Сельские коты. Цезарь
Он пришёл к нам на запах шашлыка. Тогда, до обнищания Украины, можно было позволить себе и шашлыки с аджикой, щедро посыпанные кинзой, и испанское красное сухое вино к ним. Правда, вино французское, испанское и итальянское, я покупал на распродажах за треть цены, а потом выдерживал в «коллайдере», так мы называли подвал, где происходило его преобразование и созревание. Кот был рыжим, мелким и весьма задрипанным. Но очень деликатным. Он сидел под столом, молча, заглядывая в рот голодными глазами. Под этим голодным взглядом зашевелилась жалость, и мы втихаря отправляли под стол непрожёванные кусочки шашлыка. Кот так был потрясён неведомым ранее вкусом, что решил поселиться здесь на всю оставшуюся жизнь. Что ему и удалось.
Он поселился на коврике, положенном на крыльцо, а когда приходили дожди, спал на летней кухне с тайным ходом, который я ему показал. У кота были хозяева, жившие напротив, но он их не любил и похоже, презирал. Мало того, что с ними не о чём было поговорить, они его плохо кормили и не пускали в дом, где кот в отместку часто метил.
Хозяев можно было понять. Жизнь в селе тяжёлая, еды самим не хватает, а тут корми ещё всяких тунеядцев. Да и то верно, что толку от котов? Ни молока, ни мяса, ни шкуры. И, даже надобность в их древней профессии – ловле мышей, отпала в результате развития химии. Но, он таких хозяев не понимал и решил назначить себе новых, правильно сообразив, чем можно заслужить их благосклонность. Умом и хорошим поведением. Он внимательно слушал все наши беседы и иногда пытался вставить своё слово, но ничего у него не получалось из-за отсутствия голосовых связок. За всё время кот ни разу ничего не украл, только однажды не удержался, и пометил летнюю кухню. Когда мы уезжали, терпеливо ждал на крылечке, покидая его только в час утренней и вечерней дойки, когда хозяева выдавали ему пайку молока. От хозяев мы узнали его настоящее имя – Цезарь. Мы долго и громко смеялись. Похоже, что дома Цезаря, иногда, для развлечения, пытались напоить самогонкой, иначе, как объяснить его агрессивное поведение при виде бутылки с запахом водки? Стоило поднести такую бутылку на расстояние вытянутой лапы, как начинался бокс. Цезарь буцал её своими миниатюрными лапками. Но, я объяснил, ему, что употреблять алкоголь можно только с закуской, а ради закуски он был готов на всё. Иногда я приезжал на дачу зимой и для «сугреву» слегка выпивал, приглашая Цезаря в собутыльники. Поначалу ему эта роль не нравилась, но быстро сообразил, что за выпивкой, непременно последует закуска и уже смотрел на бутылку более лояльно, а запах алкоголя воспринимал без былого отвращения. Мне казалось, вот ещё немного, и я увижу кота с рюмкой в одной лапе и вилкой с нанизанным соленым грибом, в другой. После такого застолья и сопутствующей беседы мы укладывались спать. Покушать он очень любил, что, в конце концов, его и сгубило. Но, о грустном в конце. Цезарь был настоящим эстетом и ему нравился наш дворик с декоративной растительностью, а потому держал его крепко, как пахан свою малину. Всё живое, кроме ежей, немедленно изгонялось. Если враг был особенно велик, я приходил на помощь, заслышав его вопли. Но, жизнь сельских котов коротка. Однажды, во время нашего длительного отсутствия, он наелся полиэтилена, в котором какой-то идиот выбросил что-то съестное. Спасти Цезаря не удалось. Правда, его место, тотчас занял законный наследник, его сын. Но, это другая история.
