историю с хлопаньем.
Потом, уверенный, что он её не помнит, рассказал.
И как-то мне стало неловко. А он пришёл в восторг:
- «Я помню того мальчишку! На всю жизнь запомнил мальчика, который не хлопал шпиону Дункелю. И надо ж – столкнуться через двадцать лет, нос к носу, в ресторане Дома кино! Сколько тебе лет было?»
- «Восемь. Большой уже был».
И в ответ он рассказал мне свою историю: когда вышел на экраны «Чапаев», он, как все, конечно, пошёл его смотреть - в конце фильма, когда раненный Чапаев плывёт «врешь, не возьмёшь», а белые выкатили на берег пулемёт и стали палить по нему, в зале началось невообразимое: зрители свистели, топали ногами, орали «плыви, Чапай!» и «ныряй, ныряй, Чапай!», кто-то стал стрелять из револьвера в белых за пулемётом.
- «Я смотрел «Чапаева» раз десять, а то и больше», - сказал Николай Николаевич, - «И каждый раз в конце до отчаяния сокрушался, что у меня нет револьвера – я бы точно попал в эту белогвардейскую сволочь и спас Чапая. А ведь мне уже лет двадцать было. Меня уже приняли в театральную студию ленинградского Большого драматического театра. А ты говоришь – восемь».
*
Детство оно , наверное, всегда интересно.
Особенно вспоминать: как ходили в кино и хвастались - Я Чапаева смотрел пять раз, а я Два бойца - семь.
Другое время - другие кумиры, но глядя на своих внуков - завидую, у них горизонт, возможностей больше.