тело женщины... визиты инопланетян

                                                                         глава четвёртая
                                                         О том, как обычная деревня Отрадовка
                                       стала посадочным полигоном для НЛО из неземных цивилизаций
                                              и О первой протестной акции сознательных граждан,              
                                                         подвергшихся дерзкому ограблению


      В последнее время, значительно чаще чем в другие регионы нашей необъятной страны, в небольшую, почти ничем не приметную деревню Отрадовку, стали налетать инопланетяне. Обычно они прилетали к ночи или глубоко на рассвете, на больших тарелках с каёмками и светящимися, похожими на огромные рыбьи глаза, окнами. Передвигались тарелки по воздуху бесшумно и бездымно, легко меняли направление полёта, незаметно появлялись и внезапно исчезали. На месте их приземления оставались таинственные следы, над которыми во множестве копошились телевизионщики, журналисты и научные сотрудники неисчислимых НИИ. Все они подробнейшим образом опрашивали очевидцев, с невероятным трудом систематизируя их противоречивые показания.

     Охотнее всех «показывал» кладбищенский сторож, по причине постоянного бодрствования в ночных бдениях. Он так искусно живописал лики пришельцев, что по этим его живописным «описываниям» можно было легко составить фотороботы небесных налётчиков, что и было незамедлительно и оперативнейшим образом проделано одним из столичных НИИАЯиПС.
Лики получались на редкость симпатичными, я бы даже сказал, привлекательными. Но поскольку сторож частенько путался в показаниях, подолгу что-то вспоминал, а также постоянно просил налить «ишо чуток, шоб освежить «дряхлющую память», некоторые фотороботы получались очень странные. Так один инопланетный лик, согласно показаниям, в очередной раз освежившего «дряхлющую память» небезызвестного, едва не ставшего всесоюзной знаменитостью, стража кладбищенского порядка, получился и вовсе забавным.    
     Инопланетянин был пучеглазеньким, с беспросветно глупым выражением лица, на котором, где должно было быть носу, красовалась махонькая, как из подарочного набора бутылочка, чем-то очень напоминающая коньячную. И на ней, едва различимо брезжила этикетка с двумя продолговатыми буковками «КВ». Сердитый исследователь набросился на старого пьянчужку, со слов которого составлялся образ и грубо спросил, что такое означает «КВ». Старик-сторож, витающий под винными парами в предвкушаемом зените славы, дерзко ответил: «Не «что», звиняюсь, а «хто». «КВ» - энто есть Климент Ворошилов. Танк такой. Я на ём в Отецтвенную воювали». –  встал по стойке «смирно» и бодро взял «под козырёк». 
     А ещё этот самый сторож рассказывал тем, кому, естественно, это было интересно, что инопланетяне охотно идут на «ченч» – межпланетный товарный обмен космических продуктов на продукт домашней переработки сахара, которым издавна славилась его родная Отрадовка. И о том, как эти самые инопланетяне, отведав этого самого «продукта», сорвали табличку с сельсовета и сняли Государственный флаг с крыши правления колхоза, заметив при этом, что там ему висеть не положено. А участковый «оформил» этот «беспрен-цен-ден-тный» хулиганский поступок на местного «фершала», так как не однажды слышал, как тот «поносил совецьку власть» последними словами. Фельдшеру дали два года условно.
     А ещё сторож говорил, что эти самые «пришельфцы», улетая, прихватили с собой его родную дочь Настю и, оставив на месте стоянки своего агрегата горсть металлических «катышков», похожих на козьи «бурубушки», улетучились. Дочь, правда, потом вернулась… Но теперь она беременна. Сторож, боднув головой пространство, заявил, что возмущён таким нецивилизованным поступком представителей, пусть и неземной, но всё-таки цивилизации. Сказал, что будет требовать немедленного возмещения морального ущерба себе и пособия по беременности Насте. А если ему откажут, он будет палить из своей берданки во все «тарелки и все блюдца», которые появятся в небе его родной Отрадовки.
     Ну что тут скажешь: «бурубушки» у старика конфисковали, как объект значительного научного интереса. Их долго исследовали на современных лазерных системах в столичном НИИАЯиПС, но, после тщательно проведенного анализа, они оказались обычными шариками из обычных, пришедших в негодность подшипников отечественного производства, выброшенных за ненадобностью колхозным механизатором в период героической битвы за прошлогодний урожай.
     Старик плакал…

