Первая Ступень

отдалении, не решаясь приблизиться, чтобы не мешать волхву. Казалось, над всем городом повисло молчание. Не пели птицы в придорожных кустах, не кудахтали куры у дворов, не слышно было гомона людей, не стучали молотки в кузнице, даже листва на деревьях замерла не шелохнувшись. Волхв скрылся из вида, и город потихонечку начал отмирать от молчаливой оторопи. Заскрипели телеги, зачирикали воробьи, стали слышны разговоры.
- Что это было? – спросил князь у Колороса.
- Мир похоже сдвинулся, - с посеревшим лицом почти одними губами, без голоса ответил маг.
- И что теперь нас ждет?
- Никто не знает. Будем жить и ждать знаков. Думаю, они обязательно вскоре появятся.
- Смотрите, - закричал звонкий мальчишечий голос.
Все обернулись на вскрик. Мальчонка сидел верхом на заборе и указывал рукой на запад, в сторону ухода волхва. Посреди неба, деля его напополам шла разделительная линия с черными рваными краями, средняя часть была ослепительно белой, что в сочетании с черной окантовкой навевало почти животный ужас. Небо вокруг было по прежнему голубым с чуть сероватой осенней дымкой.
- Что это за знамение? – спросил князь у замершего Колороса.
- Волхвы совет держат. Я о таком только в старых книгах читал. Поспешу я к верховному, может быть Элорад что-нибудь нашел, что объяснит нам произошедшее.
- Ступай.
Князь, отпустив мага, обратил свое внимание на сокольничего:
- Пойдем, Микола, посмотрим на соколят, коли получится.
Они отправились на задний двор князя, где были обустроены большие и поменьше клетки для соколов. В самой большой, завешенной с трех сторон, от лишнего беспокойства и свила свое гнездо соколиха. Они подошли к завешенной стороне, прислушиваясь, что творится внутри. Тихий соколиный клекот перемешивался с писком малышей. Князь потихоньку заглянул за занавесь через маленькую щель. Соколиха чистила малышей, перебирая опасным острым клювом пух на потомстве. Через несколько мгновений насторожилась, почувствовав чужой взгляд, распустила крылья, прикрывая соколят. Те затихли, ни звука. Тут с другой стороны подошел ловчий с угощением для соколихи, упитанная перепелка трепыхалась, чуя скорую гибель. Ловчий запустил жертву в щель, специально сделанную для кормления, птаха заметалась. Соколиха, еще раз бросив внимательный взгляд на шевельнувшийся занавес, с быстротой молнии схватила перепелку и вернулась обратно в гнездо, неся в лапах уже не живую тушку. Положив на край гнезда, склевала все, и перья, и кости, потом отрыжкой накормила своих деток. Князь, почти не дыша наблюдал за ней. Не виданное зрелище гордой птицы, принесшей свое потомство в неволе, завораживало. Птенцов было много, не бывает на воле больше трех-четырех соколят. А тут восемь.
- Вы ее почаще кормите, - сказал князь, отойдя от клетки, - не пять раз, каждый час ей угощение приносите, да разное, что не нужно ей будет, она лишнего не возьмет.
Микола, погруженный в свои тревожные думы, кивнул:
- Добре, княже, распоряжусь. Позволь домой отлучится?
- Иди, до завтра ты мне не понадобишься, коли что, кликну. Есть на кого хозяйство здесь оставить?
- Ефим за старшего останется.
- Ступай.
Микола Авдеич, дав все распоряжения, небольшому верткому, с ясными зелеными глазами, да рыжими вихрами на голове, Ефиму, понурив большую седеющую голову пошел домой. Не спешил, по дороге все думал свою тяжелую думу. Как случилось так, что Алена пропала. Волхв сказал, что зеркало виновато, или не так, что в зеркалах дело. А князь любопытство указал. «Что же ты, доченька натворила?»
Дошел до крыльца Микола, да и сел на нем, не несут ноги в опустевший дом. Долго он сидел, свесив голову к своим большим широким ладоням, и вдруг услышал плач, где-то снизу от себя, огляделся, в уголке под крыльцом седела и тихонько плакала сенная девушка, особо близкая к Алене. «Ну вот, не только я кручинюсь». Он обошел крыльцо:
- Не плачь, слезами уж не поможешь. Чародей сказал надо знаков ждать.
