ВОЕННЫЕ ХРОНИКИ ИДЫ КЛЕБАНОВОЙ

Военные хроники Иды Клебановой.

«Выпьем, товарищи, выпьем за Гвардию,
Равных им в мужестве нет…»
М.Косенко,А.Тарковский «Наш тост»

22 июня 1941 года она приехала в Ленинград вместе со своей подругой Калерией Чешейко, чтобы купить материал для платьев на выпускной вечер.
Весь их курс в это время находился на институтской базе в Кавголово, где студенты института физической культуры имени П.Ф. Лесгафта готовились к очередному параду физкультурников в городе Москве.
Этот курс получил распределение на места предстоящей работы еще в марте, а завершать обучение пришлось не всем…
«… вероломно,.. без объявления войны,.. бомбовым ударам подверглись города Мурманск, Каунас, Минск, Севастополь, Киев, Одесса…» - вдруг зазвучал голос Молотова над Невским проспектом.
- Калька, - растеряно сказала она, - пойдем, сдадим крепдешин. Куда сейчас с ним…
- Ничего, - убежденно ответила Калерия, - сошьем и еще поносим. Война быстро кончится.
Они не могли знать, да и предполагать, что своим выступлением в 12 часов дня 22 июня Молотов разделил их на тех, кто дошел до светлого дня Победы и тех, кто ценой своей жизни, дал им эту возможность, а нам дал возможность жить.
Тем более, кто бы мог подумать, что Калерия Чешейко, великолепная гимнастка, красавица-украинка будет убита уже в августе…
Когда они вернулись в Кавголово, лагеря не было.
Их мальчишки, самые сильные, самые красивые, не сдав выпускных экзаменов, ушли в действующую армию и в партизанские отряды.
3 июля, под взволнованный голос Сталина: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры!..», они сдали последний экзамен.
Она не верила, что случилось самое страшное, что ее мечты и планы – «…побродить еще по любимому городу, побывать на отдыхе в городе детства Бобруйске, повидаться с родными...», развеялись, как дым.
14 июля она и Калерия были зачислены добровольцами в 1 Гвардейскую Дивизию Народного Ополчения (1-я ДНО). С какой гордостью они шли в военной форме, с настоящими пистолетами на поясе и плащ-палатками за плечами по Невскому проспекту. Какой гордостью горели их глаза, когда на них обращали внимание прохожие: «Смотрите на нас! Мы идем защищать Родину!».
Передо мной лежат аккуратные тетради, блокноты, записные книжки. Они все написаны одним девичьим почерком, почерком Иды Клебановой – моей мамы. Той самой девушки, что покупала крепдешин для выпускного платья.
Я листаю пожелтевшие от старости страницы, на которых записана жизнь не только школьницы 3-й ПСШ г. Бобруйска, студентки института физической культуры имени П.Ф. Лесгафта, солдата войны Иды Клебановой, но целого поколения и всей огромной страны, носившей гордое и грозное имя Союз Советских Социалистических Республик.
- «12 ноября 1936 года, … сейчас очень интересное время…», - записано на одной из страниц.
Да, время было интересное!.. Оно было пропитано каким-то невиданным энтузиазмом всего народа.
Страна строила ДнепроГЭС и Магнитку, покоряла Северный полюс и открывала новые месторождения полезных ископаемых, крепила оборону и громила врага на своих Дальневосточных рубежах. Страна строила социализм и верила в светлое будущее и своих руководителей.
- « 27 июля 1938 года. Приехали из Москвы, куда ездили для участия в параде физкультурников. Видела всех членов правительства. Главное – видела Сталина» - пишет в своем дневнике студентка из Бобруйска Ида Клебанова.
Перелистываю листок тетради:
- «26 сентября 1940 года. Тема нашего выступления была «Безопасность города Ленина обеспечена».
А ровно через год Ида Клебанова в институтском вестибюле на стене увидит два некролога. В одном из них она прочитает - «Калерия Чешейко», а в другом увидит - «Ида Клебанова», и ужаснется.
