Любовь матери

…- И возьми мои силы, мою любовь, мои слезы, и отмерь из них везения и здоровья, и передай их сыну моему, и пусть вернется он домой живым…
Так шептала Мария, закрыв глаза и стоя на коленях у моря. Тучи сгущались, закрывая все небо, и темнело вокруг, и все явственней чувствовался запах грозы, что должна была прийти с чернеющего горизонта.
- Возьми все мои мысли, мои черные волосы, мою молодость, и обменяй их на улыбку сына моего, что увижу я сегодня перед наступлением ночи…

Ветер усиливался. Мария уже вглядывалась с тревогой в темнеющие волны, пытаясь найти в них ответ на свой главный вопрос: внял ли Тор ее мольбам, не пустил ли молнию-стрелу в суденышко, в котором находилась горстка рыбаков, среди которых был и ее мальчик.
По обычаю деревни Узур мальчишки, достигшие своего десятилетия, должны были учиться добывать рыбу для всей общины. Выходя на рассвете в море и постигая науку рыболовства, они становились настоящими воинами-добытчиками.

Сегодня в море впервые вышел сын Марии Алкен. И с раннего утра у матери сердце было не на месте, всякие мысли настойчиво лезли в голову, и было страшно, потому что чайки ночью кричали, дрались за рыбу, а это почти всегда предсказывало сильный шторм – рыба тоже чувствовала это, стараясь спрятаться поглубже, зарыться в песок на дне и переждать грозу в море. Чайки летали голодными в такие дни, поэтому они тоже старались насытиться до того, как корм заляжет на дно.
Жителям деревни было запрещено выходить на берег до того, как появится Верховный, поскольку только он был наделен властью подсчитать количество пойманной рыбы. Но Мария не выдержала, прокралась к большим валунам, за которыми можно было спрятаться, и с тоской глядела, как чахлое суденышко увозит от нее сына.
Ее губы беззвучно шептали молитву, из глаз катились слезы страха и надежды.
- Тор всемогущий, пощади моего сына, он один у меня, мой единственный лучик в этой тьме!

Небо уже нахмурилось так, что казалось, будто оно собралось толстыми складками-морщинами. Раздался первый раскат грома и завесу туч прорезала молния. Мария вздрогнула и быстро стала кланяться, не поднимая головы.
- Тор всемогущий, Один великий, пощадите моего Алкена! Он же еще совсем ребенок! Бестла, ты ведь тоже мать! Так пойми меня, убереги сына моего!
Ее крик потонул в новом раскате грома. Гроза надвигалась с моря, пеленой обрушиваясь на воду. Заблудшая чайка металась над пенистыми волнами, отчаянно крича, пока разряд молнии не задел ее крыло и она не рухнула в темные воды.
- Чайка… так и сыночек мой, его сломать легко, он ведь совсем малыш, он не сможет удержать весло в такой шторм… - шептала Мария, плача. – Почему, зачем ты дал мне сына, о великий Один? Чтобы снова вот так отнять его, не дав мне насладиться материнством сполна? Тогда мне не нужна такая радость, забери меня с ним, нет мне счастья без Алкена!
Словно в подтверждение ее договора с богами, небо разорвала еще одна стрела, и тут Мария увидела, как над волной взметнулось что-то белое, вихляя и то падая вниз, то поднимаясь выше уровня воды. Это была чайка. А вслед за ней двигалось темное пятно.
- О боги! Тор всемогущий! Один великий! Это они, это рыбаки! – в исступлении вскричала Мария, выскакивая из-за валуна и бросаясь к воде.

Там уже стоял Верховный, опираясь на неизменный посох. Он смерил гневным взглядом плачущую женщину со сползшим на плечи платком, чьи волосы растрепал сильный ветер и намочил дождь, и ничего не сказал.
Но Мария и не смотрела на него: ее взор был устремлен туда, откуда уже выпрыгивал мальчуган. Он весело побежал к матери, раскинувшей руки для объятий.
- Мама! Смотри, кто у меня тут!
- Алкен!
Плача и смеясь, Мария наконец взглянула на руки сына. Там, съежившись, поджав крыло, лежала белая чайка.
- Она указывала нам путь, мама!
Мария ласково улыбнулась.
- Ее нужно подлечить, сыночек. Держи чайку крепче, пойдем домой.
Они ушли, не оборачиваясь, но спиной чувствуя тяжелый взгляд Верховного.
На другой день состоялась дележка рыбы, перешедшая в пирование и чествование новых добытчиков.