- Не велите казнить, хозяин, одна уже знаков дождалась, да и пропала. А как все пропадем?
- Каких знаков, что ты знаешь?
- Да надысь Алена увидела в зеркале, через марево мужское лицо. Сказала, что это знак от суженного, дескать скоро под венец. А суженный ее вовсе не княжич, не люб он ей.
- Так что ж она молчала, коли не люб. Никто силком бы не отдал, не стал бы я любимое дитя неволить на нелюбого. А что за молодец в зеркале был? Видала? Описать сможешь? – Микола Авдеич встрепенулся: «Догнать, коли признаю кто, если свой, так не должно с Аленой ничего дурного случиться».
- Нет, я не видала, Алена рассказала тишком, просила не выдавать ее. Сказала, что одежда чудная, не нашинская, и волос короток. Глаза голубые и улыбка красивая. Боле ничего.
Микола Авдеич кликнул дворового мальчонку и велел во весь дух бежать за Колоросом. Возможно новое обстоятельство поможет внести какую-то ясность. Ведь, как понимал сокольничий ни у князя, ни у чародеев, ни даже у волхва не было понимания, что на самом деле произошло с Аленой, как ее вернуть и какие будут последствия ее девичьего любопытства.
- Ты, девонька, ступай в Аленину светелку, да жди нас с чародеем. Лишнее никому ничего не болтай.
- Слушаюсь, хозяин.
- Да, и пошли к нам в Прасковеины покои старую няньку и Волюшу.
Девушка убежала, а Микола Авдеич еще посидел пару минут и пошел на разговор с женой. Их отношения не были теплыми и по молодости, а уж теперь, когда жена второй год лежала, они виделись только по большим праздникам, когда ее усаживали в подушках в горнице, а Микола Авдеич поздравлял дворню, одаривая кого пряником, кого монетой. В комнате жены Микола Авдеич последний раз был в день рождения Алены. Когда родилась пятая дочь, он точно уже знал, что еще раз пробовать зачать наследника не будет. А влечения тела и души к своей супруге он не испытывал. Когда жена была в силе, занималась домом, дворней, он не лез в ее дела, она их вела сама. А как стала вне сил, нанял ей двух помощников. Управляющего, приходившегося ему троюродным племянником, выросшим в доме брата сиротой по кончине обоих родителей от черной болезни. Она тогда выкашивала целые деревни, особенно на западных окраинах княжества. Старый князь поставил на дорогах заставы и никому не разрешал ходить, чтобы не разносить болезнь. А волхвы вышли из леса и рассказали людям, что страшная болезнь лечится звоном, в больших селах и городах повесили звонницы, и звонари, сменяя друг друга, сутками звонили в колокола или, где не было колоколов, просто в кусок звонкого железа. Через неделю болезнь отступила. Хоронили всех огнем, вот из такого огня и вылез на четвереньках малыш, как он остался жив после болезни и огня никто не знал. Вот старший брат и взял троюродного племянника в дом, вырастил вместе с четырьмя своими сыновьями. А как брат ушел в иной мир, лишним стал молодой человек в том доме, пошел в найм, а Микола Авдеич его и взял в свой дом на помощь Прасковее. Второй помощницей стала старшая горничная, крупная, мощная, чуть ли не выше самого хозяина, она легко вошла в свою роль хозяйки по дому, вся челядь ходила у нее по струнке. Она лучше всех понимала свою хозяйку, знала уклад в доме и поддерживала идеальный порядок, какого не было и в бытность жены. Микола Авдеич ценил Варвару, никогда не перечил по пустякам, коль сказала обувь в слякоть осеннюю дворне снимать, входя в дом, так пусть оно так и будет. А к хозяйской обуви был приставлен мальчишка, он встречал хозяина, снимал с него сапоги и подавал мягкие онучи. Микола Авдеич оценил удобство домашней обуви и теперь переобувался в любую погоду.