Она тогда для себя дала клятву – «Буду жить! Буду мстить! За себя! За Калерию! За всех, чьи некрологи появятся на этой стене!»
Сентябрь 1941 года. Очень тяжелый месяц для Ленинграда. Замкнулось кольцо блокады. Войска Ленинградского и Волховского фронтов понесли тяжелейшие потери южнее Ладожского озера при попытке прорыва этой блокады. Начались регулярные бомбардировки и артобстрелы города.Впереди были голод и смерть.
К этому времени Ида была уже обстрелянным и закаленным бойцом. Ее служба началась с должности командира минометного взвода первого стрелкового полка 1 Гвардейской Дивизии народного ополчения. Вот, что она пишет:
- «… ни больше и ни меньше, как минометного. А миномета я и в глаза не видела. Когда я об этом доложила командиру полка Бобринскому, он мне, по секрету на ушко, признался, что и сам его не видел. «Будем учиться, и учить», - сказал он».
Потом она командовала взводом ПВО (противовоздушной обороны), потом был стрелковый взвод, в котором у нее, как у командира, был ординарец,и была лошадь.
Понимание того, что на ее Родину навалилась страшная сила, пришло одновременно с радостным чувством исполнения долгожданного желания попасть, быстрее попасть на фронт. Читаю: «… мы на фронте, где впервые услыхали первые настоящие выстрелы…», и дальше: - «… К вечеру на нас двинулись немецкие танки. 4 танка мы подожгли, остальные повернули обратно».
Когда немцы, в первую очередь, стали выбивать командный состав, лейтенанта Клебанову отправили с передовой в медсанбат. Однако она сумела вернуться в передовой отряд санитарной части. Было это нелегко и, во всяком случае, не безопаснее, чем командовать стрелковым взводом. Но об опасности никто тогда не думал. Как пишет Ида Наумовна: «Пригнешь голову и ползешь.… Впереди рвались вражеские снаряды. Сзади била наша артиллерия. Грохот орудий ни на минуту не умолкал. Но нас заботило только одно – как быстрее помочь раненым, никого не оставить. Кончались бинты – рвали свои рубашки и перевязывали. Раненых выносили вместе с оружием, но в пылу боя не чувствовали тяжести: откуда-то вдруг и силы и воля появлялись, храбрость откуда-то бралась – удивительное дело!..»
В одном из боев в районе Больших Хатыниц лейтенант Клебанова вынесла с поля боя 36 раненых месте с их оружием.
В сорок первом ей, как и миллионам таких же, как и она бойцов, пришлось пройти все круги военного ада.
Были и отступление и окружение. Вот они сухие строки дневника:
- «… к вечеру дан был приказ отойти нам на новый рубеж. Все войска почти ушли, осталась наша небольшая сангруппа и раненые… …т.к. мы остались совершенно одни, то на свой страх и риск решили, во чтобы-то ни стало, вырваться. Только надо не растеряться и не падать духом – выбрались. Я считала себя вновь воскресшей…»
Были потери дорогих сердцу людей – в Бобруйском гетто погибла ее сестра Женя, в страшном сражении под Смоленском был убит ее брат, герой советско-финской войны, Абраша.
Читаю дальше: « До Ораниенбаума шли пешком. На берегу залива расположились на ночлег. Утром перебрались в Китайский дворец. А к концу дня немец как стал пулять, что мы еле успели выскочить из дворца, кинулись бежать в верхний парк...
… лазутчики корректировали огонь. Гонялись из воронки в воронку и всюду нас настигали мины. К счастью, они нас не накрыли».
Это был знаменитый «Ораниенбаумский пятачок», истерзанный снарядами и залитый кровью клочок побережья.
И сегодня там вместо земли попадаются железные поля.
Потом была посадка на корабли и переход, под непрерывным обстрелом, по Финскому заливу и Неве в Ленинград.
Над ними шутили моряки: «Первое ДНО» идет на дно…».
И вот,волею «кадров, которые решают все», Ида Клебанова попадает в 218 стрелковый полк (бывший 3 стрелковый полк, в котором погибла Калерия) 80 стрелковой дивизии (бывшая 1 Гвардейская Дивизия Народного ополчения).
