Жених подруги

  С первого
класса мы были не разлей вода. Маша Скворцова, Лола Полякова и я, Ира Федотова.
Рядом сидели за партами, списывали друг у дружки домашнее задание, на переменах
играли в догонялки и дразнили мальчишек. Став девушками, красились, менялись
шмотками, делились мечтами и вздохами о парнях, доверяя друг другу радости и
слёзы первой любви. Каникулы также проводили вместе: играли на свежем воздухе,
ходили друг к дружке в гости. Неудивительно, что когда отзвенел последний
звонок, и наступило самое волнующее для школьников событие - выпускной вечер -
нам троим вручили награду в номинации "Лучшие друзья". Календарик и
фотография, где мы втроём в нарядных платьях, до сих пор хранится у меня дома.
Тогда нам казалось, что наша дружба будет вечной, и никакая беда на свете не
сможет нас рассорить.

  После
окончания школы мы поступили в разные институты: Маша - на экономический, Лола
- на дизайнера, я же с детства мечтала преподавать французский. Однако виделись
довольно часто, делились новостями, радовались успехам друг дружки и
поддерживали, когда были проблемы.

  Но,
по-видимому, любая крепкая привязанность, будто то дружба или любовь, рано или
поздно подвергается испытаниям. Не миновали они и нашу неразлучную троицу. В
том числе и то ужасное, которое не одну женскую дружбу превратило в руины,
сделало вчерашних закадычных подружек смертельными врагами.

  Началось всё
с дискотеки, на которую мы пришли развеяться после сессии. Там познакомились с
симпатичными парнями: Владиком, Эдиком и Виталиком. Все трои на вид вполне
интеллигентные, студенты Гнессинки. Поэтому их предложение поехать с ними в
выходной за город на шашлыки мы встретили с удовольствием и без опаски. Виталик
был так мил, что я с трудом дождалась субботы, чтобы снова увидеть его глаза.

  Сначала было
весело: шашлыки, пиво, беззаботная болтовня о жизни студенческой. Но по мере
того, как пивные банки пустели, ребятам стало хотеться большего:

  - Давайте,
девчонки, раздевайтесь!

  Но мы были
как-то не готовы вот так сразу. Тогда Эдик схватил большой нож для хлеба и
приставил Маше к горлу:

  -
Раздевайтесь! Или мы вас тут всех перережем!

  Всю их
интеллигентность как рукой сняло. Мы с Лолой стали оглядываться. Что делать?
Кричать, звать на помощь? Но вокруг не было ни души. Только лес, речка и
грунтовая дорога до ближайших дач и до станции. Услышит ли кто-нибудь? Можно
было постараться сбежать, но тогда этот выродок убьёт Машу.

  - Чего
застыли? Раздевайтесь!

  Похоже,
выбора у нас нет.

  - Хорошо,
хорошо, - согласилась Маша. - Только нож убери.

  Мы стали
неторопливо расстёгивать одежду, всё ещё надеясь, что, может, кто-нибудь будет
проходить мимо, и мы сможем позвать на помощь.

  Видя, что мы
мешкаем, выродки разорвали нам джинсы и, приспустив свои собственные, уже
готовы были сделать то, ради чего, по-видимому, нас сюда и заманивали. Но вдруг
Маша вырвалась из рук Эдика и побежала по направлению к дорожке с криком:
"Помогите! Насилуют!".

  Мы с Лолой,
не сговариваясь, побежали вслед за ней, крича то же самое, ибо заметили идущую
по дорожке человеческую фигуру. Насильники погнались за нами. Виталик схватил
меня за руку и повалил на землю. Но случайный прохожий уже приблизился. Это был
молодой человек лет примерно двадцати пяти, статный, подтянутый. И
неравнодушный. Одним ударом он сбил с ног Виталика, уже готового сделать своё
чёрное дело. Двое других тут же на него набросились.

  - Бегите,
девчонки! - крикнул он, отбиваясь.

  Кое-как
похватав одежду, мы пустились в бегство. Лишь оказавшись в посёлке, где
какая-никакая цивилизация, мы, наконец-то, остановились, чтобы перевести дух и
одеться.

  - Он один, а
их трое, - сказала Лола. - А ещё у них нож. Надо звать ментов.

  К счастью, в
отличие от своих подруг, привыкших носить телефоны в сумочках, я носила свой в
кармане джинсов.

  Когда мы уже
в полицейской машине приехали на то место, выродки втроём избивали нашего
спасителя. Тот лежал на земле в перепачканной кровью куртке. Идиотки! Мы же не
предупредили, что у них нож!

  Увидев людей
в форме, Эдик, Владик и Виталик кинулись врассыпную. Двое оперативников
побежали вдогонку, третий подошёл к лежащему и ощупал пульс.

  - Живой...
Чего ревёте, дуры? Сейчас скорую вызову, спасут вашего супермена.