Сельские коты. Куцый Пушок
Неведомо, как они узнали о смерти Цезаря. Они – это вся его родня: братья, сёстры, дети, но, как и положено родне, сразу приступили к дележу наследства. По сельским меркам Цезарь считался богатым господином. У него, в единоличном владении, был целый двор. И не какой-нибудь, вытоптанный скотиной, с глупой, мычащей коровой посередине, козами и суетливой, постоянно брешущей дворнягой, всегда норовящей откусить хвост. А тихий, спокойный, с цветами, соснами и можжевельниками, в которых было так приятно лежать в летнюю жару. Родственников представляли две кошки, одна серая, другая трёхцветная и рыжий кот, неотличимый по виду от Цезаря, если бы не хвост. Вернее, его обрубок. Были, вероятно, и другие претенденты, но прикинув степень своего родства, поняли, что их шансы минимальны. Серая кошка, надо полагать, была его сестрой, а трёхцветная, скорее всего мамой, так как один из трёх её цветов, был рыжим. Ну, а бесхвостый клон Цезаря, наверняка был его сыном, судя по возрасту. Самой настырной оказалась серая сестра. Она прорвалась на летнюю кухню, залезла в узкое пространство между шкафом и потолком, и там забаррикадировалась. Пришлось её оттуда извлечь и объяснить, что по закону её родство второй очереди, следовательно, она может рассчитывать на наследство, только после отказа первоочередников в письменном виде, заверенном нотариусом. Претензии мамы высокий суд в моём лице, тоже отклонил по предвзятым соображениям, опасаясь, что она потребует расширения жилплощади в случае увеличения семьи. Короче, наследником стал куцый потомок Цезаря.
Историю его хвоста мы узнали от хозяина. Она была до банальности проста. Хвост прищемили дверью, и он со временем отвалился. От хозяина мы узнали и имя кота. Его звали Пушок. Мы же прозвали его Куцым. Отношения Куцего с Хозяином были получше, чем у Цезаря. Надо полагать, что Хозяин иногда испытывал угрызения совести, а потому, в качестве компенсации за хвост, выделял Куцему двойную пайку молока. Во всяком случае, хлеб и картофельные очистки он не ел и не страдал булимией, в отличие от своего предка. Но у Куцего была своя беда. В ожидании пищи он становился чрезвычайно нервным, выпадал из реальности и так вертелся под ногами, что приходилось совершать акробатические трюки, дабы на него не наступить. Ещё он как-то так задерживался, заходя в дом, что всегда оказывался между дверью именно в тот момент, когда та закрывалась. Казалось, делает это умышленно, в расчёте на компенсацию за вторую часть хвоста, на сей раз от нас. Он был хитроватым, но хитрость та была по-крестьянски наивной, а потому не раздражала, а только вызывала смех. Он не обижался, подыгрывал, и в прямом смысле, валял дурака, падал на спину и катался в пыли. Но, при всём этом, кот был умным и вежливым. Тест на разумность он прошёл, когда я объяснил, что воду из ведра пить не следует, взял за шкирку, поднёс к ванночке и показал, где следует, это делать. Он понял. Куцый был ещё большим драчуном, чем его папа. На похолодания у котов «растут яйца» и тогда село наполняется криками, воплями и визгом дерущихся котов. После таких турниров Куцый приходил избитый, в шрамах, с кусками содранной шкуры, и сутками отлёживался на крыльце. Лечить его было не так просто, как его отца. Цезарь доверял абсолютно, на сто процентов, уколы переносил молча, а Пушок мог и огрызнуться, клацая зубами.
Умер Пушок так же нелепо, как и его папа. Его потрепала беременная дворняга, к которой он имел неосторожность приблизится во время кормёжки. Рана была ужасной, проникающей. Две недели Куцый пролежал на крыльце, казалось дело пошло на поправку, он начал ходить. Но, в час утренней дойки, когда, утратив реальность, он нервно вертелся под ногами, на него наступила корова. Рана открылась. Всего он прожил не более шести лет.
0.3. Сельские коты. Бродячий философ по кличке Адольф.