Этим полком командовал майор Василий Филиппович Маргелов, в будущем Главнокомандующий воздушно-десантными восками Советского Союза – «десантник №1». Назначили ее, это ж надо придумать такое, инструктором рукопашного боя – А что? Как-никак, а мастер спорта, выпускница института физической культуры…
Переворачиваю очередной лист дневника:
- «… объясняю приемы борьбы невооруженного бойца против вооруженного. Выходит один лейтенант, достаточно крупный парень, и говорит: «Да будь у вас хоть десять ножей – все равно со мной ничего не сделаете!» И так пренебрежительно это заявил. Я разозлилась, неожиданно схватила его за ворот гимнастерки, дала подножку, и этот огромный, самодовольный буйвол упал на землю всем своим тяжелым весом….
Он так грохнулся, что на несколько секунд потерял сознание…. Всю эту картину издали наблюдал командир полка. Он сделал вид, что ничего не видел и только сказал: «Молодец, лейтенант! Так держать!»
С тех пор и до самой смерти Василия Филипповича они остались очень близкими друзьями. Анна Куракина, Василий Маргелов, Петр Ильин, Ида Клебанова - об их отношениях можно написать целую книгу. Но это уже другая история. Скажу только одно, что Маргелов стал крестным отцом ее сына.
У Маргелова был комиссар – фигура видная. Он ходил в штыковую атаку с клинком, рассекая немецких солдат от шеи до пояса.
Вот, что о комиссаре записала лейтенант Клебанова:
- « … о комиссаре полка мне прожужжали все уши и в медсанбате, и в санроте, что он молод, красив, но воображает, ни на кого не обращает внимания…
В первый же вечер, когда я осталась ночевать на КП (командном посту), я услышала разговор-торг – кто будет за мной ухаживать…. Остановились на комиссаре…
… Вдруг распахивается дверь блиндажа, и кто-то входит с таким приветствием: «Здорово, Филиппыч!» Далее идет мат. «Здорово, Ильич!» - в ответ. И опять мат. Боюсь встречи с комиссаром. А вдруг действительно влюблюсь. Встаю. Медленно поднимаюсь. Докладываю: «Лейтенант Клебанова!»
И вдруг оказываюсь в объятиях комиссара и он, подмигивая мне, говорит: «Ведь это моя жена!» Про себя решила – муж, так муж». Оказывается они были знакомы еще до войны, по институту имени
П.Ф. Лесгафта, куда, в то время депутат и, одновременно, парторг
ЦК ВКП(б) закрытого номерного института, Ильин Петр Ильич приезжал заниматься тяжелой атлетикой. Она гордилась тем, что за ней ухаживает такой видный мужчина – кожаное пальто, персональный автомобиль.
С каждым днем их дружба крепла, постепенно перерастая в любовь.
Их сын тоже стал военным.
Неожиданно, одна запись в дневнике Иды Клебановой особенно меня заинтересовала:
- «… в деревне М. Манушкино Маргелова вызвали в штаб. Так он и не вернулся к нам. Послали командовать полком лыжников-моряков. В этот день комиссар уехал на рекогносцировку местности…
А ночью, это было 25 ноября 1941 года, дан приказ выступать. Надо было перейти Ладожское озеро. Задание очень опасное, т.к. на другом берегу немцы… Утром… полк возвращается назад.
28 ноября был дан приказ снова выступать и опять через озеро.
… раненые, но все из 153 стрелкового полка и маргеловцы. Ранили Маргелова, … на льду оказала помощь комиссару Маргелова, моему директору института И.И. Никифорову, … ранили и бывшего нашего комбата Голева…
Все получилось очень плохо. Переход через лед прошел неудачно. Вся задача состояла в том, чтобы до рассвета и без шума перейти на другой берег и внезапно атаковать врага. Но … немец нас обнаружил и прямой наводкой расстреливал наши войска. На льду укрытий нет и, поэтому,было много убитых и раненых.
За провал этой операции были расстреляны командир дивизии Фролов и