Я изучала французский язык во Французском Культурном Центре в Алжире. Он находился в центре столицы, на тихой, далекой от городского шума улице, с высоких заборов домов свисали пышные шапки бугенвиллии. Дом был построен французами в период колонизации, добротный, из крупного кирпича, потемневшего от времени. Через металлическую ограду цветущие кусты тянули ветви на улицу, встречая учеников любовными объятиями и сладким ароматом.
Преподавали носители языка - французы. Программа была серьезная и после шести лет обучения я могла получить степень бакалавра в области французского языка и литературы. В нашей группе волей случая оказались только иностранцы – русские, японцы, китайцы, несколько арабов из Эмиратов, одна югославка, болгарин и пара венгров. Мужчины работали в Алжире, а женщины были женами работающих в Алжире иностранцев или женами алжирцев.
Так как я самостоятельно изучала французский язык по самоучителю, а муж помогал поставить произношение, то на занятиях мне было легко, и я больше рассматривала учеников, чем думала над заданиями учительницы. Преподавала нам молодая пухленькая француженка, жена алжирца. Как и все французы, она была жизнерадостной и смешливой. Занятия были проникнуты её теплотой, добрым юмором и любовью к ученикам. Наверное, всегда приятно преподавать родной язык иностранцам. На переменах мы общались друг с другом, не особо сближаясь, но и не чураясь одногруппников.
Справа от меня за общим длинным столом сидела жена японского посла, застенчивая молодая японка, проявляющая чудеса вежливости и щедрости. На каждое занятие она приносила очередное японское блюдо собственного приготовления и всех угощала. Можно было бы сказать, что она была самой прилежной и знающей ученицей – но понять её могла только преподавательница. В тот период я была убеждена, что звукообразующие органы у японцев устроены не так, как у других народов.
Мне приходилось слышать китайцев, корейцев и японцев, разговаривающих на английском языке. Мне, русской, казалось, что это какой угодно язык, но не английский. Было удивительно, что алжирцы меня понимали, когда я говорила якобы по-французски. Хотя, в русском языке настолько много французских слов, что когда я дополняла французскую фразу выдержками из русского языка – они удивлялись тому, что у меня такой богатый запас французских слов.
Слева сидела югославка. Небольшого роста, одетая модно и изысканно, сама точёная, как фарфоровая статуэтка восемнадцатого века, с глазами, которые я назвала бы югославскими. По одним только глазам я могу узнать этот народ. Миндалевидные, цвета морской волны – вернее, цвета Адриатического моря в солнечный день. Они сверкали, как хрустальные подвески на парадной люстре – откуда-то изнутри, ясным, жестким светом.
Кожа была белая и прозрачная, тонкий прямой нос, красивой формы небольшой рот, тонкие кисти рук в золотых кольцах. Всегда идеально-стильная прическа. Каштановые прямые волосы. Держалась она королевой, вежливой и обаятельной, но мало с кем общалась по собственной инициативе. Я молча восхищалась ею, благодаря природу за такое совершенное создание, украшающее нашу жизнь. Все мужчины были бы рады оказаться у её ног, но она всегда устанавливала дистанцию в отношениях. Французский для неё не был загадкой – она его прекрасно понимала и неплохо на нём говорила.
Занятия длились с октября по июль. Мы сдали экзамен и попрощались до следующего учебного года. В последние минуты прощания югославка внезапно пригласила меня и японку отметить окончание занятий у нее дома. Мы были немного удивлены, но согласились с удовольствием.
В назначенный день мы встретились у дверей её дома в Алжире. Это была двухэтажная французская вилла постройки конца 19 века – солидная, украшенная балюстрадами,барельефами и арками.
Она с гостеприимной улыбкой провела нас в сад, где уже был накрыт большой круглый стол на тенистой площадке в обрамлении пальм и фикусов в кадках, а вокруг небольшого пруда цветущие кусты белых и малиновых олеандров издавали приторно-сладкий, но чарующий аромат. Было солнечное утро, дул свежий бриз с моря, сад был ухоженный и красивый, стол сервирован дорогой современной посудой. Мы добавили к обширному меню наши кулинарные изыски – японка привезла курицу в кляре с интересными пряностями, каждый кусочек был размером с ноготь на большом пальце. Я приготовила русские имбирные пряники по старинному рецепту – с медом, изюмом, корицей, имбирём, сверху покрытые толстым слоем глазури.
Из дома вышел муж югославки, красивый молодой мужчина в классическом белом костюме, высокого роста, стройный и с такими же изумительными глазами, как у жены. Он поздоровался, пожелал хорошо провести время и извинился за то, что не может к нам присоединиться, потому что у него важные дела.
Беседа протекала не очень оживленно, хотя мы с японкой нашли, о чем поболтать. Она рассказывала про обычаи в Японии, я про совсем неизвестную ей страну - Узбекистан. Югославка была больше занята своими мыслями, чем принимала участие в нашей болтовне – она явно поддерживала беседу только из соображений гостеприимства. После часа общения она встала из-за стола, извинилась и сказала, что вынуждена нас оставить на некоторое время. И ушла.
Ничего не подозревая, мы с японкой весело разговаривали, несмотря на наши национальные акценты. Были испробованы все закуски и сладости к чаю, закончились интересующие нас темы. Нас немного смущало, что хозяйка дома не уделяет гостям достаточно внимания – особенно учитывая, что она пригласила нас по собственному желанию. Прошло уже три часа – а она не появлялась. Невольно возникло предположение, не высказанное нами вслух, но вполне читаемое по нашим недоуменным лицам, что наше общество тяготит её. Пора было возвращаться домой. Но как это сделать? В конце концов, нам пришлось заглянуть в открытую дверь, ведущую в дом и позвать её. Нам никто не ответил, и мы вернулись к столу, еще более смущенные и растерянные. Уйти по-английски нам не позволяло восточное воспитание и не слишком близкие отношения с югославкой. Мы не знали – что с ней случилось? Нужна ли наша помощь?
Если уйти – то кто закроет за нами дверь на замок?
Минут через пятнадцать она вышла к нам в сопровождении алжирца в костюме, похожего на юриста. Она представила его нам как сотрудника мужа и сказала, что он только что приехал к мужу по делам. Ситуация показалась нам еще более щекотливой. Мы попрощались, явно принеся облегчение хозяйке дома.
В те минуты я поняла, что такое настоящая женщина, воспетая во французских романах семнадцатого века и в сказках “Тысяча и одна ночь”. А может быть, мы всё не так поняли?
