Школьники и школьницы. Повесть. Глава 11

                                                                                   




                                                                                  ЛЮДИ И ЗВЕРИ




    Сегодня мы идем в школу в приподнятом настроении. К нам в класс обещали прийти циркачи - братья Зверевы и сестры Собакины. Они расскажут нам, как дрессируют зверей и ответят на наши вопросы. Будет здорово! А пока мы делимся последними новостями.
    Игорь Сабельников рассказал, что его сестра Наташка, вроде как замуж выйти хочет, но сомневается.
    - А кто он?
    - Студент. Но сейчас работает продавцом мороженого.
    - Потрясающе!
    - Вот-вот, я и сказал, что она обязана выйти за него, иначе я ей никогда этого не прощу. И предложил немедленно отправиться к нему в киоск, сказать, что она согласна, и съесть по две порции крем-брюле. Вы же знаете, как я люблю крем-брюле!
    - Еще бы! Знаем, конечно! - одобрительно загудели мы. Кто же не любит крем-брюле. Мы таких чудаков не встречали.
    - А потом я сказал Наташке, что когда студент с этой работы уйдет, можно и развестись.
    - А она что?
    - Дураком меня обозвала. Сказала, что крем-брюле - не главное в жизни.
    Надо же! Мы искренне удивились: интересно, а что же может быть главней?
    - А у нашего кота Филимона, свой личный психолог появился, - гордо сказал Лисицкий.
    - Да ну!
    - Точно. Филя депрессии подвержен.
    - Чему, чему?
    - Ну, настроению плохому. Дело в том, что мышей у нас в доме нет, а на улицу его мама не выпускает. Вот он и бесится. Дошел до того, что лаять стал.
    - Помог психолог?
    - Нет. После общения с Филей, ему самому помощь понадобилась.
    Параллельным курсом спешил в школу Витька Меднис, но с нами не сближался.
    - Витька, иди сюда! - закричали мы. - Что ты все один, да один. Влейся в коллектив. Коллектив - это сила! Что хочешь коллективом можно свернуть: хоть нос, хоть гору.
    - Вам нужно, вы и сворачивайте, а гору я обойду, - сердито сказал Витька и прибавил шагу.
    На перекрестке мы встретили Ваську. Грустно поблескивая очками, он сообщил, что вчера претерпел мучения от Пипякина Владимира и его мерзавцев-приятелей.
    - В глазах до сих пор туман стоит, а в тумане звезды мерцают... Много звезд, много тумана... И слабость сильная. - Губы у Васьки предательски задрожали.
    Мы потребовали подробностей, и они последовали.
    - Пипякин - злодей опытный, - сказал Витька, - долго думать не стал, сразу по черепушке зарядил.
    - Сразу? И по черепу? - вздрогнул Ленька.
    - Ну почти сразу. Сперва по шее заехал.
    Ленька поежился.
    - Хулиганы, они не могут без этого, - вздохнул Сабельников. - Неуютно им, если кому в глаз не засветят.
    - Возмутительно! - воскликнул Ленька. - Надо в газету написать.
    - Будут они тебе газеты читать, - сказал Васька. - Они еще с букварем не справились.
    - А за что он тебя?
    - Да я на них случайно набрел. Гляжу - сидят, селедкой обедают, луком репчатым закусывают. Я и сказал: "Нелегко вам, братцы, кусок достается. Хулиганить, наверное, много надо?" А Пипякин вдруг селедкой и подавился. Но ничего, отдышался и отвечает: "Не без этого, стараемся..." Ну и постарались.
    - Не повезло тебе.
    - А потом Пипякин сказал, что он парень простой и сердечный. Но сильный: гвозди по шляпку кулаками вгоняет. Чего уж о людях говорить... Поэтому давить на него нельзя, и тем более наступать на любимую мозоль.
    - А где у него мозоль?
    - Пипякин сказал, что он весь - сплошная мозоль.
    - И чем все закончилось?
    - А кончилось тем, что он предложил забыть прошлое, обняться как братья и выкурить трубку мира.
    - Но ты же не куришь!
    - Я так и сказал.
    - И что?
    - Они снова постарались... А Пипякин только взлаивал от удовольствия, и сказал, что в следующий раз обязательно научит меня курить.
