В этот год весна была дождливой; грозы, ливни.
Вечер, Марна сидела у окна, опустив голову на руки, покоившиеся на подоконнике. Взгляд двенадцатилетней светловолосой девочки устремлен во двор. Серые глаза томно наблюдали за дождем, монотонно барабанящим по крышам. Мелодия успокаивала, навевала сонную дрему. В тишине пронеслись раскаты грома, она невольно вздрогнула. Молния рассекла небосвод, яркой вспышкой озарила двор. Ночь стала днем, по двору катился светящийся шар, по не много он уменьшался, блек, пока не исчез совсем. Заинтригованная зрелищем девочка восторженно ахнула. Посмотрела на старушку, мирно дремлющую на диванчике, со спицами в руках и вновь окунулась в раздумье. Мысли не шли с головы, недавний телефонный разговор.
Звонок, бабулька подняла трубку, на том конце видимо тетушка, предположила Марна, прислушиваясь к беседе.
Старушка несколько дней ходила сама не своя, бубня про себя:
- «Ни рыба ни мясо», кем она станет в жизни.
Марна понимала, что эти слова направлены ей, зная вздорный характер тетушки, желчь которой съедала ее саму изнутри.
«А кем должна стать я в жизни, чего добиться. Богатства, власти, оторвать мужа красавчика, как сделала тетушка. Или просто стать человеком общества, достойным, праведным, - путь к которому и подводила старушка девочку».
«Огрызок общества» - язвительные слова тетушки врезались в голову, горечь застыла у девочки в горле, а на глаза навернулись слезы. Она сама понимала, странная девочка, но даже со странностями, существовали люди не отвернувшиеся от нее.
Возможно, они и сами существовали в своих мирах, закрытых для взора других. Существа такие же, как я, горькая конфета в коробке сладостей. Может, наоборот, в обыденности прогоркли те, кто считал себя нормальными, не выбивающимися из общества.
Девочка улыбнулась сквозь слезу, вспомнив подругу, которая вместо бутерброда с колбасой в школе на переменке грызла огурец или морковь. При этом ее портфель тоже жевал, причмокивая, чавкая, жадно уминая овощи.
- Кто там? – спросила Марна, пытаясь заглянуть в портфель.
- Не твое дело, - сказала, сердито посмотрев на нее подруга.
«Больно надо», - обиженно подумала Марна.
Такие же, как она, жившие своей жизнью, те, которым мнение окружающих незначимо.
Марна продолжала смотреть в окно, в свете фонарного столба танцевали жучки, она засмотрелась на них.
Что-то зашуршало, закопошилось, зафыркало, кряхтя, сопя, и бубня себе под нос, вылезло из закопченного дымохода. Черное, чумазое, чихнуло и задуло свечу.
Девочка не повернулась, не подняла головы, завороженная светлячками.
Он взобрался на подоконник и посмотрел на нее.
Марна не шелохнулась, с восхищенной невозмутимостью взирая на мерцающий свет.
- Ты спать собираешься? - кашлянул он, привлекая к себе внимание, - иль так и просидишь здесь все ночное.
- С завтрашнего дня ведь каникулы, ты забыл, - умиленно сказала она, не отрываясь от фонаря.
- А ну да, вспомнил он намедни веселье девочки.
Лежащий в углу портфель, который, чуть не зашиб Фимку (ежиху). Домовой сел возле девочки, они часто сидели вот так, в тишине, думая каждый о своем.
---
- Марна сходи в кладовую пару поленец принеси, костерок под котелком разожгу. Повидло варить буду, пастилу высушу.
- Угу, - кивнула девочка и прыткие ножки поскакали.
Остановились у порога и отказались ее слушаться.
Глаза всматривались в темноту, казалось, кто-то пристально изучает ее. Дрожа, она переступила порог и подошла к связке рубленых дров.
Взяв дрожащими руками пару бревен, девочка обернулась, украдкой отправилась в обратный путь. В горе угля, огороженного деревянной изгородью зашуршало. Марна повернулась в сторону исходящего звука, держа в руках поленья. Нечто белое резко выпрыгнуло из насиженного места, кудахча и махая крыльями, оно бросилось прочь. От неожиданности она уронила поленья на ноги и дико завыла. Эхо ответило ей, девочка выскочила из кладовой и пустилась без оглядки бежать.
