- Не взял укол! Не свалил! - ворчал пациент, елозя тощим задом по узкому операционному столу.
- Анестезия платная у нас! - сверкнул очками помощник хирурга, бинтуя худые, кривоватые ноги больного. - Вам успокаивающее вкололи, от волнения!
- «Платная...»! Да мне как ветерану... , да как участнику...!
- Сейчас, сейчас! Не дергайся дед! - бурчал под нос помощник.
- Что уж ...дергаться-то! Теперь уж режьте! Эх! И чего у нас нет таких вон дверочек везде, как в танке. Открыл - починил - закрыл и в бой! И в бой...
Дед вдохнул пару раз из ловко наброшенной на носоглотку маски и быстро затих.
- Его тут все так и зовут - «дверочкой»! В Т-34, механик-водитель был! - вздохнул подошедший хирург. - Хорошо бы ... дверочек таких нам самим побольше! Да не сподобил Господь! Начнём, помолясь! Уж больно стар дедушка...
И блеснул хищно скальпелем.
До атаки пара минут. Оглушающая тишина. Слышно как у командира от напряжения стучат зубы. Наводчик нервно грызет заржавевший кусок сухаря, папироска во рту заряжающего прыгает из угла в угол.
Слышен сигнал к атаке. Переговорное устройство не работает, треск один. Командир легко пинает механика кончиком сапога в затылок, и машина ревя двигателем, лязгая гусеницами, трогается с места. Командир ставит ноги на его плечи и двигая ступнями управляет: вправо, влево.
Скорость - 30 километров, идут зигзагом, меняя направление каждые 50 метров. Не подставить бы борт под снаряд, тогда сразу всем крышка. Заряжающий каждый раз помогает механику тянуть на себя рычаг передачи, так вдвоем и вытягивают, одному не справиться.
Командир смотрит вперед и влево, ищет цель. Правое плечо уперлось в казенник пушки, левое – в броню башни. Теснотища!
Наконец поймал в панораму темно-серого чужака.
Толкнул опять ногой в спину механика.
«Стой!»
Сунул прямо в нос заряжающему условный знак - кулак, значит бронебойным! Если б растопыренная пятерня - осколочным.
Танк встал как вкопанный.
От напряжения взмокла спина. Правая рука вращает поворот башни, левая - крутит механизм подъема орудия.
- Выстрел! – кричит командир и нажимает педаль спуска орудия. Его голос тонет в грохоте и лязге. Танк заполняется пороховыми газами, которые разъедают глаза. Не видать ничего! Заряжающий хватает горячую дымящуюся гильзу и через люк выкидывает наружу. Не дожидаясь команды, механик срывает машину с места.
Мимо, мать твою! Мазанули!
Фриц успевает ответить, снаряд прошел рикошетом, слава тебе Господи, оставив на броне глубокую борозду. Оглушительный звон в ушах. Горячая окалинам впивается в лицо, забивает уши, скрипит на зубах.
- Вправо! - орет командир, впиваясь правой ногой в плечо механика. - Правее..., мать твою рязанскую, бок не подставь. Заряжай! Нет..., отставить! Механик... ещё правее и прямо!
- Не вижу командир! В дыму все! Заволокло, бля!
- Смотровой открой!
- Не идет...! Пружину клинит...!
Командир и сам не может оглядеться. Все пять щелей в башне бесполезны в едком дыму и окалине.
Встает в рост на плечи механика, рвет вниз защелку, открывает половинку люка и сам высовывается наполовину. Тут же из-за пригорка гремит выстрел. Механик чувствует как командир медленно и устало опускается ему на плечи.
- Успел командир? - крикнул он задрав голову.
По шее и спине его потекла горячая липкая жидкость. Ноги командира судорожно колотят по бокам. Механик махнул рукой выше головы, ладонь рассекла пустой воздух.
Верхняя часть командира, от пояса до головы... отсутствовала! А нижняя - от бедра до кончиков сапог сидела у него на плечах и заливала чем-то ярко красным...
«Как в цирке! Факир был пьян и фокус не удался!» - пронзило его всего насквозь дурацкая шутка из прошлой жизни.
••••••••••••••
- Очнитесь! Операция окончена!
Механик медленно приоткрыл свинцовые веки. Над ним склонилось сморщенное лицо в огромных страшных очках.
- Нет! - прохрипел он, чуть приглядевшись. - Это... не рай!
- Не рай! Не рай! радостно откликнулись очки. - Поживем танкист!
- Жаль! - прошептал механик. - Ну ничего, ...погоди маленько командир. Скоро уж..., встретимся...! Недолго осталось...
