хотя мысли его кружили только в определенной сфере, точно белка в колесе, не в силах вырваться из замкнутого круга. Взглянув на Додика, Макс осознал, что напарник уже несколько минут о чем-то ему толкует и даже предлагает взять отгул. Следовало поблагодарить друга за такое внимание, но Макс тут же забыл о нем и как в тумане вышел на улицу.
Мобильник Моники не отвечал, и Макс решил поехать к ней домой. Он прикидывал так и эдак, тем не менее на ум не приходило ни одной приличной фразы, с которой можно было обратиться к ее отцу. Макс морщился и пытался представить себя перед заветной дверью, так что даже не заметил, как оказался перед ней. С минуту ему не удавалось справиться с волнением, он несколько раз перепроверил прописку в паспорте Моники и номер ее квартиры.
На звонок открыл мужчина лет сорока пяти: Макс сразу понял, что это и есть ее отчим – сухопарый и опрятно одетый, эдакий желчно-педантичный зануда.
-Вам кого?- спросил мужчина. Голос был такой же сухой, как и лицо – отчетливый, с высокими резкими нотами. Но Макс не поддался инстинктивному ученическому страху перед учителем:
-Здравствуйте. Мне нужна Моника.
Глаза мужчины въедливо сверлили Макса:
-Простите, а вы откуда ее знаете? Что-то я не припомню вас.
-Меня зовут Максим. Мы знакомы недавно, Моника еще не успела представить нас друг другу.
Губы мужчины язвительно скривились:
-Ее нет, уехала. А вам, собственно, что от нее нужно?
Макс хотел расположить его к себе, поэтому придал голосу беспечную легкость:
-Я ее друг, мы договорились встретиться. Она не предупредила, что уезжает сегодня.
-Она не говорила мне о вас!- отрезал мужчина, не меняя менторского тона.
-Ее нет, я уже сказал. И вообще, что может быть общего у моей дочери с вами? Она совсем ребенок.
К даче Макс подъехал, чувствуя себя совершенно разбитым, но, закатив машину на участок, вдруг почувствовал, как сзади его кто-то обнял. Он сразу понял, что это она, резко обернулся и нашел ее губы:
-Почему ты не отзывалась на мои звонки? Что случилось? Ты уехала от него? Почему не позвонила мне на мобильник? Моника!
Она не отвечала и только висла на нем. Он подхватил ее и понес в дом, продолжая целовать. Его захлестывало желание и нежность к ее детским рукам и губам, сердце готово было выпрыгнуть из груди, но он сдерживал себя, поскольку привык выглядеть спокойным и солидным.
-Как ты попала в дом?
-Ключ под крыльцом, я ведь видела, куда ты прятал,- засмеялась она.
-Ты скучала без меня?- спросил Макс, внимательно глядя ей в глаза.
-Да,- наклонила она голову набок,- скучала.
В ее поведении не было игривости, она вела себя естественно, точно все вокруг создано лишь для нее: так избалованные дети преподносят себя любящим родителям, демонстрируя им свой прекрасный аппетит и здоровый румянец. Однако ее детский запах все-таки содержал женские ноты, которые волновали ноздри Макса и рождали в нем возбуждение.
Макс понес ее наверх, в спальню. Короткий путь по лестнице усилил его сердцебиение, и от нетерпения он чуть не порвал ее белье, которое никак не хотело расстегиваться. Хотя где-то на периферии сознания Макс крайне удивлялся тому, что раздражается все больше.
-Сними все это,- сказал он с какой-то злостью в голосе. Моника послушно скинула бюстгальтер и прильнула к нему.
-Только сначала целоваться!- потребовала она. Но Максу было уже не до шуток:
-Потом, потом… Буду тебя целовать – сколько захочешь.
