Приближался прохладный, насыщенный ароматами нагревшихся на солнце фруктов и свежей травы, вечер. С моря тянуло ласковым влажным ветерком. День был особенно жарким, поэтому вечернее время ожидалось селянами с нетерпением. В этот час обычно начинал возвращаться с дальних пастбищ скот. Коровы медленной цепочкой тянулись со стороны гор с угрюмым и утомленным видом, как труженики-селяне, которые возвращаются с полей после дневных работ. Заходя в знакомые ворота, каждая из них бросала ленивый (а может неодобрительный) взгляд на своих хозяев, как бы упрекая их: - Вот... сидите тут, а я день деньской тружусь...жую траву, чтобы вы пили мое молоко. И где ваша благодарность...
Вскоре после прихода коров, в каждом дворе можно было услышать звяканье тугой струи о жестяное ведро: начиналась вечерняя дойка. Дом Гочи Чантурия тоже не был исключением. Коров у них было три: двух из них доила его мама, одну, самую молодую и ветреную из них, доил он сам. Это была рыженькая, тощенькая коровка по кличке Бубу. Гоча полюбил ее сразу, как только она появилась на свет: какая-то она была необычная, с кокетливым игривым взглядом, "не от мира сего", как говорила мама, и очень обидчивая. Однажды Гоча легонько ударил ее по шее за упрямое нежелание идти в стойло. После этого она категорически отказывалась есть из его рук, отворачивала голову, больно била хвостом (в общем, вела себя подобно девице, разобиженной на своего возлюбленного); прошло несколько дней, пока был брошен белый флаг перемирия. Хозяина она очень любила, с жадностью требовала его ласки, тыкаясь в него своим влажным носом, и на дойку подпускала только его - своего любимца.
И случилось так, что в этот вечер Бубу не вернулась домой с выпаса. Гоча и мама в унынии прождали еще пару часов в надежде, что она появится (мало ли где она задержалась по своим коровьим делам), но после сын решил, что пора отправляться на поиски. Выйдя из дому, он с тревогой в сердце побрел в сторону гор. Проходя мимо дома старика Бадри, он увидел последнего срезающим спелые янтарные грозди винограда с лозы. Ягоды казались такими тугими, что ткни их легонько, и из них брызнет теплый, сладкий, как мед сок. Парень невольно облизнулся.
- Гамарджоба, бидзиа Бадри (Здравствуйте, дядя Бадре - менгр.)! - поздоровался на ходу Гоча, с вожделением глядя на аппетитные грозди. - Корову мою не видали? Рыжую...
- Вар (Нет). Не пришла? Моя уже в стойле. Это ты за ней так летишь?
- Да, буду искать...
- Послюшай... Левана же знаешь?
- Ну, знааю, - озадаченно протянул Гоча, пытаясь вывести в голове логическую цепочку, как пропажа коровы связана с ветеринаром Леваном. - Разве он мог украсть мою корову?
- Да, нее... - замахал руками Бадри. - Тут другое... Раз уж ты все равно туда идешь, отнеси к Левану мою белую курицу. Зачахла... Что с ней не знаю... Была б другая курица, и церемониться бы не стал, сразу в суп, но эта... Самая лучшая наседка. Может он что-то посоветует.
- Да, вы что, бидзиа Бадри? Как же я пойду с курицей искать корову? Несподручно как-то? - выпучил глаза Гоча.
- Ну, не откажи, генацвале (дорогой), помоги старику. Я не могу отлучиться из дома. А я тебе за это винограда дам, - продолжал Бадри, зная, что у семьи Чантурия был неурожай винограда в этом году (видно мама нажаловалась). - Смотри, какой отборный... Крупный как орех...А сладкий...
- Чгиро (хорошо), - несколько колеблясь, ответил Гоча. Давайте свою курицу...
Слабое здоровье не помешало курице пребольно тяпнуть молодого менгрела за палец.
- Аа, - завопил Гоча, - а говорите зачахла...клюется, как орёл.
- Да она смирная, мухи не обидит, -
Бадре попытался схватить ее за лапы, надеясь, что в положении "головой вниз" последняя будет посговорчивей, но в этот момент несушка резко рванулась и, вскочив на голову хозяина, остервенело клюнула его в лысину.
- Мазаквал (черт возьми)! - взревел Бадре. - Гоча, держи ее!
Парень протянул руку, пытаясь схватить негодницу, но она с диким кудахтаньем слетела на землю и бросилась удирать. Гоча рванул за ней. Сбив по дороге стремянку, стоящую возле виноградника, ведро с водой и маленького внука Бадре, который вышел из дома, с любопытством наблюдая за этой возней, гость, наконец, поймал курицу и поудобнее зажал ее под мышкой, так что торчал только ее клюв.
- Ну я пойду... За виноградом зайду завтра, - предупредил он. Сжимая квохчущую несушку, Гоча шел по дороге, не забывая внимательно осматривать окрестность, выглядывая свою незадачливую корову.
Нести курицу было неудобно. Мало того, что она была (возмутительно для чахлой птицы) упитанной, она еще была и хитрющей бестией. Иногда притворяясь спящей, она расслабляла свое тело, и когда Гоча тоже ослаблял хватку, она начинала ерзать, бить крыльями и дергать головой, пытаясь клюнуть противника.
Изрядно намучившись, Гоча вздохнул с облегчением, когда увидел дом Левана. А у того, судя по всему, были гости. Из дома доносились громкие, разогретые чачей, голоса, перемежавшиеся смехом. Зайдя во двор дома, несчастный искатель коровы увидел жену Левана, которая выходила из дома, неся гору грязной посуды.