- Ну и где же поленья? – строго спросила старушка.
- Там, там, - дрожащим голосом, указывая на хранилище, сказала Марна.
- Какая же ты трусиха, - сказала старушка и отправилась за поленьями сама.
Старушка разожгла костер, поставила котелок. Вручила девочке корыто с яблоками:
- Помой и порежь. Это то, ты можешь?
- Угу, - девочка кивнула, засучила рукава и принялась за работу.
- Серединку вырезай, огрызки курам, - крикнула заходящая в дом старушка.
Поленья потрескивали, костерок разгорелся, повидло побулькивало в котелке.
- Вот так, - помешивая повидло, сказала старушка,- Славное получилось варево.
Девочка завороженно наблюдала за ловкими руками старушки, разливающими содержимое котелка по баночкам, сверкающими чистотой на солнышке.
Вечером Марна сидела за столом попивая чай, болтала ногами. За соседним стулом сидел домовой Тимофей, нахваливающий повидло и золотые руки старушки.
Ульяна Григорьевна прикорнула на диванчике, смотря телевизор, дремала.
- Замечательная у нас старушка, - сказал Тимофей.
- Угу, - ответила девочка.
- Намедни крики слышал, или мне привиделось.
Девочка замялась.
- Смотрю, с кладовой выпрыгнула, куры врассыпную, кудахча, - хохотал домовой.
- Сам сходи, посмотри, там кто-то есть, я знаю, - обижено надула щеки Марна.
- Есть да и ходить не стоит. Федор там обитает.
- Тоже домовой? – спросила она.
- Или нечисть какая?
- Да не, ни нечисть. Дух он, ну приведение, жизнь после смерти, загробная жизнь и все такое, - сказал он.
Ложка у Марны выпрыгнула из рук и со звоном упала на пол.
Домовой спрыгнул со стула, поднял ложку, подул на нее и положил на стол.
- Нечего ложки ронять, гости нам не к чему, самим не плохо. Знаю я этих гостей, заявятся шум, гам, суета.
- Ну ладно, - вздохнул домовой, взглянув на побелевшие от страха губы девочки.
- Будет тебе, Федор своих не трогает. Дед он твой, почивший. Не свезло, на небо не попал, видимо, не законченные дела тяжки, не пускают.
Девочка некоторое время отсутствующим взглядом смотрела на домового.
Тимофей махнул рукой: - Устал я, пойду к себе, если понадоблюсь, стучи три раза.
- Угу, - махнула девочка головой, сглотнув пастилу.
С тех пор девочка заходила в кладовую с оглядкой, прислушиваясь, приглядываясь. В надежде увидеть приведение, но оно не показывалось ей.
С тех пор девочка завсегда слушалась старушку, боясь наказания деда духа.
---
Как многие дети девочка боялась шкафа.
Громоздкий, дубовый, он стоял в спальне, в углу у стены. Навевающий страх и ужас, воображение Марны рисовало жителей дубового царства. Там наверху шкафа по ночам появлялись чудовища. Девочка укуталась в одеяло, глаза не слушались, выглядывали. С интересом рассматривая черное облако, которое росло и превращалось в огромную массу. Множество глаз смотрело на девочку. Появилась рука, затем другая, третья и так далее. Руки тянулись к девочке:
- Съесть, съесть! – завывали они разными голосами.
«Свет, свет» - пульсировало в голове девочки, руки сами по себе тянулись к выключателю. Почти прозрачные, они жили своей жизнью, девочка соскочила и включила свет.
- Свет! Выключите свет! – вскрикнуло чудовище и пропало в шкафу.
Девочка боялась темноты, или то, что приходило с ней. Лампа не потухала в комнате девочки.
Старушка выключала свет, как только девочка засыпала. Но как только мрак окутывал девочку, ее глаза, живущие своей жизнью, открывались сами, не давая покоя девочке. Они видели все, пожирая, впитывая все, происходящее в темноте.
