в среде обездомленных выделяется особая каста. это те, кто не моются. не меняют одежду. ложатся спать там, где их застает усталость. обычно у каждого человека улицы есть какой-то вариант для ночлега. последняя электричка в область, например. три часа в одну сторону, час в депо и еще три обратно. можно так лечь, чтобы ноги не особо торчали в проход и не мешали другим. укачивает. женский приятный голос читает сказку названий, знакомую до знака за запятой. твой дом - это путешествие. или вот подъезд. добрые жители и лист картона за батареей. тут главное не приводить других. слабый магнит на входной двери или знаешь код. пахнет половичками. заполночь выглядывает баба Наталья: Михалыч, ты тут? покурим. под девяносто, профессор или какая-то там ученая, сигареты хорошие. супчик будешь? а, ну давай спи тогда. окурок тушишь в пустом спичечном коробке. как начнет шевелиться лифт, пора вставать. хуже всего просто где-нибудь под балконом. если плюс десять, еще нормально. но когда дождь или почти снег, надо как следует подготовиться. бутылка водки, чтобы по три глотка каждый час. сухие ноги и закутать шею и голову, потому что тело - это всего лишь служебная матрица для сознания, а оно у нас в голове, что бы там не разные ни сочиняли
но эти вообще особые. с ними никто не здоровается за руку. наши ритуалы встреч и прощаний им не интересны. они как будто что-то такое знают, что позволяет им двигаться, не сходя с места, словно они деревья. поколения бактериальных миллиардов на коже синтезируют наркоподобные соединения, поэтому их носитель и избегает воды. он дрейфует в облаке вони и видит сны наяву. как Гоген, который уехал на острова, поел рыбы с личинками кишечных червей, выделяющих галлюциноген наподобие ЛСД, и начал писать как никогда ярко, правдиво и выразительно
люди прекрасны. где бы ни оказался любой из нас, есть нечто неразрушимое и не сводимое ни к каким нулям. мы как произведение искусства. старея и распадаясь на исчезающие фрагменты, мы свидетельствуем о высшей из тайн
