Линия жизни

«Линия жизни»
Пролог.
Когда это было, а какая разница, ведь это моя, жизнь.
Я здесь и сейчас, и это главное.
Женщина сидит на берегу, она перебирает рукой пряди черных волос, в которые прокралась легкая проседь.
Мама, время уже отстукивало пятый десяток, но оно оберегало ее, как мраморную куклу, белая кожа, стройная фигурка, на лице не морщинки.
Лишь потухшие временем, серые глаза, томно взирающие на море, выражающие безмятежность и спокойствие.
Маленькая девочка бежит к ней по песку, в руках у нее мяч, ее светлые хвостики и короткое платьице играют на ветру. Она спотыкается и падает, мячик, убегает у нее из рук, но тут же она встает, отряхнувшись, продолжает свой путь.
Женщина вскакивает, и направляется в сторону девочки.

- Бабуленька, давай поиграем! – задорно кричит  девочка.
Я стою на балконе прибрежного коттеджа и с улыбкой смотрю на берег. Мои два самых любимых человечка, в свете морского заката, веселы, счастливы.
Я всегда ненавидела себя, а верней дар, которым я обладала с рождения, но смотря на них, на их силуэты, мелькающие на берегу, на отца мирно дремлющего в кресле, в гостиной. Я благодарна, что кто-то наделил меня, этим даром.
Глава 1.
Я помню себя с тех пор, как открыла глаза. Я лежала на кровати, не шевелясь. Обмотанная тряпицами, словно кокон, я смотрела на рядом лежащую, молодую черноволосую женщину, и думала:
«Это моя мама, а она красивая, белая сорочка не скрывала ее стройной фигуры, ее черные длинные волосы, мягкие, словно шелк, расположились на подушке, касаясь моей щеки. Черты лица, милые и добрые, пальцы ее руки так заботливо и нежно придерживали меня».
Что делают новорожденные в свои первые дни?
Я тоже не была особым ребенком, почувствовав, дискомфорт я начала реветь. Женщина открыла глаза и наклонилась надо мной, ее голос был таким мелодичным и ласковым:
- Ой! Кто у нас тут, моя кроха проснулась. Ну ладно тебе Олечка, успокойся, твои глазки прекрасны, не следует их огорчать слезками, - успокаивала она меня.
Она дотронулась их губами, мои чувства, первые прикосновения моей мамы, трепет, гордость, стремление сделать для нее что-то хорошее, стать хорошей дочерью.
В палату зашла женщина в белом халате и протянула ко мне свои пухлые руки.
- Ну, и где наша красавица!  Ух, какие мы серьезные, губки надули, глазки выпучили.
Я оказалась у нее на руках, хоть и не желала этого, и всеми силами сопротивлялась, но никто не спросил моего мнения.
- Крупная, здоровенькая у вас девочка, Оксана, поздравляю!  
Так я узнала, что мою маму звали Оксана, красивое имя, не так ли.
Мы шли по коридору, мама несла небольшой пакет.
Я опять оказалась в руках пышки, женщины в белом халате. Мы достигли небольшого помещения, у окна стоял человек с букетом цветов.
- Кх, кх, - кашлянула медсестра, отвлекая его от дум.
Он обернулся, чуть не выронив букет из рук, медленно он подошел к нам.
Дрожащими руками, он протянул букет моей маме.
Это мой отец, оценила я его, похож на неудачника, и вздохнула.
- Держите ребенка папаша! – сказала медсестра и вручила меня молодому мужчине.
Смотря на его дрожащие руки, в моих мыслях летали сомнения.
«Как бы не выронил, этот горе папаша, меня из рук».
Схватив бесценный сверток, мой отец уставился на меня, а я на него.
«Что уставился! - подумала я, - но взгляд его голубых глаз, широкая улыбка и ямочки на щеках смутили меня, и я прикрыла веки».
Тишина. Она вывела меня из себя.
- Он, что, немой, - в недоумении подумала я, - сказал бы уж, что-нибудь, - я подняла веки, посмотрела на ожидающее лицо мамы, но мой отец вошел в ступор, его губы нервно подергивались, а сам он переминался с ноги на ногу.
«Вот же человек! - подумала я, - точно, горе луковое.
Ну да ладно, отца ведь не выбирают.
- О Демьяныч, и ты здесь! – неожиданно воскликнул шатен в белой футболке, появившийся в дверях.
Он быстрыми шагами направлялся к нам.
- Здравствуйте Борис Альфредович, - не весело сказал мой отец.
- Это твое богатство! – посмотрев на меня, сказал Борис Альфредович.
От его взгляда, мне стало не по себе, и я почувствовала, как множество мурашек пробежало по моему телу.
- Кого родили, мальчика или девочку, - с любопытством спросил он.
- Девочку, Олечку, - пожимая плечами, сказал отец.
- Девчушка, это здорово!!! - Поздравляю Демьяныч!!! – похлопал он отца по плечу.
- А я вот здесь, свою ожидаю, - продолжил он, - пацана она мне родила.
Да, богатыря, четыре двести кг, представляешь, вот такого, - с гордостью расписывал Борис Альфредович.
