Нянина сказка: Ива (часть 2)

Вернувшись в замок, Ива первым делом переиначил и переписал все Ядвисины рецепты на свой лад. Очень уж трудоёмким ему показался процесс приготовления снадобий, а воздействие на людей - слишком слабым. Все, что было в тех рецептах сложным, он упростил, да парочку заговоров прошептал над ними. И зелья вместо того, чтобы усмирять страсти и лечить недуги, мирить и соединять людей, стали наоборот их одурачивать, сеять между ними вражду и разъединение.

Да и сам колдун вмиг отчего-то одичал и обезумел. Перестал пить и есть, исхудал до неузнаваемости. Возгордился собой. Ему стало казаться, что всё подвластно его воле, и нет достойных, разделить с ним эту власть. Даже королева Антуанетта уже ему виделась какой-то незначительной персоной по сравнению с ним, хотя он по привычке продолжал выставлять её портреты в окнах своих палат, дабы люди видели, насколько он приближен ко двору. Все его недостатки выпятились наружу. Близкие и друзья больше не узнавали в нем прежнего дуралея и лодыря, ссорившегося со всеми по мелочам. Отныне он стал жестоким и беспощадным чудовищем, уничтожающим всё, что попадается у него на пути. И без того боявшиеся чар колдуна подданные её величества королевы, теперь вообще стали его избегать и прятаться по домам. Редко какой смельчак отваживался высунуть нос наружу, да и то, непременно лишь только для воздаяния Иве всяческих похвал и славословий.

Ни много ни мало времени прошло, а пришли в усадьбу деревенские просить семью коваля съехать с их земли.

- По добру тебя,- сказали, - просим, ибо ты и твоя жена много нам чего хорошего в жизни сделали. Но раз сейчас через вас пришло в наши дома зло, значит не место вашей семье среди нас! Не заставляй силой тебя выгонять.

Вот так они прямо ему и сказали! Да.

Делать нечего. Стала Ядвига свои пожитки с насиженного места собирать, да в узлы скарбы вязать. А коваль спустился в подполье, дабы напоследок там всё прибрать. И увидел при тусклом горении светильника, как в дальнем углу что-то сверкнуло. Поднял коваль флакон с отравой, выброшенный колдуном, и перчатки, там же лежащие. Странным показался ему этот пузырек: маленький, кругленький, не такой, как все остальные в хозяйстве Ядвиси. Открыл он его, понюхал и понес показывать жене. И только коваль успел выйти во двор, как ноги его зашатались, тело обмякло, а голова стала словно чугунная. Присел мастер на лавочку возле амбара отдышаться, да и заснул таким же мертвецким сном как все остальные.

Горе горькое остаться одной на этом свете, да ещё и по своей вине. Всё поняла Ядвися, найдя выкатившийся из рук мужа пузырёк. Вспомнила про важную даму, которую сама доверчиво впустила в подполье. Опустилась горемычная на сырую землю рядом с мужем, горькими слезами облилась и с кручинушки уж было хотела колдовского яду из флакона принять.

И тут на помощь пришла селянка, сына которой младенцем коваль однажды из рук самой смерти вырвал, а Ядвися своими травами выходила. Много лет прошло с тех пор. Мальчик вырос в прекрасного крепкого юношу, но благодарная мать не забыла той доброты и не оставила в трудную минуту Ядвигу в беде. Увидела, какое несчастье с нею приключилось, и стала уговаривать.

- Есть у меня, - промолвила, - небольшая избушка в глухом лесу рядом с болотом. В наследство досталась от бабки. Там и найдете приют, пока страсти не улягутся, а болящие, заснувшие мертвецким сном, не проснутся.

Сказано – сделано! Муж и сын этой селянки запрягли двойку вороных, погрузили обездвиженное тело коваля на повозку, воткнули туда нехитрые Ядвисины пожитки, понукнули лошадей и покатили в лесную глушь.

