ЗАХВАТ ПРИИСКА
На следующее утро к воротам прииска подошли двое. Один был высокий, с небольшим узлом за спиной, а второй налегке с автоматом на шее. У ворот стояли Магус и Вася. Сторож на вышке заметил их, насторожился, но увидев знакомого с автоматом помахал ему рукой и крикнул кому-то вниз. Вскоре к ним подошел автоматчик из внутренней охраны и поздоровался с Васей.
– А это кто? Где остальные?
– Слушай, Грек, посмотри за моим спутником, а я схожу к Лехе. Дело к нему есть срочное.
– Ну, беги, только не нарвись на пулю.
– А шо такое?
– Да какой-то он нервный стал, осторожный. Позавчера охранника застрелил.
– Понял, пойду без рывков, – сказал Вася и пошел к дому хозяину прииска. Перед входом стоял парень лет тридцати. Он был охранником, телохранителем и секретарем у хозяина одновременно.
– Че пришел? Хочешь в лоб получить?
– А что? Леха не в духе?
– Да так себе, но схлопотать можешь, если порожняк принес.
– Скажи ему важное дело есть к нему.
– Ладно. Потопчись здесь, а я загляну, – сказал охранник и исчез за дверью. Через минуту выглянул и сказал «заходи».
За столом слегка откинувшись в кресле сидел Леха и вприщур разглядывал вошедшего.
– Ты че пришел, а где Петр? Что, порожняк сгоняли? – сердито спросил он Васю.
– Все прошло нормально, привел нас Николай к пещере, забрали мешок.
– Ну, и…рассчитались вы с ним, а где остальные? Где Петр, я спрашиваю? – выкрикнул хозяин и потянулся правой рукой в ящик, где лежал пистолет.
– Так Петр сказал, что надо отметить нашу находку. Я говорил ему, что давай с Николаем разберемся и пойдем. А он сказал, что здесь заночуем, а утром разберемся. Он достал фляжку, сделал несколько глотков и пустил ее по кругу.
Так и сидели у костра, жевали да флягу по кругу гоняли.
– Вот подонок, я ж его предупредил, чтоб не пил, чтоб флягу оставил. Поставлю я его к лотку на неделю, может, поумнеет.
– Не поумнеет. Пошел он с котелком к реке и, очевидно поскользнулся на камнях. Услышали мы крик, прибежали, а там никого. Да и что в темноте найдешь.
– Ну, что ж на одного дурака меньше будет. Жаль, что ушел от кары. Но, теперь-то уже с вами больше ничего не произошло?
– Произошло. Сидим утром, чай допиваем, когда вышло двое из-за кустов и нацелили на нас ружья. Поговорили немного. Выяснилось, что они ходили золотишко намывать. Намыли немного и пошли дальше места искать, да и заблудились. А как узнали, что мы с прииска, обрадовались. Им бы продуктов да лошадей, они бы песком нам заплатили.
– Ну, а вы им что?
– Мы сказали, что кони и продукты у нас есть. Так и пошли. Мы подумали с Мишкой, что дадим им все, а на выезде их вместе с Колькой и трахнем.
– Правильно подумали! А что раньше не могли?
– Так они осторожничали. Их охотник все время держал нас под прицелом.
– Осторожничают говоришь, ладно, так, а чего ты пришел?
– А они хотят, чтоб ты вышел один на переговоры и дал согласие на обмен.
– Недоверчивые говоришь. Осторожничают. Ну, пошли, поговорим, – проговорил Леха, криво ухмыльнувшись, и пошел к выходу. За ним кинулся его страж, но он ему крикнул, чтобы оставался.
СУД СОВЕСТИ
МАГУС
Я уже начал волноваться, так долго не было Васи. Неужели он провалил все и вышел из образа. Оглянулся на ближайшие кусты откуда наши ждали условного сигнала. И тут я увидел, как от дома хозяина вышло двое. У меня сразу отлегло от сердца, но пульс колотился, как дятел на дереве. Рядом с Васей шел среднего роста мужчина, темноволосый, узкоглазый с небольшими усиками и потно сжатыми губами. Он внимательно всматривался в меня, а я уже видел его насквозь.