Жил на Украине в 18-м веке, когда ещё и слова то Украина не было, интересный персонаж по имени Григорий Сковорода. Был он кем то, вроде бродячего музыканта – кобзаря, но только в прозаическом исполнении. Ходил по городам и сёлам, проповедуя житейскую мудрость и слегка подправленное им, религиозное учение.
Украинцы, люди приземленные, мыслят конкретно, вопросами мироздания не заморачиваются. Каждый уверен, что он центр Вселенной, а всё прочее и прежде всего деньги, должно вращаться вокруг него на расстоянии вытянутой руки. Поэтому, с великими персонажами у них большая, национальная проблема. И эта проблема встала во весь рост, когда возникла необходимость в собственной валюте. Нужно было отобрать восемь персонажей, для размещения их портретов на банкнотах. Один персонаж нашёлся сразу. Это икона № 1, патриот проживший жизнь в России, Тарас Шевченко. Наскребли ещё парочку малоизвестных поэтов*, да двух князей* древнего государства, имеющего к нынешней Украине такое же отношение, как древний Рим к Италии. Перебрали остальной иконостас: предатель Мазепа, основатель идей фашизма Дмитрий Донцов, антисемит Петлюра, Грушевский, прозванный коллегами «профессором Брехуном», анархист батька Махно, Бандера, Шухевич. Выбрали Мазепу, решив, что его предательство в пользу Европы, Европа простит и Грушевского, вравшего по заданию европейских спецслужб во вред России. Оставалось ещё одно вакантное место, и тогда вспомнили о Григории Сковороде.
Так его портрет попал на пятисотгривнёвую купюру. А напрасно. Были бы украинские националисты не столь невежественны, они бы написали на него донос в СБУ и разместили на сайте «Миротворец», обвинив в распространении «бытового сепаратизма» за такие слова: «Всякому городу нрав и права…» и натравили бы на него экскоммунистку Ирину Фарион, предложившую бить ногой в губы, говорящие на русском языке, поскольку Сковорода творил и проповедовал на русском, иногда на латыни. Впрочем, оно и понятно, бытовой украинский язык малопригоден для философии, да и любой другой науки.
Ещё одно знаменитое изречение Сковороды: «Сухая ложка горло дерёт», была чем-то вроде пароля – намёка, когда тот переступал порог очередного дома. Дело в том, что Григорий был профессиональным философом и профессия кормила его, как и положено истинному профессионалу.
Ходил он по богатым домам, поместьям, зажиточным хуторам, где жил до тех пор, пока не пробуждался миграционный инстинкт или не заканчивались продовольственные запасы и крепостные девки.
Представьте себе провинциальную скуку поместья или хуторскую рутину, вьюга воет или одуревшие от зноя мухи жужжат. А тут свежее лицо с неслабыми мозгами и хорошо подвешенным языком. Хозяин потирает руки, в ожидании тех дней, когда настанет повод, на законных основаниях попить горилки под долгую, умную беседу. И супруга не будет зудеть, опасаясь прослыть мракобесихой. Готовит настойки, окорока, а дворовых, сенных и прочих крепостных девок, под страхом наказания розгами, массово прогоняет через баню. На всякий случай…
Нетерпеливый читатель вправе задать вопрос: «А, когда же про кота и какое отношение имеет к нему Сковорода»? Смею заметить, самое прямое. И не в том смысле, что коты не прочь облизать сковородку в отсутствии хозяев.
После того, как у нас закончились рыжие коты, к нам пришёл черно-белый. Мы прозвали его Адольфом за некоторое сходство с товарищем Гитлером. И не потому, что Гитлер был философом, тем более, бродячим. И не за вегетарианство. Ну, какой из кота вегетарианец? А сугубо по внешним признакам, за два чёрных пятна под носом, напоминающие сопли шахтера в забое, или гитлеровские усики. Так что с кличкой всё понятно. Звание же «философ», он получил за
