Мир Никодима. Фантасмагория. 4.Сон мандрила

    


    И снилась мандрилу дрянь какая-то. Будто он и не мандрил вовсе, а Никодим Прялов, и что бежит он сейчас в магазин "Атак" с целью обольщения продавца-кассира Клавдии Сироткиной. А бдительные охранники из вышеупомянутого магазина всячески стараются этому воспрепятствовать.
     Очень недовольны были те охранники, увидев Никодима: весь из себя расфранченный, а из пиджачного верхнего кармашка залихватски фиалка торчит.
     - Никак к Клавдии идет, - обеспокоился один из них. - Нельзя его к ней допускать. Она женщина слабая, против фиалки не устоит.
     - Оно так, - согласился второй охранники и закричал на Никодима: - Эй, ты зачем к нам в магазин пришел?   
     - В магазин, как правило, за продуктами ходят, - с достоинством ответил Никодим. - Вот и я с той же целью, - легко соврал он, но был уличен охранником.
     - Врешь! - убежденно сказал тот. - Цель у тебя совершенно другая. А хочешь ты из нашего общества Клавдию исключить и увести ее в зоопарк - на мандрилов глядеть.
     - А если и так, - задиристо сказал Никодим. - Что, арестуете меня или дубинками побьете? В таком случае я в администрацию жаловаться буду.
     Стоят, переминаясь с ноги на ногу охранники, а сделать нечего не могут. Так и пропустили Никодима. А тот прямиком к Клавдии на кассу побежал.
     Растолкал очередь и закричал: - Клавдия! Попал я в твой капкан, как молодой Вертер! Бросай все, поехали в зоосад, будем за мандрилами наблюдать.
     Только занята была в этот момент Клавдия клиентом беспокойным, приставучим, как банный лист. И требовал этот липкий лист водки типа Зубровки, громко выражая недоумение по поводу ее отсутствия на прилавках магазина.
     Попыталась Клавдия отшутиться, сказала, что сама все выпила. Но не в игривом настроении был покупатель небритый, видом грозный, с  глазами  настороженными, смотрел на Клавдия с прищуром. Вперился в нее взглядом тяжелым, непонимающим, и похоже, поверил ей. И так он ее этим едким взглядом сверлил, что бледнеть и краснеть стала Клавдия, пятнами покрываться, а вдобавок и голова разболелась.
     Передалась та боль товаркам ее - кассирам. Закричали те в негодовании неподдельном:
     - Ты, хек отмороженный, Клаву нашу зря не утомляй! Сами всю Зубровку выдули, а теперь с нас спрашивают. Нет, чтобы Перцовки взять. Перцовки-то у нас навалом.
     - В нос его зацепи, Клавдия, мерина этого! Расцарапай  глаза фасеточные! Зубровку ему подавай... Пусть на другой сорт переходит. А то охрану вызывай, пусть хулиганству конец положат! Живо о Зубровке забудет, носорог неопрятный!
     - Как будто у нас других дел нет, кроме как этого злыдня, ишака беременного Зубровкой отоваривать, да икрой соленой пробойной. Этак завтра все за Зубровкой прибегут, работой нас перегрузят. А у нас дети малые дома, да и немало их. Вот от таких любителей Зубровки рожденные...
     - Ты нас, еж кудрявый, своим взглядом тяжелым не проймешь! Не пытайся даже! У нас взгляды потяжелей будут.
     Наконец ретировался неуступчивый лысый клиент с неприятным взглядом.
     - А кто на самом деле водку выпил? - поинтересовался Никодим.
     - Как кто?.. Охранники и выпили, - ответила утомленная Клава. - Они по этой части - доки. Ну, еще подруга моя, кассир Люкина Ирина Алексеевна... Она тоже при случае зашибить может. Особенно, когда грибов соленых с колбасой в перерыве налопается - тогда у нее все внутренности горят, вот она с охранниками пожар и тушит.
     - Да... - промямлил Никодим. - При случае я бы тоже зашибил... - А потом и говорит проникновенно: - Клавдия, поехали в зоосад, я тебе мандрилов покажу.
     - Тут у меня за день тысяча проходит, мандрилов этих... А! - махнула она рукой. - Черт с тобой! Поехали. Развеюсь немного. Может, в голове прояснится.
     И провожаемые злыми взглядами охранников, отправились они в зоосад.

