На разных интернет-площадках живые люди и их двойники обмениваются мнениями, вступают в дискуссии, критикуют или анализируют литературные тексты. Такое взаимодействие стало привычным.
Порой разброс мнений бывает достаточно велик, а умение вести полемику сводится к умению поставить «диагноз» оппоненту. При этом эффективность групповой работы снижается, раскрытие потенциала каждого из участников становится проблематичным, но нередко можно наблюдать рост вовлеченности и заинтересованности в процесс т.наз. обсуждения. Подчеркну: так называемого. Разумеется, обсуждение становится необъективным, дискуссия сворачивает в сторону и заканчивается пожеланием идти «лесом». Причина такого неприятия, неумения встать на точку зрения другого человека кроется в бесспорности.
«Уши» бесспорности какого-либо постулата, абсолютной уверенности в его правильности растут из способа, каким большинству наших соотечественников «нерушимые истины» вкладывались в головы. Господство материализма было всеобщим и вездесущим.
Ленинское определение объективной реальности воспринималось как единственно верное, а иные философские концепции рассматривались исключительно с критических позиций.
Требовалось раз и навсегда определиться с точкой зрения и уже не давать себе слабины – следовать ей и следовать, «как бы ни был путь далек». Однако такой путь как раз не был далек – он был близок, короток и обрезал линию горизонта сразу за кончиком носа идущего. Развитие в этом случае тормозилось, равно как и возможность воспринимать новое.
Достаточно давно изобретательное человечество познакомилось с явлением фасилитации как развивающего образовательного метода. Стимулировать процесс поиска решений в этом случае поручается фасилитатору*. Самое удивительное в этом господине то, что он не поддерживает ни одну из точек зрения, оставаясь нейтральным.
* Слово «фасилитатор» является калькой с английского facilitator. «Facilitator» – производное от глагола «to facilitate». Сам глагол употребляется в английском с 1610-х годов и его история восходит к латинскому «facilis» (в переводе на русский означает «легкий, удобный»).
Порой разброс мнений бывает достаточно велик, а умение вести полемику сводится к умению поставить «диагноз» оппоненту. При этом эффективность групповой работы снижается, раскрытие потенциала каждого из участников становится проблематичным, но нередко можно наблюдать рост вовлеченности и заинтересованности в процесс т.наз. обсуждения. Подчеркну: так называемого. Разумеется, обсуждение становится необъективным, дискуссия сворачивает в сторону и заканчивается пожеланием идти «лесом». Причина такого неприятия, неумения встать на точку зрения другого человека кроется в бесспорности.
«Уши» бесспорности какого-либо постулата, абсолютной уверенности в его правильности растут из способа, каким большинству наших соотечественников «нерушимые истины» вкладывались в головы. Господство материализма было всеобщим и вездесущим.
Ленинское определение объективной реальности воспринималось как единственно верное, а иные философские концепции рассматривались исключительно с критических позиций.
Требовалось раз и навсегда определиться с точкой зрения и уже не давать себе слабины – следовать ей и следовать, «как бы ни был путь далек». Однако такой путь как раз не был далек – он был близок, короток и обрезал линию горизонта сразу за кончиком носа идущего. Развитие в этом случае тормозилось, равно как и возможность воспринимать новое.
Достаточно давно изобретательное человечество познакомилось с явлением фасилитации как развивающего образовательного метода. Стимулировать процесс поиска решений в этом случае поручается фасилитатору*. Самое удивительное в этом господине то, что он не поддерживает ни одну из точек зрения, оставаясь нейтральным.
* Слово «фасилитатор» является калькой с английского facilitator. «Facilitator» – производное от глагола «to facilitate». Сам глагол употребляется в английском с 1610-х годов и его история восходит к латинскому «facilis» (в переводе на русский означает «легкий, удобный»).
Сергей Сергеич Прокофьев, отличавшийся весьма язвительным характером, как-то раз имел разговор с кем-то из исполнителей его фортепианных произведений, который заметил, что одно из мест чрезвычайно трудно для исполнения.
Как известно, такие примеры встречаются в композиторской практике. В этих случаях автор вписывает чуть более мелкими нотами на отдельном нотоносце над трудным пассажем другой вариант исполнения и ставит пометку: ossia, не носящую никакого уничижительного характера и обозначающего просто альтернативный вариант. Исполнитель оставливает свой выбор на том или другом варианте, не чувствуя никаких угрызений совести или сомнений в своём профессионализме.
Сергей Сергеич выслушал музыканта, ядовито улыбнулся, написал другой вариант, но когда исполнитель открыл ноты, он увидел, что пометка стоит иная: facile (общепринятое обозначение именно облегчённого варианта). Сергей Сергеич сделал верный психологический расчёт на честолюбие исполнителей.