Марита «Сказка о князе Петре и Февронии-знахарке»

«Сказка о князе Петре и Февронии-знахарке» истинное сказание, полное опьяняющих ароматов той, давно канувшей в Навь эпохи. Рецензент намеренно использовал это редко используемое понятие, страну предков из древней славянской мифологии, а не реку Лета, давно позаимствованную у греков для обозначения глубокой истории и забвения. В сказке живет ранняя христианская Русь, однако же она явственно граничит с древними славянскими верованиями, где правят Боги и ворожат колдуньи с Берегинями. Автор плетет узоры из слов, словно кружевных дел мастерица вяжет свое рукодельное чудо. Создается ощущение, что либо Баян, калика перехожий, вдохновенно и зачарованно сказывает былину, или мать-кормилица поет колыбельную. Читаешь и будто проваливаешься в сладкий туман, где возможно все: от полетов на метле до превращения в Жар-птицу. Все бы хорошо, но автор будто сама подвержена этим чарам, и то и дело вгоняет себя в дремотно-медитативное состояние, где раз за разом повторяет одни и те же слова и обороты. Особенно полюбилась ей приставка «медово»: оно встречается в тексте очень часто. Так же жалует автор многоступенчатые, сложносоставные предложения, неспешным водопадом изливающиеся вниз на несколько строк подряд. Подобное изложение в данном сказании весьма к месту, так же как и архаичные слова, например «отроки», «негоже», «меньшой» и т.д., рассыпанные по тексту обильно и щедро, из чего и складывается чарующая песнь-мозаика. Изобилует текст сказки и следующими конструкциями словосочетаний: «заячье юрким клубком», «русалочьи чистым голосом», «в песье мохнатых шапках», «сладко-медовые губы» и многих других, где если и есть ошибки в виде отсутствующих дефисов или еще что-то, то их даже не хочется выискивать. Автор талантливо изобретает их и вплетает в вязь своих образов, как ленты в долгие и густые косы красной девы. Именно благодаря этому и создается  ощущение песни Баяна или колыбельной матери — кому как нравится. К сожалению, автор чересчур злоупотребляет этими лентами, отчего текст из яркого превращается местами в мельтешаще-пестрый. Это как если бы в превосходно сваренный сбитень повар ухнул бы чересчур много сахару-меду. Однако мощь сказания поглощает это, оставляя, тем не менее, приятное послевкусие. И как же мало авторов умеют так витиевато (в самом хорошем смысле) излагать свои истории!
Ко всему прочему нельзя не заметить еще одну досадную оплошность: автор выставила эту сказку на конкурс притч. А при всем желании данный текст не имеет к этому литературному жанру никакого отношения.
Марита, пишите еще!