Даже днем девочка боялась заглядывать в шкаф. Играя с подругами в прятки, она нервно грызла ногти, когда кто-то прятался там.
«Заглянуть, только чуть-чуть, в щелочку. А вдруг там, окровавленные куски плоти, или скелет бренчащий костями» – коленки дрожали.
- Ну, загляни, - шептал голос.
- Марна принеси из шкафа чистое полотенце, Жору обтереть.
Жора, пухлый отпрыск тетушки, которого она сплавляла нам по выходным.
«Полотенце в шкафу», - стукнуло в голову девочки.
- Сейчас бабушка, - отозвалась девочка.
Сжала руки в кулак и приблизилась к нему. Открыв шкаф, она схватила полотенце и захлопнула дверь. Мельком увидев два светящихся глаза в темном углу шкафа, вздрогнула и припустилась.
Вручив старушке полотенце, взглянула на пухляка, стоящего в тазу. Старушка начала водить по пухляку тряпицей, тот залился громким смехом.
- Фив, - гордо вскинула девочка голову и пошла восвояси. Сверкающие глаза из шкафа занимали мысли. Ноги непослушно понесли ее туда, руки открыли шкаф, глаза смотрели. Забившись в угол, сидело испуганное маленькое существо.
- Кто ты? – девочка наклонилась над ним.
Дрожащее существо повернулось к ней, мокрыми слез глазами оно посмотрело на девочку.
Длинный нос, острые ушки, хрупкое зеленное тельце.
- Марик я, - ответило существо.
- Дух леса, - заикаясь, сказало оно.
Девочка потянула к нему руку, тыча в него пальцем.
Существо съежилось.
- Ух ты, настоящее, - воскликнула Марна.
- А что ты тут делаешь? Почему ты не в лесу, не у себя дома? – спросила она выпрямившись.
Уперлась локтями в бока, как делала Нонна – мать Жоры, когда журила ее.
- Гламоглот выпихнул меня сюда. Он был очень зол.
Ему не понравилось, что девочка включила свет. Расшвырял всех жителей леса и вот я здесь в твоем шкафу. Верней у дверей в свой мир, в который не могу попасть.
- Не можешь попасть. А почему? – забеспокоилась она, соболезнуя рыдающему существу.
- Ты думаешь, открыв дверь так легко попасть в наш мир. Там за этой дверью миллионы миров, и не знаешь куда попадешь. С какой двери я выпал сюда?
- И что же делать? - задумалась девочка.
- Ты можешь меня проводить, - посмотрел лесной человечек на девочку умоляющими глазами.
- Ну, что ты, - замахала девочка руками, - откуда мне дорогу знать.
Марик жалобно посмотрел на девочку и потянул к ней руки.
- Ладно, ладно, будет тебе, - прослезилась она.
Марна взяла лесного человечка за руку:
- Пойдем, провожу тебя, только туда и сразу обратно.
- Угу, - кивнуло существо головой.
Задняя дверь шкафа рассеялась, так, как будто ее и не существовало.
Марна и лесной человечек вступили в белый коридор. Девочка стояла перед дверьми стоящими в одну линию, за спиной послышался шум. Стенка шкафа с треском встала на место, а затем испарилась совсем.
- Пошли, - дернул человечек девочку за руку.
-Но куда, - девочка стояла на перепутье.
- Попробуем сюда, - указал он на зеленную дверь.
Зеленная дверь открылась и захлопнулась за ними.
Старушка долго искала девочку, звала, кликала, заглянула в кладовую, в шкаф.
В последнем сидела черная мерзкая лягушка, чавкая и хрустя косточками, она поедала кого-то.
Грузное тело старушки, грохнулось и распласталось на полу, сознание покинуло ее.
Мокрое, шершавое, лизало старушке лицо.
Она открыла глаза, возле нее сидела лягушка и смотрела на нее множеством глаз. Извивающийся язык лизал ее лицо, покрывая его слизью.
- Вкусна девчушка, - облизнуло рот чудище, оскалив клыки.
