Не нынче ль на пороге,
От горя как в бреду,
Я почтальону в ноги
С мольбою упаду.
"Одно письмо средь прочих
У вас, наверно, есть.
Там на конверте почерк
Мужской, прямой, как честь.
Мой адрес на конверте,
Письмо мне из Москвы.
Поверьте мне, поверьте,
Его найдёте вы!.."
Старик, с мальчишкой схожий,
Быть может, поворчит,
Но, человек хороший,
Он мне письмо вручит.
Любую запятую
Целуя без стыда,
В письме твоём прочту я,
Что любишь навсегда.
Ты пишешь: будь спокойна,
Клянёшься, что придёшь...
Презренно, недостойно,
Блаженно верю в ложь.
Возможно ль быть несчастней?
Я жду тебя весь год,
Как смертник перед казнью
Помилованья ждёт.
.........................................................
.........................................................
У меня большое горе,
И плакать не могу.
Мне бы добрести до моря,
Упасть на берегу.
Не слезами ли, родное,
Плещешь через край?
Поделись хоть ты со мною,
Дай заплакать, дай!
Дай солёной, дай зелёной,
Золотой воды,
Синим солнцем прокалённой,
ГорячЕй моей беды.
Я на перекрёсток выйду,
На колени упаду.
Дайте слёз омыть обиду,
Утолить беду.
О животворящем чуде
Умоляю вас:
Дайте мне, родные люди,
Выплакаться только раз!
Пусть мольба моя нелепа,
Лишь бы кто-нибудь принёс, —
Не любви прошу, не хлеба, —
Горсточку горючих слёз...
Я бы к сердцу их прижала,
Чтобы в кровь мою вошло
Обжигающее жало,
От которого светло.
Словно от вины тягчайшей,
Не могу поднять лица...
Дай же кто-нибудь, о, дай же
Выплакаться до конца,
До заветного начала,
До рассвета на лугу...
Слишком больно я молчала,
Больше не могу.
.........................................................
.........................................................
Вот на этом самом месте
В этой комнате чужой
Мы прощались. Были вместе,
Не рассечь — душа с душой.
В эту комнату чужую
Я теперь вхожу одна.
Холодея, дохожу я
До тогдашнего окна.
Вот на этом самом месте,
Вот у этого стола,
Мы прощались. Были вместе.
Вместо смерти жизнь была.
А теперь в тиши зловещей
Взгляд вещей невыносим,
А теперь исходят вещи
Прежним голосом твоим.
Говоришь ты: — Не бывало,
Что сбывается со мной!
Обвилась, околдовала,
Стала до смерти родной,
Заповедной, сокровенной,
Тайной сердца моего,
Друг мой вечный, мой мгновенный,
Ты счастливее всего!.. —
Это ж песня! Это — ты же...
И в ответ едва-едва,
Неразборчивее, тише,
Слышатся мои слова:
— Силою тысячелетней
Сердце одарило нас...
Ты скажи хоть в миг последний,
В первый и последний раз, —
Ведь за дверью жизнь иная, —
Время ехать на вокзал, —
Знаешь, как люблю я?
— Знаю, —
Воздух дрогнувший сказал.
Не твоим ли каждым словом
Озарён мой трудный путь!
Став дыханьем, хлебом, кровом,
Слово может всё вернуть:
Как-нибудь обронишь слово,
Ставшее моей душой, —
И окажешься ты снова
В этой комнате чужой.
.........................................................
.........................................................
Знаю, что ко мне ты не придёшь,
Но поверь, не о тебе горюю:
От другого горя невтерпёж,
И о нём с тобою говорю я.
Милый, ты передо мной в долгу.
Вспомни, что осталось за тобою.
Ты мне должен — должен! — я не лгу —
Воздух, солнце, небо голубое,
Шум лесной, речную тишину —
Всё, что до тебя со мною было.
Возврати друзей, веселье, силу,
И тогда уже — оставь одну.
.........................................................
.........................................................
Есть очень много страшного на свете,
Хотя бы сумасшедшие дома,
Хотя бы искалеченные дети,
Иль в города забредшая чума,
Иль деревень пустые закрома,
Но ужасы ты затмеваешь эти —
Проклятье родины моей — тюрьма.
О, как её росли и крепли стены —
В саду времён чудовищный побег,
Какие жертвы призраку измены
Ты приносить решался, человек!..
И нет стекла, чтобы разрезать вены,
Ни бритвы, ни надежды на побег,
Ни веры — для того, кто верит слепо,
Упорствуя судьбе наперекор,
Кто счастлив тем, что за стенами склепа
Родной степной колышется простор,
Скупой водой, сухою коркой хлеба
Он счастлив — не убийца и не вор,
Он верит ласточкам, перечеркнувшим небо,
Оправдывая ложный приговор.
Конечно, страшны вопли дикой боли
Из окон госпиталя — день и ночь.
Конечно, страшны мертвецы на поле,
Их с поля битвы не уносят прочь.
Но ты страшней, безвинная неволя,
Тебя, как смерть, нет силы превозмочь.
А нас ещё ведь спросят — как могли вы
Терпеть такое, как молчать могли?
Как смели немоты удел счастливый
Заранее похитить у
...В 1937 году, сразу после рождения в семье дочери, был репрессирован и приговорён к 5 годам лагерей муж Петровых,
библиограф и музыкант В.Д.Гловачев (в 1942 он скончается в лагере).
Её поэзия 30–40-х годов выразила боль трагедии: сталинский террор, потери военного времени...
Петровых пишет о 30-х годах как о времени «безвинной неволи»...
(Энциклопедия "Кругосвет")
