Пуговка

     Старший артиллерист эскадренного миноносца Балтийского флота по имени Геннадий неожиданно вернулся из отпуска домой, а там… чужие ботинки под вешалкой.
      Не замечая отсутствия света в узкой прихожей, мужик хочет надеть радость от предстоящей встречи с любимой женой, но с размаха врезается взглядом в потертую тужурку с мичманскими погонами, висящую на вешалке как танк на заборе. Все начинает походить на плохую мелодраму.
      Тяжело выдохнув, обескураженный мужик, зацепив бровями косяк двери с облупившейся краской, решительным поленом входит в большую комнату со смутным предчувствием чего-то страшного и смешного. Посередине комнаты на краешке стула с прямой, как лом спиной сидит по пояс, вкопанный в пол, мичман Вася с местного узла связи. Что парадоксально - лицом к входной двери.
      Напряженно подняв плечи, словно ожидая удара, связист с видом куска покойника в черных брюках и расстегнутой мятой кремовой рубашке без погон стеснительно прячет под стул свои долгопятые ноги без носков. Не стриженые худые ногти на сырых ногах готовы отделиться от хозяина и от страха убежать к парижской богоматери.
      Пуговка на ширинке любовника, которую можно назвать Пипкой, тифозно вспотев, тоже ошеломлена внезапным появлением Гены. Ей кажется, что она видит не хозяина квартиры, а призрак отца Гамлета с Малой Арнаутской. Ее, как и хозяина брюк, начинает бить нервный озноб. С побелевшими от ужаса нитками, Пуговка с нотами отчаяния и обреченности громко дышит, словно загнанный гончими заяц. В сером экране «телеящика», видно, как она с безумной мольбой в дырочках старается само застегнуться на ширинке, но это ей не удается.
      Пуговкой оцепенело смотрит на вошедшего Гену. В ее глазах видно одно - «Пипец! Жопа подкралась незаметно!»  Она мгновенно ощущает весь ужас своего незавидного положения, хорошо зная, что жопа в семейной жизни - это не часть тела, а событие! Она думает: «Сейчас муж оторвет меня, вместе с мужскими причиндалами Василия!»
      Гульфик мичмана тихо говорит Пуговке: "Ну муж и дурень! Не мог дать телеграмму! Теперь вот как хочешь так и выкручивайся из этого положения!"
      Вдруг откуда ни возьмись в тихую комнату, приведением появляется, с ввалившимися глазами беспутная жена. В домашнем халатике на голую комбинацию, она похожа на болтающуюся тряпку на швабре. Бледный вид ее показывает «Вот влипла, так влипла! Как муха в говно!» Кошка с телевизора проводит ее сочувствующими глазами.
     Пуговица, глядя на грешницу со смятым засосом на шее глубоко вздыхает. Если бы она могла говорить, то многое поведала бы Гене. Про хозяина мятых брюк к которым она была пришита заботливыми руками его жены - этого червя похоти и разврата, закрывшегося накануне на кухне с хозяйкой и в одно «жало» выжравшего бутылку водяры.
     Пуговке могла пересказать слова прохиндея об одиночестве, о том, что его не уважает жена, не понимает мегера-теща. Тесть, старый козел, бывший тюремный смотритель, пьет как сапожник. Денег не хватает, жизненная неустроенность замучила. Потом сволочной обольститель на ходу снимая брюки, в спешке чуть ее не оторвал, когда пошел подмываться в ванную стылой водой. Пуговка непроизвольно вздрогнула.
    Женщина сама разделась, бросая скомканную одежду, куда попало. Легко и просто как лист на землю упала под пришедшего из ванного ее хозяина, который начал неуклюже тыркаться в хозяйку. Да так зыбко, что Пуговке, валяющейся вместе со штанами на полу его стало жалко. Ей хотелось крикнуть хозяйке: «Раздвинь шире ножки, солнышко! Видишь же мужику не удобно!»
    Кое-как припуговнившись, развратник всю ночь, еле-еле сдерживая кобелиные вопли на брачном жертвеннике с панцирными простынями, погружался в любовницу. Работал мерно и мощно как пилил бревно. Коварный сладострастник скрипел зубами, бесстыдно доказывая восхищение. Пуговке хотелось мичманцу сказать: «Не суетись, а то вспотеешь и будешь соскальзывать!», но ей  как представительнице женского рода было стыдно за людей.
    Женщина вначале лежала, зажмурившись, с сосредоточенным видом, но потом постепенно раскочегарилась. Корчилась, рычала и орала, словно при рукопашной драке, с удовольствием принимая любовные ласки. Чуть не разломав в пылу необузданной страсти не потребно стонущую кровать, кобелино-сукино пыхтел, как портовый буксир, стирая до дыр простыни. Потом встал и наступил на Пуговку, чуть ее не поломав.
    Как тут не вспомнить слова известного мудреца и не спросить:
    - Почему все Пуговки счастливы одинаково, о вот несчастны - по-своему?