Он всегда был мягок с женщинами, правда, женщины, с которыми он ложился в постель, сами хотели секса. Моника же все в игрушки играла и не понимала, что измучила его,– он уже не думал о том, будет ли ей больно, и даже плохо слышал ее слова из-за шума в ушах. Когда-то давно, в больнице, после сотрясения мозга, он ощущал почти то же самое, только тогда ему было по-детски страшно, ведь никто не знал о бурлящих звуках в его голове, заглушавших внешний мир. Откуда они шли? Ему казалось, из глубины его существа, где прятался некий когтистый зверек. Именно он издавал этот странный клокочущий вой.
Со временем Макс забыл о нем, но сейчас в нем точно проснулся подросший детеныш хищной кошки и тут же набросился на добычу. Что-то принуждало Макса проявлять силу и брать женское тело почти с остервенением, словно в стремлении пригвоздить его к постели. Но Моника не сопротивлялась, напротив, страстно впивалась в него.
Когда они ужинали, Макс спросил:
-Как тебя встретил отчим?
-Папа? Он ждал моего приезда два дня назад, поэтому закатил настоящий скандал. Требовал объяснить, где я была, а за молчание посадил меня под замок как преступницу и заявил, что его доверие потеряно мной навсегда. Он отродясь на меня не кричал, тем более таких слов не произносил, но, знаешь, мне почему-то все равно было – из-за тебя. Я удрала и забыла дома мобильник, поэтому не отвечала на твои звонки. А ему записку написала, что поеду к тете Грете. Вот уж кого он терпеть не может, потому что ревнует меня ко всему связанному с моим настоящим отцом. Звонить ей он ни за что не станет, попросит маму. А связаться с тетей пока нет никакой возможности: сотового у нее нет, и телефонная линия у них уже неделю на ремонте. Так что у нас с тобой есть три дня.
-Как же ты убежала?
-Он пошел в магазин за продуктами,– меня ведь кормить надо. Все ворчал, что мамины друзья ребенка голодом заморили и довели до полной дистрофии. А Славка из второго подъезда помог мне перелезть на свой балкон. Мы так часто делали в детстве.
-Ты же могла упасть!- ужаснулся Макс и прижал ее к себе сильнее.
-Не волнуйся, всего-то полметра перемахнуть.
-Как же ты пробралась сюда, как сторожа пропустили тебя в дачный городок?
-Назвалась твоей сестрой, а в заборе у тебя одна плохонькая доска.
Он снова прижал ее к себе.
-А как из Москвы доехала, как дорогу вспомнила? Ты же спала, когда я вез тебя сюда.
-Зато, когда мы возвращались, внимательно смотрела. На такси приехала.
-У тебя хорошая память. Да, но откуда такие деньги? Ведь это очень дорого.
-Всего сто долларов.
-Где же ты их взяла?
-В банкомате. У меня много на карточке, Генрих присылает,- тут Моника покраснела.
-Это мой жених… ну… мама хочет, чтобы я за него вышла замуж. Он в Германии живет, куда она всегда мечтала уехать.
Макс был неприятно поражен данным известием, однако Моника поспешила его успокоить:
-Мне еще и Федор на жизнь перечисляет каждый месяц. За него меня папа втайне от мамы хочет замуж отдать. Но ты не думай, я не продаюсь!
-Однако деньги берешь?
-Первый раз для себя взяла, до этого только папе на продукты снимала.
-А отдавать долг твой папа чем собирается, тобой?
-Я ему сразу сказала – замуж не пойду. Пусть сам решает, что делать.
***7
Макс взял короткий отпуск, пока Додик дорабатывал в фирме последние дни. Им предстояло расстаться и надолго, ведь напарник Макса собирался покинуть страну, чтобы заняться совсем другим делом. Удивительно, но результатом хитроумных маневров Додика, оправдавших самые его невероятные надежды, явился контракт на работу в Америке. Не зря он считал, что если не выходит достигнуть цели прямым путем, следует расширить сферу своего общения, и люди как звенья цепи выведут тебя к нужному человеку.
