ДАВНЕЕ
шли липы
роняли цвет
маленький был я парусом слез прикрытый
но это поместится разве
в рифмами сшитом
рассказе
шли липы
роняли цвет
усни мне пели предметов скрипы
крашеный бубен деревянный конь
в глобус вколдованный весь свет
против кроватки ночью бессонной
окно шевелилось куда-то летело
подушка проваливалась в бездонность
вихрь вздымал тяжелое тело
все в доме спали не спали страхи
из зеркала лезли от них не скрыться
шипели маленький станешь старше
будешь как твой отец в психбольнице
как это страшно сказать бы маме
но говорить нельзя никому
добрые липы ходят вкруг дома
сыплют цветами
если засыплют ужас то я усну
так с головою парусом слез прикрытой
плыл я и плыл тяжело до утра
рассвет глаза открывал мне
мир расцветал
что мне глобус бубен лошадка
солнце светит в кроватку
светят мне мама брат и сестра
ВЗДОХ
лунной ночью бродил я улочками твоими
очаровательный Владимир
на Волыни
под жемчужной степью неба
майской ночью бывало
глыба церкви средь деревьев белела
звезды стояли в канавах
паровозы где-то за станцией
дышали с натугой
ветерок это нес и акацией
пахло над речкой дивной
над лугой1
в саду тень колокольни
указывала на куст соловьиный
все волынней сладостней привольней
пенье окрестной долины
о городок на Волыни
СОЧЕЛЬНИК
ты сочельник чаруешь и ловишь как невод
ты растешь как еловый смолистый бор
мы рады игрушкам и свечкам и древу
что в зелени перьев приходит к нам в дом
люли Иисусе люли же люли
ты его слезами укутай Матуля
короли и святые на старинных порталах
бодрствуют ночь напрягает слух
музыка издали и свыше зазвучала
хрустнул как жемчуг первый звук
люли Иисусе
издевательски свищет привиденье метели
язвы рук о боярышник раня в кровь
в сиянье сочельника капеллы запели
воистину сегодня родился бог
люли Иисусе люли же люли
ты не будешь безногим целованным пулей
слепых и голодных укрытых газетой
спят сотни в воротах рождественский хор
асфальт и бетон им как сено вертепа
из тел сложить можно красивый узор
люли человече люли же люли
ах как одиночество тебя любит
СКОРБЬ
голову что седеет и светит будто подсвечник
когда серебряной лентой ветры порхают
несу по руслам улочек булыжных
ласточки на берегах надречных
щебечут это мало иди же
так ходить так разглядывать сцены сны карнавалы
растресканные стекла синагог
пламя глотающее корабли канаты причалы
пламя любви
нагой
так вслушиваться в рев в голодный рев народов
а он звучит не так как плач людей голодных
мира сего уж близок вечер
удой горячий чуют ноздри
потопа крови человечьей
друг друга разглядим пока не поздно
размноженный чудодейственно на всех нас
буду стрелять в себя и гибнуть многократно
я с плугом к борозде припавший
я с кодексом юрист
поперхнувшийся криком газ
я спящая среди ромашек в поле
и ребенок живой факел
и убитый бомбою в костеле
и повешенный поджигатель
я черный крестик в списках
о жатва жатва грохота и вспышек
успеет ли река очиститься от братской крови
прежде чем из руин встанут колонны столиц
ласточки черной метелью небо закроют
свистнет над головой крыло сквозь тьму птиц
иди же иди же дальше своей дорогой
ОСЕНЬЮ
в окне туч серость дождика сеть
сад это ржавость прозелень желть
в каплях на персиковых листках
круглого неба брызги блестят
слышу я слышу осенний гость
тихую воду шуршащий дождь
вижу как утром в окне моем
падает в лужу цветок огнем
может расслышу в шорохах дня
тон человеческий тон со дна
тон что так сильно остро звенит
и держит крепко неба зенит