Тут в дверях показался эскорт. Одна медсестра тащила не маленький чемодан, другая несла ребенка в руках, впереди них вышагивала пышная дородная красавица, крашенная молодая блондинка, с великолепными ногами, большим бюстом и покачивающимися при ходьбе округлыми бедрами.
Борис Альфредович по габаритам тоже не уступал своей спутнице, как два сапога пара, они подходили друг другу. Он мужчина был видный, крупный, рослый и одет был с иголочки, серый костюм как влитой сидел на нем, галстук, белая рубашка.
«Харизма, удача, все при нем. Не то, что мой отец, - вздохнула я».
Обнажив белые зубы в улыбке, он подскочил к эскорту и выхватил свое чадо из рук медика. Поднял его вверх, причитая:
- Мой сын, мой сын! - Богатырь, Владимир Борисович, мой наследник!
Я заметила, как мой отец кивнул маме, и они попытались незаметно удалиться, со сцены игры буйного актера, но не тут-то было.
- Смотри Демьян, - громила перегородил нам дорогу, гордо показывая отцу свое чадо, - Владимир Борисович, не находишь, прям я в детстве, как две капли воды.
- Ну да, как две капли, - устало ответил отец, пытаясь быстрей избавиться, от назойливого собеседника.
- Во Демьяныч, смотри, какую штуку я придумал. У меня парень, у тебя девка, породнимся, со временем.
Взгляд мамы, поднялся от плеча отца к его глазам, и она вопрошающе посмотрела на него.
- Ну что вы, Борис Альфредович, ведь они еще совсем дети, - сжавшись, сказал он.
- Да ладно тебе, не дрейфь, Борсюковы держат свое слово, и ты держи свое, - заглянул он в глаза моему отцу.
- А девчоночка миленькая, - перевел он на меня свой взгляд, - глазенки большие, реснички длинные, вырастет такой же красавицей, как и ее мать. Поверь мне, в женщинах то я разбираюсь, даже в таких маленьких.
Я удивленно смотрела на этого долговязого мужчину:
«Вот блин, не успела родиться, как обзавелась женихом, нужен он мне как банный лист».
- Помолчала бы, - послышался голос в моей голове, - Могу уверить тебя, что я такого же мнения, нужна мне такая, ни минуты покоя, может, заткнешься! Устал уже тебя слышать.
- Ой, ой, ой! А что же вы молчали, Владимир Борисович, возразили бы, мыслей обмолвились.
- Вот зануда, а сама что, попробуй перечить моему отцу и вообще, кто нас послушает, они даже нас не воспринимают.
- Ну, это то, да.
Да, не повезло вам с предками Владимир Борисович, - весело хмыкнула я.
- Это еще как сказать, кому повезло, а кому нет. Люди они не бедные, буду, как сыр в масле кататься, - задрав носик, передал он.
- Жирок не наешьте Владимир Борисович, мне толстые женишки не к чему, - мысленно хихикнула я.
- За собой последи! – крикнул нервный голос в моей голове.
- А это выход, вашему батеньке ведь нравятся женщины красивые, - задумалась я, - и вам, ведь не понравится невеста пышка. Да, Владимир Борисович. Буду стараться!!!
- Ну и дура, - сказал тихий голос.
Крупный мужчина все распинался перед моим отцом, тот удрученно слушал его, как загнанный пушистый зверек, отец стоял в углу. Другого определения для своего отца, я подобрать не смогла.
- Ну ладно Демьяныч, завтра встретимся. Отметим, повод имеется! - стукнул он отца по плечу, тело которого содрогнулось от неожиданного удара и тяжелой руки Бориса Альфредовича.
Семейство Борсюковых направилось к выходу.
Отец глубоко выдохнул, и расслабился.
- Вас подвести, а то могу, как будущих родственников, - неожиданно спросил отец Владимира.
Мой отец вздрогнул.
- Да нет, мы сами, как-нибудь, - замялся он.
- Да ладно, свои же, - не унимался Борис Альфредович.
- Ух ты, автомобиль, ничего себе! - подумала я.
Перед нами стоял черный джип.
- Ну, так, я тебе сказал, не бедные. Свезло тебе, другие девчонки толпами будут за мной бегать и на меня вешаться, а тебе уже подали меня готовенького, на блюдечке с голубой каемочкой.
- Хм, - я не желаю больше с вами общаться, впредь и навсегда, считайте, что мы с вами незнакомы Владимир Борисович, - гордо мысленно сказала я.
- Не зарекайтесь Олечка, придет время, когда вы сами прибежите ко мне, - сказал его голос в моей голове.
«Никогда, и не за что!» – подумала я надуто, и больше не общалась с ним.
Мы сели, черный джип тронулся, довезя нас до дома, он высадил нас. Отец Владимира шумно распрощался с нами. Владимир промолчал.
Я подумала: «Ну и ладно».
Джип все дальше, удалял Борсюковых .
Наконец-то я, и мои родители стояли перед небольшим коттеджем, с небольшим цветущим палисадником перед ним.
- Вот мы и дома кроха, - ласково сказал мой отец, переступая порог.
Я с любопытством повела глазки. Домик был небольшим скромным, как снаружи, так и изнутри, чистым, светлым. Отец отнес меня в комнату и положил в детскую кроватку. Я не обратила внимания ни на комнату, ни на то, куда меня положили, глаза слипались, я устала, закрыла их и уснула.