Его аура, обволакивая все тело, меняла свои очертания. Где-то от колен она поднималась, то расширяясь в стороны, то почти сливаясь с контуром тела. А над головой она закруглилась и напоминала каску солдата. И все это смотрелось темной массой, с изредка проглядывающими серыми пятнами. Это ж сколько надо было загубить невинных душ, это ж сколько он искалечил судеб? И видно, нет над ним суда и не будет. Очевидно, так он считал. Отсутствие на его ауре рваных контуров и больших впадин, говорило о его хорошем здоровье.
– Это ты хотел со мной говорить? Говори, – почти выкрикнул мне Леха.
– Так тебе же, наверное, все сказал твой человек.
– Ты слышал, я сказал говори, так говори, – повторил раздраженно Леха, сощурив и без того узкие глаза.
И я, глядя ему в глаза, стал повторять уже ранее сказанное Васей. Постепенно напряжение лица Лехи падало, в глазах потухла злость и разжались кулаки. Я видел, что он созрел.
– Леха, скажи стражнику на вышке, чтобы он оставил там автомат, затем слез вниз и сел рядом, – медленно проговорил я, не спуская взгляда с Лехи.
Он повернулся к вышке и прокричал стражнику. Тот с удивленным взглядом слез вниз и сел на землю. Так, значит, сработало. Леха повернулся ко мне и смотрел, опустив руки.
– Теперь мы пойдем вместе на территорию, ты соберешь стражников с вышек, с территории и построишь их в центре площади. Прикажи им выполнять мои команды так же, как и твои, – сказал я Лехе.
Вскоре шестнадцать стражников были построены и с недоумением смотрели то на хозяина, то на меня. Я попросил внимания и начал говорить. Через какое-то время они уже не выглядели удивленными, а просто тупо смотрели на меня. Я сказал, чтобы они положили автоматы на землю, а сами отошли к стене ближайшего дома, и они сделали так, как я сказал. К этому времени Сергей подошёл с остальной группой. Они вместе с Николаем собрали все автоматы, по одному закинули себе за спину, а остальные отложили в сторону.
В это же время Бару с лучниками вывели лошадей и увели их за ворота прииска. Они привязали лошадей среди кустарников, оставив с ними Мукаса и Валиду, а сами вернулись на площадь. После этого я и Леха пошли на промывочный участок. Там он построил всех охранников перед собой и приказал слушать, что я скажу.
Я медленно прошел вдоль их шеренги и начал говорить о порядке, о дисциплине, о важности их работы, и когда они поняли, что это просто пустой разговор и окончательно расслабились, я сказал, что они должны сейчас построить рабов, привести в лагерь и построить их перед бараком, а также должны выполнять только мои команды.
И вот уже перед бараками стоят рабы в три шеренги. А напротив, уже без автоматов стояли стражники. Рабы, ничего хорошего не ожидающие от новой причуды хозяина, исподлобья смотрели на все это, ожидая очередную пакость или чью-то показательную экзекуцию. Я прошел перед ними, затем поднял правую руку, согнутую в локте, чем привлек общее внимание и начал говорить. Я видел их ауру.
Аура, чтобы делали маги, если бы они не могли ее видеть. Да просто не было бы нас, магов. Аура висит над каждым, пульсирует, меняет очертания и цвет. Все зависит от внутренней энергии, характера и мыслей человека. Мысли – это они толкают человека на хорошие или плохие поступки. Вот толпа из рабов, из людей, чьи жизни растоптали эти скоты, стоящие, напротив. Они развили в них ненависть, злобу и страх. Темные, серые, коричневые тона ауры этих несчастных, колеблются, меняют фигуры. У многих контуры были рваные, с горбами и впадинами, что говорит о различных тяжелых заболеваниях их владельцев. Изредка среди них мелькнут пятна желтого или зеленоватого цвета. Это у тех, кто еще не потерял надежду на избавление от рабства, надежду на спасение. Все. Они приняли меня в свое сознание.