    Славка закричал, чтобы мы перестали говорить о Пипякине, потому что, когда о нем говорят, он начинает волноваться, а от волнения у него повышается аппетит.
    - Скажи, а ты долго можешь обходиться без пищи? - спросил Сережка.
    - Без нее долго никто не может обходиться, - заявил Славка.
    - Но я слышал, что можно не есть много дней.
    - Это неправда. Максимум на что способен человек - это не есть от завтрака до обеда. Дольше человек без пищи жить не может. Начинается полный распад, он чахнет и нервничает, а в глазах злость появляется. Вот посмотри на Лисицкого: видно же сразу, что мяса с колбасой наелся.
    Женька довольно улыбнулся.
    - С чего это ты взял? - удивился Сережка.
    - Лицо у нег радостное и лучится. А если мяса не покушаешь, то лицо печальным делается, злобой пышет
    - У тебя лицо не радостное, не печальное. Обыкновенное лицо.
    - Так я сыру поел. А сыр, он лицу безразличие придает.
    - Интересно, а у меня какое лицо, я сегодня ни сыра. ни мяса не ел? - задал я вопрос.
    - Голодное, - ответил Славка.
    И правда, мне вдруг так захотелось мяса! Захотелось, чтобы лицо радостно лучилось... Или хотя бы сыру.

    Урок подходил к концу, когда по коридору кто-то громко затопал. Учительница сказала, что это, наверное, пришли циркачи-артисты. Но пришел Юлий Цезаревич, и мы очень удивились. Он, конечно, потешный завуч, но какое отношение он имеет к цирку?
    Но, как выяснилось, он пришел нам сообщить, чтобы мы вели себя прилично и не позорили нашу замечательную школу плохим поведением. В противном случае, обещал принять меры.
    - Какие? - спросил Сережка.
    - Лучше бы вам об этом не знать, - ответил он. - Крутые меры. Такие, что даже Герасим не позволял себе по отношении к Муму.
    Мы немного обеспокоились, поскольку понятия не имели, кто они такие, и что между ними произошло. А спросить не успели, потому что в это время в сопровождении Ганнибала Ильича появился артист Зверев. Один.
    Ему тут же задали вопрос:
    - А где брат?
    - На охоте. Охотник он страстный. Имеем призы за меткость в стрельбе. Неоднократно отмечен.
    - Бедные зверушки, - вздохнула Цветочкина.
    - Но шкурки у них богатые, - возразил Зверев.
    - Я тоже хочу стать артистом-дрессировщиком, - сказал Юрка. - С чего мне начать?
    - Начинать надо с самых маленьких.
    - С комаров, что ли, или с тараканов?
    - Увы, они дрессуре не поддаются.
    - Но из мелких они самые дикие и страшные. И клопы еще.
    - Для начала капкан поставь, глядишь, какая-нибудь мышка в него и попадет, а повезет - и курочка набредет. Да... Очень хорошо, если курочка жирненькая... От нее навару больше. Силок можно соорудить для птичек. Поймал, а потом просто: дал корму - не дал, дал водички - не дал, ну и так далее. Укротил, значит, потом воспитывай, дрессируй. Но и доброту проявить надо, чтобы птенчик к тебе привязался.
    Со всех сторон посыпались вопросы.
    - А с крокодилом как? Такой привяжется, так потом и не отвяжется, пожалуй.
    - А если на тебя зубами щелкать начнут?
    - А вдруг нападут?
    - Так, вопросы задавайте по очереди, - сделала замечание учительница.
    - Если на тебя напали, то защищайся как можешь и чем можешь, - ответил Зверев. - Крокодилу лучше всего по носу врезать, если сумеешь, конечно, это у него самое чувствительное место. Врезал - и беги, как можно скорей и дальше. А если, к примеру, ты в клетке с тигром заперт, или там со львом, тогда...
    - Что тогда? - У всех замерло сердце.
    - Тогда дело плохо. Надо ломать клетку любым способом и бежать, бежать, бежать... С зверями надо нос по ветру держать, иначе враз оттяпают и шею быстро свернут, а человек не курица, чтобы ему шею свинчивали.
    - Человек - это звучит гордо, - заметил Сережка.
    - Кто сказал? - спросил артист.
    - Пушкин.
    - Правильно.
    - А с удавом тяжело работать?