- Аа, сын Майи... Как поживаете? - радостно прокудахтала она. - Заходи. У мужа сегодня день рождения. Гости, понимаешь.
- Гамарджоба! Да я на минутку... курицу принес...Бадре попросил...Говорит, зачахла... - заикаясь, залепетал Гоча.
- А, бросай ее здесь... Завтра ею займется.
Гоча ослабил хватку, и курица, рассправив крылья, как подбитый вражеский самолёт спикировала на лежащего возле дома пса, не забыв при этом долбануть его клювом. Раздался собачий визг, разлетевшийся по двору в унисон с куриным кудахтаньем, и бедный пёс с курицей на своей спине ринулся в огород.
- Не знаю, чем больна курица Бадре, но нервы у нее точно не в порядке, - пробурчал себе под нос Гоча. - Ладно, я пойду. Мне еще корову искать... - уже громче проговорил он хозяйке.
- Какая корова, - взревел Леван, который в этот момент вышел на крыльцо покурить. - Так не пойдет... Ну-ка давай в дом. Не отпущу, пока не выпьешь со мной. Ишь, традиции нарушать...И схватив бедного парня под руку, увлек его в дом.
В итоге, прошло не менее сорока минут, когда Гоче удалось вырваться из цепких лап ветеринара, и продолжить свой путь в поисках коровы. В его животе, уже начинавшем урчать от голода, сиротливо булькали два стакана чачи, которые чуть ли не насильно влил в него Леван, и судя по походке, данная жидкость уже добралась до серого вещества нашего героя.
На поселок уже спустилась тьма. Кусты и деревья вблизи дороги превратились в черные, угрюмые тени. Гоча чувствовал жуткую тягу ко сну, но упрямо продолжал идти вперед, сверля взглядом темноту и пытаясь разглядеть Бубу. И тут... Он ее увидал. Ну да, это была она... Молодая телка стояла чуть поодаль от дороги, возле полуразрушенных останков старого дома, и жевала сочную траву, растущую в изобилии на этом участке.
- Бубу, - обрадовался хозяин и, выписывая ногами кренделя, помчался навстречу животному. К его, удивлению, корова не только не пошла ему навстречу, а наоборот, утробно мыча, рванула в противоположную сторону. В любое другое время, Гоча бы задумался о причине такого поведения, но не тогда, когда за него соображала выпитая чача. Он последовал за коровой. Так как нахалка продолжала учесывать даже не глядя на него, парень схватил ее за хвост, пытаясь остановить. Но это действие только прибавило ей прыти. Так и шли они по дороге: впереди улепетывающая корова, сзади, ухвативший ее за хвост, молодой селянин.
К счастью, минут через десять они подошли к широким воротам и телка бесцеремонно в них занырнула, прицепом таща за собой измученного Гочу.
- Неужто домой пришли? - удивился последний. Его голова плохо соображала, поэтому пройденный отрезок пути показался ему слишком коротким. Корова ринулась прямиком в стойло. Волочась за нею, Гоча наступил правой ногой на что-то мягкое и скользкое и растянулся на усыпанном соломой полу.
- Спать-то как охота...- промычал он. Это были его последние слова...
Спал бедняга беспокойно: то ему снилась его Бубу, которая пыталась забраться на лысину Бадре, то курица с кокетливым взглядом подавала ему в клюве кисть винограда, то Леван, у которого почему-то отрос коровий хвост, наливал ему чачу.
Проснулся Гоча от яркого луча солнца, бившего ему прямо в глаза из маленького оконца в стойле, и от чьих-то знакомых голосов. Еле разлепив глаза, он ошалело осмотрелся, ища источник шума. Перед ним стояла его мама, о чем-то громко разговаривая с соседом Рамазом.
- Бидзиа Рамаз...а что вы делаете у нас в стойле? - изумленно промямлил Гоча.
- У нас в стойле... - захихикал старик. - Майя, ты слышала, что говорит твой сын?
Мама грозно взглянула на парня и сделала глубокий вдох, как будто набирая воздух для последующей за ним тирады.
- Ах, ты паразит... Я тебя куда отправила? А?...Корову искать...а ты? Ты где так наквасился? Ой, беда...Дал же Бог сына...
- Дэда (мама), но я же привел корову. Вот она... - в отчаяньи воскликнул Гоча, переводя взгляд на стоящую справа от него телку и...застыл от ужаса. Это была не Бубу, а совсем другая... чужая корова. Более того, она даже отдаленно не напоминала их рыжуху, так как была абсолютно черная. Кроме того, только сейчас до бедняги дошло, что он находится еще и в чужом стойле.
Громкий хохот прервал его замешательство .
- Ээ, это моя корова, - гоготал Рамаз. - И стойло мое...А ты как тут очутился?
Схватившись за голову, которая гудела, как церковный колокол перед обедней, Гоча со стоном припомнил, что вчера произошло. Выходит, он увязался за коровой Рамаза, которая и привела его сюда...
Но тут одна мысль так и полоснула парня острой бритвой.
- Мама, я же не нашел Бубу, - в отчаяньи завопил он. Мигом вскочив на ноги, при этом заметив, что штаны его довольно некартинно вымазаны навозом, он бросил к двери.
- Да стой же ты, бешеный! Куда мчишься... - громыхнул Рамаз.
Тут закудахтала мама:
- Корова то наша ...еще вчера пришла домой... Минут через двадцать после того, как ты, бездельник, ушел за ней... Как ты ее упустил по дороге? А... Где ты бродил?
И выслушивая бесконечное сердитое кудахтанье, Гоча с болью вспомнил Левана и чачу...