– А теперь садитесь на землю и успокойтесь. Все будет хорошо, – проговорил я, и рабы сели на землю, положив руки на колени.
Я перевел свой взгляд на стражников. Предо мной проплывали темные и коричневые сгустки рваных оболочек. Иногда среди них мелькали серые пятна. Эти стражники привыкли здесь к насилию над другими и это стало образом их жизни. Я прошелся по их сознанию, оно было погружено в разбой, насилие, преступления. Таким нет места в жизни, так как их путь усеян трупами. А вот их хозяин – это сплошное черное пятно, которое закрывает почти все его тело. Насилие и убийства – это его жизнь.
Я смотрел на них и говорил, что жизнь нам подарена Высшими Силами Добра и Света и освящена Светилом. ОНО освещает Землю, согревает ее и всех нас, дарит нам жизнь. И тот, кто посягает на чужую жизнь, должен отдать свою.
– Станьте на колени, и ждите своего суда, суда тех, которых вы истязали, – сказал я, и все стражники опустились на колени, наклонив головы.
Потом я обратился к сидящим:
– Сейчас вы свершите праведный суд. Вам будут показывать человека, а вы скажете достоин он «жизни» или «смерти», – потом я сказал Оксолу, чтобы он подошел к коленопреклоненным.
По моей команде он саблей показал на крайнего.
– Жизнь или Смерть, – спросил я.
– Смерть! – закричали рабы. В этом крике было столько злобы и ненависти, что многие даже подпрыгивали от крика. Если бы они стояли, то их было бы не удержать. Только троим они подарили жизнь, за то, что те не слишком зверствовали над ними нагайкой. Хозяина и двух его телохранителей встретили страшным криком, в который вкладывали всю ненависть и страх, накопленные за годы рабства.
Еще б мгновенье и толпа рабов вскочила бы, если бы не повелительный голос мага. Это значит, меня. Я сам уже забыл кто я, и видел себя как бы со стороны.
Я поднял правую руку и спросил, кто из них умеет владеть саблей. Таких оказалось трое. Я подозвал их к себе, дал одному из них саблю и показал на тонкую березку.
– Руби! – приказал я. Тот взмахнул саблей и перерубил березку. То же самое сделали и те двое. Тогда я сказал, чтобы саблю взял второй, как боле ловкий. Все смотрели на меня и не понимали, что будет дальше. Может и понимали, но не верили.
Я скомандовал добровольцу-палачу, он деловито подошел к бывшему хозяину нагнул его голову пониже, отошел на шаг и со страшным криком взмахнул саблей. И вот это воплощение зла и насилия еще стоит на коленях, а голова его уже покатилась в сторону. И когда тело мешком рухнуло на землю, сначала в тишине раздался как бы общий выдох «Ах-х-х!». Потом раздался нечеловеческий крик, что-то напоминающий:
– А-а-а-а-а-а-а-а!
Рабы кричали до истерики. Многие плакали и обнимались, а за это время доморощенный палач отсек головы телохранителям. И вдруг опять наступила тишина.
Все взгляды уткнулись в толпу стражников. Они просто жгли своими взглядами своих мучителей. Я подозвал Николая.
– Николай, ты говорил, что умеешь обращаться с автоматом. Покажи, как это делается. Ты же сам говорил, что такие люди не должны жить.
Николай взял автомат, стал напротив бывших своих истязателей, что-то прокричал и выпустил на них весь рожок. Повелители рабов перестали существовать. У стены лежала груда бездыханных тел. И опять тишина взорвалась криком рабов:
– А-а-а-а-а-а-а-а!
Многие плакали. Они не знали, что будет с ними, но радовались, что за их муки и страдания мучителям, наконец, пришло отмщение.
– Кто у вас главный? – спросил я, обращаясь к бывшим рабам. Они почти в один голос показали на троих добровольцев-палачей.
– Вы видели, как