    - Конечно. Удав очень тяжелый. Очень! И большой.
    - Вы тренируете его, чтобы он удавлял?
    - Обязательно. Это моя работа.
    - А сколько их у вас?
    - У меня с братом - два. По одному на каждого.
    - А кто из них сильнее?
    - Оба сильные. Сперва один другого слегка придушит, потом другой его за глотку берет.
    - Интересно, а если он вас за глотку?
    - Нет, это не интересно.
    - А как сделать медведя говорящим или приручить бешеную лису?
    - Это сложно. Надо очень постараться, а это под силу только настоящим, хорошо оплачиваемым профессионалам.
    - Таким как вы?
    - Только таким.
    - А что вы еще умеете?
    - Да все! Но главное в нашей работе - это умение быстро бегать и высоко прыгать.
    - Я вашу фотку из журнала вырезала. Надпишите. Правда, на ней вы лет на сто выглядите.
    - Неправда. Меньше. Просто я тогда Випером был напуган.
    - Искусствоведом? - удивилась учительница.
    - Искусствоведа я бы не испугался. Наш Випер - удав.
    - А-а...
    - Он брата схватил. С зайцем перепутал.
    - А что, брат на кролика похож?
    - Один в один.
    - Ну и что, проглотил он брата?
    - Брат у меня сильный. Он Випера сам чуть не проглотил. Но обошлось. Только зуб ему выбил. Братан, он когда рассердится, к нему лучше не подползай - наизнанку вывернет. Виперу еще повезло.
    - А почему вы львов дрессируете, а брат всякую живность мелкую?
    - Разделение труда. А потом - призвание. Санька, он с детства зайчиков любил, кроликов, поросят... Я еще гусей с утками люблю. Особенно, если их хорошо приготовить.
    - Это сказка, - подтвердил Ганнибал и причмокнул губами.
    - О чем это вы? - озадаченно спросила учительница.
    - Я имел в виду, - поспешил исправиться Зверев, - хорошо их приготовить к преступлению, то есть - тьфу! - к выступлению, конечно.
    - По-моему, их самих дрессировать надо, - прошептал мне Сережка. - Дикие они какие-то: то мыша прибьют, то курицу запугают... Звери настоящие. Я бы в клетку с ними не вошел.
    - А вы любую змею укротить можете? - донимал Зверева приставучий Юрка.
    - Без проблем. Передо мной всякий гад трепещет, начинает на брюхе ползать и кукарекать от радости.
    - Так уж и кукарекать, - усомнился Юрка.
    - Под палкой и хлыстом - любой закукарекает. Мало того, на китайском языке заговорит. Что гады, что львы - все шелковыми делаются. Я их мысли читаю, как в открытой книге.
    - А у гадов есть мысли?
    - Самые свирепые. И надо их угадать. Не можешь - иди коров дрессируй или глупых кроликов.
    - Кроликов  дед Мазай тренирует, - откликнулся Ленька.
    - А коров пастухи укрощают. Они смелые, эти пастухи, - прибавил Вовка.
    - Еще я пою, чтобы придать себе настроение, - признался артист-укротитель.
    - Что-нибудь из классического репертуара? - спросила Борисова.
    - Да из любого пою. Вот, к примеру, тренируя носорога, предпочитаю русские народные песни.
    - Вы нам споете?
    Зверев заставлять упрашивать себя не стал, поднял голову кверху и старательно завыл.
    Серега вздрогнул.
    - Я бы на месте носорога точно бы его на рог насадил. Такое не всякий зверь выдержит.
    - А когда с тигром работаете, тоже поете? - Юрка сегодня просто закидал вопросами Зверева.
    - Нет, - ответил тот. - С тигром не пою. Нервный он. Я с ним на его языке разговариваю.
    - На тигрином?
    - На рычащем. Это его родной язык.
    - А вы много языков знаете?
    - Не счесть.
    - Ну, скажите на каком-нибудь.
    - Кря-кря, кря-кря... Это на утином.
    - По-утиному и мы понимаем.
    - Ну, хрю-хрю, хрю-хрю... Это на свином.
    - Выходит, что мы тоже понимаем языки?
    - Выходит. Человек на очень многое способен, но порой не осознает этого. Ну ладно, ребята, заговорился я с вами. К брату поеду, обещался ему подсобить, - и