Мы из сто семидесятой! Повесть. Глава 13

                                                              


                                                                  ИЗ ДНЕВНИКА ШКОЛЬНИКА ПРОХОРОВА




    Хорошо в деревне летом! В поле хорошо! Вызревают хлеба и овес. С незапамятных времен здесь растут злаковые. По полям ходят комбайны. Отсюда, где я стою, не видно - "Циркулина" это, или "Планетарка". Потихоньку из деревни подтягиваются крестьяне и крестьянки. Пора жать посеянное. Да, плодородна наша земля!
    - Что это ты по полям шлындаешь? - раздался вдруг голос.
    Я обернулся и увидел нашего агронома.
    - Да вот, изучаю естественную историю, - ответил я.
    - Чего, чего?
    - Ну растения там разные, овощи...
    - Чего их, овощи, изучать - их есть надо. Ладно, изучай, коли охота. А что это у тебя там в корзинке?
    - Гриб нашел.
    - Ну-ка покажи... Так, дрянь гриб. Выброси!
    Я с сожалением выкинул гриб.
    - Что ж, пойду травы собирать, гербарий вот нужно составить...
    - Иди, иди, трав у нас много: полынь, крапива и бурьян - отличный букет получится, - сказал агроном, доставая из кармана огромный платок, больше похожий на полотенце, и вытирая им шею. - Устал я...
    - Товарищ агроном, а какие виды на урожай в нашей деревне? - спросил я солидно.
    - Смотря откуда смотреть, - ответил агроном. - Если с холма, то виды отличные. А если отсюда, с равнины, то не очень.
    Пока мы рассуждали о проблемах агрономической науки и развитии сельского хозяйства в пределах нашей деревни, к нам подошел старый крестьянин, поздоровался и спросил, что я здесь делаю?
    - Хочу помочь крестьянам, дедушка... Пахать там, сеять, собирать урожай.
    - Это хорошо! Уже несколько недель не видать дождя. Земля закаменела, любые руки нам в помощь. Я бы и сам помог, да совсем у меня руки отсохли. - Дед вздохнул. - Да, сушь... Плоховаты дела, видно неурожаю быть.
    - Нет, дедушка, пшеница отличная, - ободрил я его. - Колосья с мой кулак величиной, а кулаки у меня я вам скажу... А подсолнухи? Сколько семечек! Мне за год не сгрызть. А кукуруза? Да за такую кукурузу, если ее еще подсолить, у пивного ларька отбоя от клиентов не будет, только денежки успевай собирать. Нет, дедушка, урожай будет хороший!
    - Да, плодородна и обильна наша земля, - повторил мою мысль дедушка. - Только засуха вить... Но человек заставит природу служить себе! - неожиданно рявкнул дед, да так, что мы с агрономом вздрогнули.
    - А по-моему, дождь собирается, - сказал агроном, и задумчиво посмотрел на небо.
    - Да, - согласился дед. - Гроза пройдет, все затопит, неурожай будет... Не боишься грозы, городской?
    - Что вы, дедушка, городские грозы не боятся. Гроза же - дождь обещает. А ваша каменистая почва в нем нуждается.
    - Соберем урожай, продадим его, - сказал дед мечтательно. - Построим гидроэлектростанцию, или атомную... Тогда в деревне электричество уже не отключат, а в поле завсегда будет вода. Рис станем выращивать, пророем каналы, и потечет по тем каналам в глубь страны вода.
    - Зачем, дедушка?
    - Для блага всего народа. А какой урожай будет против прежнего! Природа нам поможет! Тракторный завод построим, токари и слесари на завод придут, женихаться к девкам будут... Я ведь тоже старый рабочий... Да, плохо мы жили до революции.
    - Октябрьского переворота, дедушка, - поправил его агроном.
    - Вот я говорю - до революции. Революция дала нам все! Но мало.
    Дед полез в карман и вынул тряпицу с махоркой. Я понял, что воспоминаниям не будет конца, а потому решил удрать на пруд - загорать и купаться.
    Отдохнув, я направился к председателю, и прямо с порога заявил:
    - Я актер! Талантливый! Меня ведущие театры пригласят... скоро. Не верите?
    - Тебе чего надо? - сказал председатель. - Говори быстрее, у нас совещание.
    - Хотите волка изображу?
    - Нет.
    Но я все равно завыл по-волчьи.
    - А могу нищего... Ну дай три рубля, ну дай! Чего тебе стоит... - приступил я к председателю. - У тебя, вижу, жир с подбородка капает. Жрешь небось сладко, паразит...
    - Ну-ну, лишнее говоришь, - рассердился он.
    - А хотите припадочного - один в один скопирую. - И я тут же затрясся и заголосил.
    - Надо-то тебе чего, не пойму я никак!
    - Спектакль хочу у вас поставить - сцены из русской жизни. Телогрейки потребуются, зипуны, валенки...