В избушке было сухо и тепло, хоть сам домик оказался невелик. Отовсюду веяло тишиной и спокойствием. Высокие вековые сосны слегка покачивали своими головами над крышей. Редкий зверь подходил к избе. А коли уж подойдет, так и не тронет ничего. Внутри пахло дровами и печкой. Мужчины уложили коваля на широкую лавку поближе к теплу. Слева от входа Ядвися заприметила деревянный мольберт, стоящий возле окна.Юноша, которому они с ковалем когда-то спасли жизнь, устроил здесь мастерскую и рисовал углем по холсту.

- А я рисую карандашами,- прервал повествование сказки Артёмка, - а что такое углём по холсту?

- Представь, что уголь - это такая специально обгоревшая на огне палочка, которая оставляет за собой на листке черный цвет, - ткнув пальцем в черный карандаш, объяснила я. - Вечером куплю тебе такие угольные карандаши. Попробуешь ими рисовать. А холст – это очень плотная ткань, похожая на твой листочек бумаги. Ну, слушай дальше.

Совсем рядом стояли и висели его картины: пейзажи, портреты, натюрморты. Знахарка начала одна за другой их разглядывать, пока взор не остановился на портретах, где были изображены её непрошеные гости: нищий, важная дама и монах.

- Когда же ты успел их всех нарисовать? – удивилась Ядвися, - они ведь в усадьбе и гостили совсем-то недолго.

- А что было сложного их нарисовать, коли это был один и тот же человек? – пожал плечами юноша. – Приглядитесь внимательнее. В деревне говорили, что к вам сам королевский колдун Иванджей Маргаретов повадился приезжать и сговариваться о своих колдовских делах. Рассказывали и о том, что вы ему книгу не просто так отдали, а за  ценные подарки.

- Ах, ты ж как! – всплеснула от удивления руками Ядвися. – Что же мне сейчас делать-то?

- На мой розум, вам, Ядвига Станиславовна, надо книгу возвращать, - уверенно ответил юноша,- а я за ковалём присмотрю: долг платежом красен.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Оставила Ядвися коваля в избушке на попечение юноши, а сама пешком отправилась на поиски королевского колдуна. Лесом шла и полем, речку переходила вброд и, наконец, подошла к воротам монастыря. Постучалась в маленькую калитку белой каменной ограды. Трудник проводил её в общий двор, настрого приказал ей там ожидать и удалился.

Огляделась Ядвися кругом, а внутри общего двора находился ещё один, огражденный от внешнего мира дворик с кельями монахов. Вскоре оттуда вышел настоятель. Выслушал с чем и зачем пришла женщина, покрутил в руках холсты с портретами, да и молвил:

- Не знаю, пани Ядвися, как вам и ответить. Я бы сказал, что этот монах бывший. Нет его здесь. В миру его звали Иванджеем Маргаретовым по прозвищу Ива.

- Где же его теперь искать? – приуныла знахарка, услышав имя колдуна во второй раз.

- Полагаю, что в королевском замке Антуанетты. Там его покои, – ответил настоятель и, немного помешкав, добавил, - заснувших мертвецким сном людей можно разбудить. Есть одно надёжное средство: если в нашем королевстве отыщется хотя бы один человек, любящий Иванджея Маргаретова и печалящийся о его загубленной душе, то достаточно будет одной слезинки этого человека добавить в отвар утреннего сбора трав и окропить спящих, как чары тут же отступят. Но я не уверен, что такой человек в королевстве найдется. Легко любить достойных людей, а падших злобных колдунов с черной, как сажа, душой искренне любить и оберегать могут только святые.

- А что же сам колдун? – разволновалась добрая женщина.

- Как только живительная слеза любящего его человека коснётся руки Иванджея Маргаретова, его жестокое сердце смягчится. Но, есть одна тайна: если колдун в три дня не попросит прощения у всех обиженных им людей, он онемеет и больше уж до конца своих дней никогда не заговорит.