Тихо войдя в комнату супруги он застал ее, льющей слезы по своей младшенькой. Увидев вошедшего мужу, женщина засуетилась, вытерла слезы, стала поправлять сбившееся одеяло, неловко пыталась улыбнуться нежданному визиту мужа.
- Здравствуй, Прасковея, вот такая у нас беда приключилась, - Микола Авдеич сел на стул, стоявший подле кровати. Прасковея любила, когда горничные читали ей книги, рассказывали обо всем, что происходит в доме, в городе.
Глаза жены опять наполнились слезами.
- Ты не плачь, слезами теперь не поможешь, а тебе, лекарь говорил, расстраиваться нельзя. Молись, всеми своими силами молись, материнская молитва сильнее всего.
Прасковея кивнула.
Микола Авдеич поднялся.
- Пойду я, чародея кликнул, пусть еще раз зеркало осмотрит, да с девкой потолкует, которой Алена про видение в зеркале рассказала. Авось что и прояснится. Молись.
С тем и вышел.

***
Часть 3.
…Продолжаем разговор.
Собрав свои, казалось уже последние, умственные силы, мне очень хотелось блеснуть чем-либо и поразить гостью, поэтому я сделал очередную глупость, включил телевизор. На экране шла реклама памперсов. Симпатичный бутуз в светло-зеленом боди демонстрировал активность и через секунду здоровый сон. Истошный визг опять посетил мое скромное жилище. Я мгновенно выключил экран, но было поздно. Красавица рыдала, съежившись калачиком на стуле и трясясь мелкой дрожью. Что с этим делать, я не понимал. Поэтому не придумал ничего умнее, чем попытаться подойти, обнять и хоть как-то успокоить. Как только я шагнул в направлении гостьи, протянув руки для объятий, в руке у нее появился нож, лежавший до этого мирно на столе для нарезки хлеба. Став средством самообороны, нож трясся в руках перепуганной девушки, но задешево отдавать свою жизнь она не собиралась. Я поднял руки вверх:
- Ну теперь то тебя что так напугало?
- К-как можно? За что убили дитя? Ну не было у него на одежке оберегов, няньки-дуры, но младенец то при чем? Такой милый, здоровый…
- С чего ты взяла, что его убили?
- Так только гуликал, улыбался, ручками-ножками под музыку сучил, и все, бездыханный…
- Он просто спал…
- Не засыпают дети так, им успокоиться нужно, а это явно черными силами душу вынули, вот только был здоровый, красивый, и вот без движения.
- Ты где кровь видела?
- Какую кровь?
- Ну с чего ты взяла, что он умер?
- А как иначе?
- Ну, это тебе просто эпизоды показали, вот он бодрствует, а вот спокойно спит. Реклама это. Памперсов, - ох, лучше бы я дольше спрашивал про богов…
- В смысле эпизоды. Он не настоящий?
- Почему не настоящий?
- Ну жизнь человека – нить, если она прервалась, значит человека не стало на этом плане бытия.
- Как не стало? На каком этом плане?
Нет, все-таки мы говорим на разных языках…
Что же делать мне с ней, или вообще ничего не делать, а это гениальная идея. Ждать, пока сама проявит интерес, начнет спрашивать. Только вот смогу ли понятно объяснить? У нее все через призму волшебства.
Она смотрела на меня не понимающим взглядом, видимо мои вопросы ее тоже ставили в тупик. Это как слона показали трем слепцам с трех сторон…
- Марута, послушай, у нас нет вашей магии, нет волшебства, многие вещи тебе кажутся не понятны просто потому, что у вас их нет. Я тебе любое действие могу объяснить…- и тут у меня в голове опять взорвалась бомба. Как объяснить электричество, телевидение, двигатель внутреннего сгорания. Наши дети, рождаясь, видят это все вокруг и не задают вопросов. Для них это данность. Просто есть и все. А для нее… Как ей это объяснить?
- Давай сначала.
Она недоверчиво кивнула.
- Вот смотри, на примере колеса. Есть изображение. Любое. Нарисовали колесо. Так не страшно?
Включается в процесс. Глаза заинтересованны.
Я