    - Телогрейки, они завсегда на нас, - сказал старый крестьянин.
    - Ну и миф подпущу, - продолжал я, - пусть вторгается в действительность.
    - Кого подпустишь? - спросил тот же крестьянин.
    - Папа греческого, бога лесного, сыновей его - панков, дочку - панночку, сатиров всяких...
    - Не надо никого подпускать, - сказал председатель. - А лесной бог у нас не Пан, а лесник Никанор Кузьмич.
    Я немного подумал.
    - Тогда морской парад можно представить: тритоны, наяды, Посейдон. Или праздник Нептуна на экваторе - всех искупаем...
    - Какой Нептун! Какой экватор! Здесь только лужи, да пруд мелкий, а до ближайшей реки - топать да топать.
    - А если мы с ребятами сыграем про Снегурочки печальную кончину и страшную погибель Мизгиря?
    - Про Снегурку можно, - разрешил председатель.
    - А еще я спою, - у меня обширный репертуар.
    - Неужели?! - удивился председатель. - У меня возражений нет. Пой!
    - Мне сцена нужна.
    Договорились и о сцене. Председатель сказал, что сельский клуб в нашем распоряжении.
    Всем моим приятелям нашлись достойные роли.
    - А я? - спросил Агафон, агрономов сын.
    - У тебя будет много ролей: рабочий сцены, человек-оркестр... зритель. Да, забыл, купи-ка ты, Агафон, цветов.
    - Чего их покупать - здесь бесплатные растут. Зачем они тебе?
    - После премьеры - закидаешь меня цветами.
    - Зачем?
    - Заладил! Зачем, зачем... Затем, что так положено.
    Дедушке я сказал, что буду петь, а он суфлировать.
    - Понимаешь, что от тебя требуется?
    - Какое там! - сказал дед. - Наше дело скотину пасти.
    - Твое дело, дедушка, слова мне подсказывать.
    Но дедушкина помощь не понадобилась.
    Как я пел в тот день! Если бы меня слышал Орфей, то съел бы от зависти свою балалайку. И чего я только не пел! И наши русские народные, и песни зарубежных композиторов. Особенно все пришли в экстаз, когда я принялся за рок-н-ролл.
    Крестьяне и крестьянки попадали со скамеек и стульев, и громко визжали. У многих на глазах выступили слезы.
    - Что вытворяет, бесенок!
    - Это же надо!
    - Вот, черт, уморил!
    - Прекрати, я сейчас сдохну!
    Долго еще они не могли отойти после моего выступления.
    Если кто смотрел мультфильм про Снегурочку, то помнит, как она на проводах зимы прыгает через костер. Мы тоже развели костер. Но развести-то развели, а вот погасить - никак! Разошелся костер, запрыгал огонек по кулисам...
     Зрители дружно брызнули к выходу, а там бегом - кто в рядом стоящие избы, кто к пруду, куда чуть раньше ушел топиться несчастный Мизгирь. Обратно бежали с ведрами и кастрюлями, наполненными водой.
    Наконец костер затушили.
    На этот раз слез никто не скрывал, а некоторые так даже рыдали. Потрясающая сцена! Вот она - волшебная сила искусства!
    Я растрогался, и сам чуть не заплакал.
    - Это всего лишь театр, - сказал я, стараясь успокоить народ. - Игра... Цветов не надо!
    - Как это не надо! - закричал агрономов сын. - Куда же мне теперь их девать?
    - Зачем ему цветы, - сказал кто-то. - Крапива подойдет.
    - Куда подойдет? - спросил я немного обеспокоенно.
    - К заду твоему подойдет. В самый раз и подойдет. А цветы... Что ж цветы... Цветы - это пустяк. Какая тебе от них польза? Тебе подорожник нужен.
    - Для чего? - Беспокойство мое увеличилось.
    - Как для чего! Приложишь... Облегчение выйдет. Крапива, она ведь жгучая.
    - А без крапивы нельзя? - Я умоляюще посмотрел на говорящего, предполагая, что именно он будет лупцевать меня жгучей травой.
    - Никак! Как же после такого представления и не отблагодарить тебя. Никак нельзя!
    И если бы не вмешались бабушка с дедушкой - меня бы точно высекли!
    А председатель сказал, чтобы я скорее уезжал в город, и что все жители деревни тоже об этом слезно просят.
    - Куда же мне ехать - в городской лагерь, что ли? - озадаченно спросил я.
    - Куда хочешь! - в сердцах сказал председатель. - Хоть на край света к лестригонам! Денег мы тебе соберем.
    Обманул меня председатель! Денег мне так и не собрали. Прижимистыми оказались крестьяне.
    - Ты, Сашка, не переживай, - утешал меня председательский сын, Артемка. - С кем не бывает.
    - Да, сейчас я в унижении, и вы на меня сморкаетесь и швыряете навозом... Такова участь всех гениев - быть непонятыми! Но пройдут века... - Я махнул рукой, молча повернулся и пошел к дому.