     Вот приехали они на место. Торопится Никодим ей мандрила показать, за руку ее хватает, за собой тянет, где словом, а где и делом - ногой ускорение ей придает. Подошли наконец к клетке, где мандрил содержится.
     Смотрит Никодим на мандрила, а тот в него мутный взгляд вперил. Так и уставились друг на друга, глаз оторвать не могут, и не поймут - кто из них кто?
     Но стряхнул с себя морок Никодим, и объявляет Клавдии торжественно:
     - А вот это - мандрил...
     - Не слепая, без тебя вижу, что не крокодил, - отрезала Клавдия.
     - А питаются они...
     - Мандрил он и есть мандрил, чем его не корми, - опять прервала его Клава.
     - Позвольте вам сказать, - мягко произнес мандрил, - что питаемся мы тем, что посетители дадут, поскольку местный сторож, Гавриил, две трети положенного нам пайка себе забирает, мотивируя это тем, что у него большая семья.
     - А он говорящий! - удивилась Клавдия. - Я думала, только попугаи говорить умеют.
     - Заговоришь тут, когда сторож, Гавриил, почти всю еду забирает. Надо же как-то на контакт с посетителем выходить. Так что, есть захочется - всяким штукам научишься. А вообще-то, на нас, мандрилов, много напраслины возводят, что у меня лично, вызывает сильную досаду. - И здесь мандрил подмигнул Никодиму. - У вас, кстати, с собой ничего нет?
    - Был кусок колбасы, да я его съела, - вздохнула кассир Клавдия.
     И они оставили мандрила - пусть у других попрошайничает.
     Мандрил смотрел им вслед и ухмылялся.
     Пришли они к попугаям. И один из них обозвал Клавдию неприличным словом, к тому же пребольно долбанул ее клювом. Та, в отместку, повыдергала из него приличное количество перьев, так что, бедняга, мог и всех лишиться, и общипала бы его, Клава, непременно, словно куру какую, если бы не вмешался Никодим, не прекратил безобразия, и не спас птицу от окончательной расправы. 
     Но Клавдия долго не могла успокоиться и решительно заявила, что птица ее ославила, и она совсем не такая, какой ее расписал противный попугай. Никодим с трудом заставлял себя ей поверить.
     Задержавшись же возле вольера с ослами, Никодим дал такой комментарий:
     - А вот ослы, - чтобы им не говорили, и чтобы с ними не делали, - все равно только одно кричать будут: "И-а! И-а!"
     - Надо же! - опять удивилась Клава. - Век живи, век учись.
     Но еще больше она удивилась, когда увидела, что им навстречу по аллее идет ее подруга, Люкина Ирина Алексеевна, в сопровождение двух охранников.
     - А вы почему здесь, а не в магазине?
     - Да вот зашибили немного, - односложно за всех ответила подруга. - Дай, думаем, на зверей посмотрим.
     - Посмотрели?
     - Вот сейчас и посмотрим.
     - Все, Клавдия! Расстаемся мы с тобой! - вдруг закричали охранники. - Не будет больше тебе от нас презентов в виде чулков черных - в драных ходи, гастарбайтерам на потеху. Пусть они тебе тюбетейки дарят. А мы теперь - Люкиной Ирине Алексеевне, чулки презентовать будем!
     Та несколько раз довольно икнула, и ушла вместе с охранниками на мандрила смотреть.
     А потом настала очередь удивляться Никодиму, который встретил своего мрачного сына, двоечника и второгодника.
     - Уроки в школе отменили, - сказал тот. - Вот я и решил сюда намылиться.
     - Отчего же отменили? - спросил Никодим, ударяя отпрыска по загривку.
     - Мне не докладывают, - раздраженно ответил второгодник. - Отменили и все.
     Врал, конечно, Семен. Но проверить в ту минуту нельзя было нечего.
     - А жена моя не вернулась?
     - Нет. А должна? - И уходя смотреть на крокодилов, бросил: - Да не вернется она. Вот я бы не вернулся...
     "А вдруг она здесь объявится? - сердито подумала Клавдия. - Только ее до кучи не хватает..."
     Крокодил, на которого мрачно смотрел Семен, был стар и мудр. А прожил он много лет, потому что на всякие дурацкие крючки не ловился. О людях же имел самое низкое мнение. "Глуп человек, - думал он, - если оставляет на берегу ребенка, козу и буйвола. Кто же виноват, если крокодил свой шанс использовал? А человек и виноват. Не оставляй ребенка, козу и буйвола рядом с речкой, там где крокодилы водятся". А мудрым крокодил стал, когда его все-таки поймали, уже здесь в неволе.
    И когда уже Никодим удивляться перестал, то встретил соседа, Ивана Ивановича. Тот же вообще никогда и нечему не удивлялся.
    - Что, Никодимыч, - закричал сосед, - крокодилов пришел кормить? - И засмеялся.
    - Я тебя самого им скормлю, - мрачно ответил Никодим. - Вот сейчас и скормлю.
    Иван Иваныч сразу смеяться перестал, и побежал прочь из зоосада, пока Никодим свое обещание не сдержал.
    Так и шатались они до самого закрытия зоосада, до смерти надоев его обитателям. Потом усталые охранники, вместе с усталой Люкиной Ириной Алексеевной, отправились в ближайший магазин в поисках Зубровки на предмет немного зашибить. Немного поколебавшись, к ним присоединились также сильно уставшие Никанор с Клавдией, им тоже зашибить очень захотелось...
    Семена же отправили домой и велели ему делать уроки, если он опять не хочет остаться на второй год. Тот, неуставший и недовольный, уехал, тихо про себя ругаясь.

    Сон этот несуразный долго и утомительно сверлил мозг мандрилу. А когда он проснулся - вокруг никого не было. Только стоял у клетки усатый сторож Гавриил с вечно голодным лицом, и протягивал ему банан.
    - Бери, - говорит. - Человек, по кличке Никодим, велел тебе передать. И просил не забывать.