Получив благословение, поблагодарила Ядвига настоятеля и снова собралась в дальний путь, лежащий в замок королевы Антуанетты. Шла она долго. Лето сменилось зимой, а зима сменилась летом, когда она позвонила в колокольчик, прикреплённый на дубовых дверях замка. Выглянул колдун в окошко, да как увидел Яденьку, так сразу и приказал охране гнать её взашей и не пускать на порог замка:

- Это злая колдунья! Она хочет навредить её величеству королеве Антуанетте!

С бранью и угрозами выпроводили стражники несчастную женщину за пределы замка, столкнули вниз с высокой горы, а её скромную походную котомку швырнули ей вслед. Упала Ядвися на камни у самой реки и осталась там лежать без сознания.

Когда знахарка пришла в себя, то увидела, что наступает ночь, и никого нет вокруг, кто бы мог ей помочь. Присела она на камушек и стала обмывать кровоточащие ранки на теле, потирая ушибленные места. Потом опустила в прохладную воду свои натруженные от долгих походов ножки, и запричитала сама себе, как ей книгу свою забрать, да людей ото сна колдовского разбудить.

А в это время в сторону замка верхом на невероятно красивой белоснежной лошади проезжала мимо неё придворная фрейлина Анна. Служила она при дворе верой и правдой, исполняя все прихоти королевы. Дежурила при ней по ночам, заботилась о состоянии королевских доходов. На Анне было надето роскошное голубое платье с тонкими кружевами и золотой вышивкой. Из-под шляпки нежно-лимонного цвета, украшенной лентами и цветами, вырывались и развивались на ветру длинные ярко-рыжие локоны волос. У Ядвиси даже в глазах заискрило от всего этого великолепия.

Следует сказать, что Анна как раз-таки и была тем самым человеком, который всем своим сердцем и душой, нежно и страстно любил придворного колдуна. Помогала ему всегда и во всем. Поддерживала плута как могла. Где золотом и серебром ему подсобит, где покупателей найдет. А что-то и сама у него покупала. Но в отношения с королевой Антуанеттой не встревала. И ещё её очень беспокоили перемены, происходящие в последнее время с возлюбленным.

Слегка потянув на себя поводья, фрейлина остановила лошадь и прислушалась к всхлипываниям молодой женщины. Услыхав обрывки фраз про книгу, Анна сразу поняла, что в этом деле замешан Ива. Её доброе и проницательное сердце подсказало ей, откуда у колдуна появилась рукопись. Красавица спешилась и, взяв лошадь за поводок, подошла к знахарке.

Пожалела фрейлина Яденьку. Привела в свои дворцовые покои. Покормила, спать уложила. А сама стала думу думать, как им быть дальше.

Прознав о том, что фрейлина приютила знахарку, колдун принялся настраивать всех против Анны. Вложил в уши Антуанетте, что Аннушка заболела, тронулась умом, да и просто не в себе и не ведает что творит. Поверила королева словам Ивы, разозлилась и прогнала добрую фрейлину от себя прочь.

Крепко расстроилась из-за несправедливости Анна. На следующее утро она разыскала Иву в надежде пристыдить за дурные поступки. Да всё без толку. Не стал Ива слушать королевскую фрейлину. Весь, пылая злобой, приблизился к ней и начал страшные жестокие слова говорить. От обиды и возмущения Анна присела на краешек кресла, стоящего рядом с бюро, и расплакалась. А и не знала, что на том бюро лежала Ядвисина книга, укрытая шелковой позолоченной салфеткой. Потянула она за эту салфетку, чтобы утереть свои слёзы, и перед ней открылась рукопись. Ива в один вмиг в ярости подскочил к фрейлине, выдернул из её рук книгу, и в это же самое время горькая Аннушкина слеза, упав к нему на ладонь, больно обожгла его сердце.

- Зачем тебе знахарская, если ты напечатал свою книгу в королевской типографии? – взбунтовалась фрейлина. – Смотри, какое роскошное получилось у тебя издание с королевским окладом и суперэкслибрисами на корешке, с позолоченными вензелями на тончайших