без греха.
«Что делать о Господи?»
- Приходи ко мне завтра
в церковь, по улице Стройной,
неси с собой денег побольше,
а если же не придешь,
анафеме я тебя, тут же придам,
и будешь в аду с чертями,
в смоле черной купаться.
- Ну что лох, что скажешь?
Молчишь, ну прощай, до скорого.
Не бойся, иди в церковь ко мне
неси всё что в доме: цепи и злато,
для церкви, роднее нет богатого брата.
А если ты бедный, то не ко мне
Иди, вон к ведуньям старушкам,
они всё наводят, а мы убираем,
ты понял меня брат.
«Ну прощай, и главное в жизни не убивай».
Тут пьяница шел, забулдыга Иван,
в руке пиво держал.
Он панк причала прилива.
«О кто-то лежит,
Пойду, посмотрю».
- Да это же лох, наверно напился,
а лохи не пьют, я знаю, наверно он умер.
«Ну что ж дружище, этот тост
за тебя я выпью, бокал прохладного
пива, я пью за лохов
всего этого мира».
- Мой лох, я с тобой
был всегда,
ты знаешь, когда-то я пил за лоха,
а лохи, по сути, безвольные люди
не нужные, совсем никому.
И я поднимаю бокал за тебя,
мой лох, нерожденный веком,
и этот мой тост опрокинет причал,
сегодняшней ночи забвения.
Хочу я забыть мой друг все себя,
но не забываю, я знаю,
что я умру как свинья,
но не как лох, а как-то спокойно,
во сне, у руля своего бытия.
А ты друг, скончался от плесени
Времени, какой ты мне друг
если ты все молчишь?
Полью на тебя я пива слегка,
как панк станешь ты рядом.
Полил панк пивко на голову лоху.
- Мы панки, пивко очень любим,
а лохи не пьют, но ты пей
из бутылки моей,
пей до дна последний глоток,
как глоток сентября.
И падают листья, - ты лох,
а это ничто, в этом ужасном мире.
Ты тот, кто не гладил того,
чье имя написано сверху,
не видел ты жизни.
Покойся с пивком, мой лох до небес,
а я пошагал где-то по жизни.
Ушел панк небритый.
И вот идут два полицейских.
Идут и видят лоха,
а рядом потухшие свечи,
костер на груди, шприц и бутылка.
- Да что скажут в отделе?
- Давай, потащили его на улицу восемь,
пусть лучше отдел Иванова,
расследует это дело.
А лоха не будет на нашем участке,
и они понесли его на улицу восемь.
И там он лежит, и теперь как дитя,
заваленный чьим-то безжалостным мусором.
Эпилог
Лежит человек на асфальте печали,
В глазах мокрый иней
В ботинках вуали.
Проходит прохожий
И смотрит лукаво,
Пройдет мимо просто,
Не скажет ни грамма.
Шаги за шагами
Все ходят уж прямо,
Бросая свой взгляд довольного хама.
За коркой прохожих, лежит безразличье,
Пустое их место на паперти славы.
Лежит человек, не трогай сандалии,
Лежит он века, а с ним и печали.
И кто-то украдкой посмотрит лукаво,
Подумает пьяный, а он и не пил,
Лишь мертвое тело, спасти нам не дали,
Протух человек, лежащий веками.
Никто не сказал, никто не помог,
зачем же он жил, если все словно гады.