     И вот новое страшное происшествие потрясло теперь уже неспокойную Отрадовку. Дерзкое ограбление пассажиров рейсового автобуса всколыхнуло, взбудоражило всё её, имеющееся в наличии – на данный момент – население от мала до велика.
     
     Парадное шествие отрадовского контингента в роскошный Дворец культуры, в котором доселе обсуждались исторические перспективы и прочие, не менее существенные вопросы жизни и быта сельчан, было похоже на демонстрацию солидарности с народом экваториальных стран в их многотрудной борьбе за место под солнцем.

     Возбуждённая толпа потребовала прекратить дискотеку и освободить зал. Возмущённая молодёжь, разогретая танцами и отрадовским «продуктом переработки» сахара, позиций не сдавала. Женщины, не так давно расставшиеся «со своими кровными», честным и тяжким трудом заработанными, напирали материнской грудью. Молодёжь, вскормленная колхозным молоком с резко колеблющимися показателями процента жирности и от того тонкокостная и бледнолицая, напора грудей обиженных бандитами женщин, грудей, не уступающих в объёме лучшим образцам молочных сортов колхозного генофонда, не выдержала.
     Музыка оборвалась. Дискжокея прогнали.
     Дородная молодица, потерявшая солидную выручку от реализованной на рынке арбузной натуроплаты – предназначенной ею на покупку своим многочисленным детям школьных принадлежностей, – плотно зажав в мозолистой ладони пискнувший микрофон, произнесла:
     -Это что ж получается, люди добрые: мало того, что нас государство наше родное ограблять своими налогами изволит, так ещё и бандиты грабють. На что ж мы тогда налоги эти самые платим?
     -На защиту от внешних врагов. – сказали в зале.
     -Неправильно это: сперва надо внутренних врагов скоренить, а опосля и о внешних подумать.
     Началась полемика. Пошли дебаты.
     -Правильно человек гово’рить: кака нам польза, что нас внешний враг не беспокоить, када внутренний покоя не даёть?
     -А можить вешний враг и нападать-то не собирается. Говорят, давеча в Москве прямо на Красную площадь самолёт иностранный сел. С миссией мира пожалувал.
     Молодёжь обхохатывалась. В полемику не вступала.
     -Када нам землю дадуть? С семнадцатого года обещають. Можить я не хочу в колхозе работать.
     -Заткнись, паря! Ты вообче ниде работать не хочешь. Из-за таких от идиноличников колхоз вечно план не выполняеть.
     -Вот-вот: и премию не дают.
     -А где наш председатель?
     -Где власть?
     -Да: сельсовет где?
     -И участкового не видно…
     -Да у дохтура они усе. Реверанс у их там. – резво резюмировал кладбищенский сторож, отхлебнувший очередную дозу «продукта переработки сахара».
     -Не «реверанс», дед, а преферанс. Игра такая для благородных людей.
     -Это дохтур-то из благородных? На-сме-шил… Я у иво одно время в синитарах ходил – навидался… Хто б на шо б не жалился: эсли молодая – раздевайтесь, старуха – покажите язык… Спирт весь выпьеть, а место куды укол тыкать йодом али ищё какой гадостю квецяить. Благородство – это, мил человек, состояние души. В ниститутах на это не учать. Это мой дед ищё в Первую мировую говаривал.

     …Расходились глубоко заполночь, вдоволь наговорившись обо всём, что возмущало, волновало, беспокоило.         Говорили о наболевшем. Не говорили только о том, что радовало, потому что радость у каждого своя, а боль – общая.