(рассказ)
Белая хохлатка вышла на дорогу. Она увидела на середине её навоз. В нём могли быть вкусные зёрнышки. Прежде случалось находить в таких кучах, а теперь птица просто страдала от голода. Начала разгребать лапками, присматриваться.
Из-под ворот напротив шустро выскочил большой чёрный петух, ринулся к курице. Своих-то у него полно, да незнакомая желанней. Та оказалась не промах, на нейтральной территории начеку. Пустилась наутёк.
Нахальное покушение заметил петух, с которым она жила в одном дворе. Он рванул чужаку наперерез. Вовремя остановил наглеца. Перья вокруг шеи вздыбились. Голова с пунцовым гребешком склонилась к земле. Клюв разбрасывал пыль и песок. Противник на мгновение оторопел, но вызов принял. День не сменил ночь, а вцепился в неё.
У чёрного толстый гребень свисает набок, закрывая глаз. Тем не менее петушились на равных. Белый перепрыгнул через врага, стремясь пустить в дело шпоры. Затем тот перескочил, махнув длинным хвостом. Оба землю рыли клювами от злости. Веер перьев казался и у того, и у другого щитом. Крылья до поры до времени прижаты к бокам.
Защитник изловчился и долбанул сластолюбца в бородку. Крепко её потянул. Струйка крови тут как тут. Больно. Чёрный вертел головой. И одновременно всё больше входил в раж. Убегать ни-ни. Наоборот, ухитрился совершить ответный наскок. Высокий стоячий гребень у белого также заплакал кровью. Хозяин мотал головой и по-прежнему рыл песок. Готовился атаковать. В ход уже пущены крылья, груди, шпоры, ноги. Клювы забиты чёрным и белым пухом. Головы нагнуты, хвосты с развевающимися перьями подняты.
Оба малость выдохлись, хотя и бодрились. Белому удалось зацепить глаз врага, что сразу и закрылся. Увлечение чужой курицей не прошло даром. Чёрный теперь пялился только левым оком. Оно гребнем защищено. Свежая боль распалила, озлобила. Наскочив на соперника, крепко долбанул в голову. Едва не свалил белохвостого наземь. Гордый гребешок оказался надорванным. Из раны струйкой потекла кровь.
Вот бы разойтись тут увечным восвояси; драка ведь не была целью, да снова сцепились из упрямства. У защитника хохлатки кровь капала прямо в дорожную пыль. Белые перья кое-где покраснели пунцово. Когда долго петушишься, так и получается. Супротивники кое-как ещё видели и слышали один другого. Постороннее же (будь то самолёт либо ракета) для них не существовало.
А по дороге полз вперевалку, словно слепой циклоп, гигант-грузовик с оглушительным клаксоном. Петухи замерли. Тревожно закудахтали, подняв головы. И отступили в разные стороны. Тяжелогружёная машина, пыхтя, проехала мимо. Соперники чуть-чуть остыли, приближаясь с оглядкой к своим дворам. Вот чёрный исчез под воротами. Оттуда донеслось звонкое, вроде бы слегка укороченное "ку-ка-ре-ку". Белый захлопал крыльями и с достоинством кукарекнул в ответ.
Раны зажили, глаз открылся через неделю. Петухи, живущие напротив, стали больше уважать друг друга. "Ко-ко-ко, ко-ко-ко" своих курочек зовут, а на чужих даже не смотрят. Боевые увечья запомнились им.
