. Поэтому он отдал приказ о создании на линии Староконстантинов, Кузьмин, Базалия, Новый Вишневец «отсечного рубежа».

«Командиры резервных соединений были срочно вызваны в штаб, — вспоминал Маршал И. Х. Баграмян. — Среди них был мой товарищ генерал-майор Владимир Иванович Чистяков, старый конник, соратник легендарного Котовского. Мы знали друг друга с 1924 года, со времени учебы в высшей кавалерийской школе.

Сейчас Чистяков командовал 24-м мехкорпусом. Приехав в Тарнополь, он сразу же разыскал меня и поинтересовался последними данными с полей сражения. Когда речь зашла о задаче его корпуса, Чистяков выразил опасение за свой правый фланг. Я успокоил друга: мне уже было известно, что правее корпуса Чистякова, в Остропольский укрепленный район, будет переброшена 1-я воздушно-десантная бригада. Она-то и прикроет его правый фланг.

— Эх, дело не только в этом, — вздохнул Чистяков. — Корпус наш далеко не тот, каким хотелось бы его видеть. Ведь мы только развернулись с его формированием. Новых танков получить не успели, автомашин нет, с вооружением плохо… Так что, дружище, если услышишь, что не так хорошо воюем, не суди строго. Знай: делаем все, что в наших силах.

Мы уже распрощались, когда я вспомнил, что в корпусе Чистякова 216-й моторизованной дивизией командует мой бывший сослуживец по Ленинаканскому кавалерийскому полку Ашот Саркисян. Спросил, как у него дела. Чистяков заговорил о полковнике Саркисяне с восторгом. Отличный командир, любимец бойцов.

Приятно было слышать, что оправдались те аттестации, которые я писал на Ашота Саркисяна, когда он еще был командиром эскадрона в моем полку. Лихой конник и душевный человек, он отличался живым и острым умом. Все схватывал на лету, в совершенстве владел любым оружием и слыл большим знатоком тактики. Бойцы так и льнули к нему, готовы были часами слушать его беседы — всегда глубокие, яркие, страстные.

— Умеет наш Ашот словом зажигать людей, — сказал Чистяков. — А сейчас это особенно нужно.

Очень хотелось мне увидеться с Саркисяном. Но так и не удалось. Мой отважный друг геройски погиб в тяжелых июльских боях…

Чистяков и командиры других соединений, выдвигаемых на отсечный рубеж, получив задачи, уехали. Но впоследствии выяснилось, что мы поспешили выдвинуть сюда наш последний крупный резерв. Фашистское командование в те дни вовсе не намеревалось поворачивать на юг свою главную ударную группировку. Враг рвался прямо на Киев», — заключает Маршал И. Х. Баграмян.

Измотанный длительными, изнурительными и предательскими, по сути, многокилометровыми маршами, которые осуществлялись под ударами вражеской авиации, корпус генерал-майора Чистякова действовал «по существу как стрелковый корпус со слабой моторизацией и артиллерийским оснащением». Только за один день 30 июня он проделал в общей сложности «марш до 150-200 км при работе моторов по 20-25 часов» (из доклада начальника Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта).

2 июля