Я смотрю сквозь и вижу девочку с бумажными глазами. Она плачет, и слёзы растворяют краску. Её глаза стекают по щекам, постепенно оставляя в глазницах пустоты – фото-рамки.
Мне так страшно смотреть на эту девочку без глаз, с бумажными ушами. Её уши сворачиваются в трубочку. Они увядают и падают на пол. Теперь эта девочка не слышит и не видит, и мне так жутко созерцать это.
Передо мной стоит девочка без глаз и без ушей, с бумажными губами. Они едва-едва шевелятся и вот вспыхивают, превращаясь в пепел, оставляя за собой только ожоги.
Просто кошмарно смотреть на эту девочку, у которой нет глаз, ушей и губ, у которой есть бумажный язык. Теперь губы не скрывают его. Язык постепенно плавится, превращаясь в олово, затекает в горло.
Я не могу смотреть на эту девочку без глаз, ушей, губ и языка. Она слишком похожа на меня…
Мне так страшно смотреть на эту девочку без глаз, с бумажными ушами. Её уши сворачиваются в трубочку. Они увядают и падают на пол. Теперь эта девочка не слышит и не видит, и мне так жутко созерцать это.
Передо мной стоит девочка без глаз и без ушей, с бумажными губами. Они едва-едва шевелятся и вот вспыхивают, превращаясь в пепел, оставляя за собой только ожоги.
Просто кошмарно смотреть на эту девочку, у которой нет глаз, ушей и губ, у которой есть бумажный язык. Теперь губы не скрывают его. Язык постепенно плавится, превращаясь в олово, затекает в горло.
Я не могу смотреть на эту девочку без глаз, ушей, губ и языка. Она слишком похожа на меня…