    - Ну, чем будешь сегодня заниматься? - спросила меня бабушка на следующий день.
    - Заниматься?! - удивился я. - Да ведь у меня каникулы. Это в школе занимаются. Надеюсь, эти дни настанут еще не скоро! Я предлагал председателю показать живые картинки, но он ни в какую. Все-таки страшно далеки от искусства здешние жители!
    - Это да, - согласилась бабушка. - Наше дело пахать да сеять.
    - Давай-ка, бабушка, лучше ягод поедим: клубники, что ли, или там малины какой. Бананов-то у тебя небось нет?
    - Да откуда же здесь бананам взяться, - всплеснула руками бабушка. - Нет их тут, не растут, и не росли.
    - Может, и росли когда-то... на заре человечества.
    - Ну, на заре, может и росли.
    - Но это давно было. А потому, пойду-ка я в лес, трав соберу, гербарий свой пополню, на флору посмотрю - как она там произрастает.
    - Гербарий - это хорошо. Иди собирай, внучек. А что это такое?
    - Это когда трава и цветы - сушеные.
    - Зачем же сушеные собирать? - удивилась бабушка. - Да они у нас и не растут, сушеные-то...
    - Да нет, бабушка, собирают живые, а потом сушат и сортируют. Это и есть гербарий. Его поместят в наш школьный музей естественной истории и приклеят табличку:
   
     
                                            СОБРАЛ ШКОЛЬНИК ПРОХОРОВ. ПРЕДСТАВЛЯЕТ ЦЕННУЮ
                                        НАУЧНУЮ КОЛЛЕКЦИЮ. РЕКОМЕНДУЕТСЯ ВЫШЕУПОМЯНУТОГО
                                                        ШКОЛЬНИКА СДЕЛАТЬ ДОКТОРОМ НАУК


    - Ну раз так, если для науки, то конечно, тогда иди и собирай.
    После похода в лес, гербарий мой стал еще разнообразней, а я очень проголодался.
    Бабушка сразу видит, когда я хочу есть. И как только она об этом догадывается!
    - Иди, садись за стол, - сказала она. - Суп у нас сегодня вкусный - из петуха.
    - Да, из Мефодия, - ухмыльнулся дед. - Попался наконец. Пришлось-таки за ним побегать.
    - Как из Мефодия! Из нашего?!!
    - Из какого же еще, не из соседского же...
    Ложка выпала из моих враз ослабевших рук.
    Я знал Мефодия, и хотя мы не были с ним особенно дружны, а порой, случалось и дрались, но относились друг к другу с известным уважением.
    От судьбы не уйдешь, вздохнул я, переключаясь на свинину, но вдруг страшная догадка осенила меня, и, вздрогнув, я спросил горестно:
    - Как звали свинину?
    - А-а, свинью-то, - сказал дед. - Ее звали Машкой.
    Я знал Машку... Живая такая была свинья. Была... Вслед за ложкой, я уронил вилку.
    Все! Баста! Никакого мяса! Буду есть только растения: картошку, лук, свеклу, морковь... И сообщил об этом бабушке и дедушке, но они только усмехнулись. Пусть смеются. Они не знают - какой сильный у меня характер! Если уж я чего решил...
    Весь следующий день я ел траву и овощи. Но к вечеру, мясная