Именно так он разыскал Джефа. Где они встретились, я не спрашивала, но наверняка на званом вечере Сониной приятельницы Норы, куда Додик частенько наведывался со своей милой женушкой и где ужом вился среди приглашенных. В Джефа он вцепился мертвой хваткой, ведь того интересовала тема математической модели искусственного интеллекта, которой мы тотально увлеклись еще в универе. Начинали мы ее с одним молодым профессором, к величайшему нашему горю скоропостижно скончавшимся от инсульта в сорок лет. Из нашего альянса кроме меня и Додика осталась только Марта, но она переметнулась к проблемам психологии, так что даже основную свою специальность – бионику – отодвинула на второй план, не говоря уж об интересовавших нас задачах прикладной математики.
Все последнее время мы работали без нее, зато сразу в двух направлениях, избрав целью новую технологию искусственных нейросетей, что вынуждало нас уперто сидеть над алгоритмами распознавания образов и углубляться в теорию нечетких множеств. Главным было – правильно определить задачу, поставить тот самый, единственно верный, вопрос, который сам откроет путь к решению. Но пока мы лишь смутно его предчувствовали, бродя в нагромождении великого множества чужих разработок и идей.
Естественно, Додика волновал поиск источника финансирования наших изысканий, а новый знакомый оказался человеком дела, и, что немаловажно, имел средства, связи в научных кругах и даже лабораторию в Сан-Франциско. Поэтому мой друг сделал все, чтобы Джеф захотел познакомиться с нами поближе.
Ценного гостя он привез ко мне ночью, а сам при этом выглядел как накурившийся наркоман. На лице Додика считавшего себя удачливым ловцом, бродила идиотская улыбка, но я-то знала, что это он "на крючке".
Джеф прекрасно говорил по-русски, поскольку в свое время долго жил и учился в России, так прихотливо сложилась его судьба, хотя второе образование он получил все-таки в Йеле. Лишь едва приметный акцент выдавал в нем иностранца, впрочем, даже стилистика его речи и применяемый им сленг были на современном уровне, и мои родители остались от него без ума, так он покорил их своим остроумием и галантностью. Но главное, рядом с ним и я представлялась им увенчанная лаврами международной славы.
Конечно, меня не отпускали мысли о муже, но какая-то жестокая волна проходила в душе вновь и вновь, настраивая все мысли против его присутствия в моей жизни. Я знала, что не смогу работать, если снова попаду в его объятия, и это являлось защитой от сознания того, что разрывом с ним я причиняю ему боль. В Сан-Франциско нас ждала рутинная кропотливая работа, но именно к ней я сейчас стремилась всей душой. Да и всегда, сколько себя помню еще со школы, я любила уединение и погруженность в напряженную мыслительную гимнастику. Лишь Катерине иногда удавалось меня расшевелить и убедить на короткое время стать просто женщиной. Сама я с трудом переключалась в данную сферу существования, хотя и не отрицала ее необходимости. Подруги привлекали меня лишь тем, что превозносили мои таланты и льстили моему самолюбию, правда, помимо этого, мне нравилось наблюдать их мир как бы со стороны, поскольку я не ощущала никакого родства с ними даже в биологическом плане.
Меня многое в них удивляло, однако со школьных лет я привыкла слушать девчоночьи разговоры и хорошо представляла круг их интересов, в себе самой не находя даже подобия восторгов от вида красивой блузки или рассказа о том, что дача бывшего одноклассника имеет крытый бассейн с подсветкой. Я была дочерью обеспеченных родителей и, возможно, поэтому равнодушно относилась к подобным деталям, спокойно взирая на то, сколько сил прилагают мои ровесницы, чтобы выглядеть и одеваться модно. Меня интересовал, прежде всего, процесс общения, но вкусы мои слишком разнились с выбором сверстников, будь то музыка, кино или литература. Это отделяло меня от окружающих почти непроницаемым экраном, хотя порой мне был интересен процесс знакомства с парнями – в первую очередь