  А мы втроём
рыдали, прижавшись друг к дружке, и не могли остановиться. Сквозь слёзы видели,
как люди в белых халатах кладут раненого на носилки, как вернувшиеся
полицейские заталкивают в машину скованного наручниками Виталия. Как во сне,
протягивали свои паспорта стражам порядка. Когда мы уже возвращались домой,
Маша первая пришла в себя:

  -
Интеллигенты, твою мать! Уроды! Сволочи!

  

  Потом был
суд. Виталий Р., не желая садиться в одиночку, быстро сдал своих товарищей.
Каждый норовил спихнуть вину на подельников, дабы максимально скосить срок себе
любимому. Виталия Р. и Владислава С. осудили на три года каждого, Эдуарда Ш. -
на четыре, ибо на его совести, кроме попытки изнасилования, была ещё и
поножовщина. Его счастье, что раны, которые он нанёс ножом Александру Бекетову,
оказались не смертельными.

  Александр...
Саша... Мы и сами не заметили, как влюбились в него. Всё чаще, навещая его в
больнице вместе с подругами, я ловила себя на мысли, что стараюсь одеться и
накраситься получше. Маша и Лола от меня не отставали.

  И ведь не
скажешь, что Саша - из тех красавчиков, по которым сохнут все девчонки вокруг.
Но бывает в человеке что-то такое, что цепляет, как рыбку на крючок. И уже
невозможно противиться пылкому чувству. Кто-то может сказать, что мы перепутали
с любовью благодарность за спасение. Последняя, безусловно, имела место, но
она, однако же, не заменяла, а скорее дополняла нашу любовь. Одну на троих.

  Мы не знали,
что делать. Каждая, разумеется, хотела стать для Саши любимой и единственной.
Но ссориться после стольких лет дружбы не было никакого желания. Оставалось
одно - продолжать любить Сашу и ждать, которая из нас сумеет пробудить в его
сердце ответное чувство.

  Той
счастливицей оказалась Маша. И по правде говоря, в этом не было ничего
удивительного. Именно она из нас троих всегда считалась самой красивой. И самой
умной тоже. Недаром школу закончила с золотой медалью, и институтский диплом
красненький. А мы с Лолой, увы, самые обыкновенные, и ничего с этим не
поделаешь. Оставалось только смириться.

  Впрочем,
Лола недолго проливала слёзы о безответной любви. Вскоре, встретившись с
подружками в кафешке, она с сияющими глазами рассказывала, что познакомилась с
таким классным парнем, и советовалась: что одеть на свидание, чтобы Жорик
просто ахнул.

  Через год я
и Маша получили пригласительные на свадьбу. Лола в платье невесты была просто
ослепительна. А Жорик... Он с неё буквально пылинки сдувал.

  "Вот
так! - думала я несколько обречённо. - Лола уже сегодня будет замужем, Маша
через месяц тоже выскочит, а я останусь одна, как перст".

  За то время
я так и не перестала любить Сашу. Хотя умом понимала, что надеяться мне не на
что. Он женится на моей подруге - это уже решено. Если бы я даже объективно и
могла что-то изменить, у меня бы просто рука не поднялась ничего сделать.
Попытаться отбить Сашу или просто пожелать, чтобы они с Машей поссорились -
значит предать подругу. К тому же, на чужом несчастии, как говорила бабушка,
счастья себе не построишь. Против воли вспоминались строки из песни её любимого
Ярослава Евдокимова:

  "Я
между двух огней:

  И вечером и
днём

  Я думаю о
ней

  И думаю о
нём".

  Могла ли я
предположить, когда бабушка включала магнитофон, что когда-нибудь всё это будет
про меня. А теперь чувства героя, полюбившего женщину своего лучшего друга,
были моими чувствами.

  "Судьба
должна решить,

  Она любви
сильней".

  Чего бы я
только не отдала, чтобы это случилось как можно скорее! А впрочем, разве судьба
уже не решила? Саша и Маша женятся. Точка!

  И вот
кульминационный момент - Лола поворачивается к нам спиной и бросает букет. Ну
что ж, давай, Маша, лови! Я даже пытаться не буду.

  Впрочем,
пытаться и не пришлось. Коварный букет стремительно пролетел мимо удивлённой
Маши и упал прямо в мои руки. Букет невесты. Что-то странное!

  - Ничего
себе, Ирка, какая ты шустрая! - в один голос воскликнули мои подруги.

  Они-то
прекрасно знали, что у меня нет парня.

  Ну, мы все,
конечно, посмеялись. Только ни одна из нас не знала, не ведала, что уже через
неделю нам всем будет явно не до смеха.

  

  - Ирка,
беда! - голос Маши в телефонной трубки был плачущим. - Сашку арестовали!

  От этой
новости на меня просто столбняк напал.

  - Как
арестовали? За что?

  - За митинг.
Теперь уголовное дело шьют.

  Через час мы
с Лолой были у Маши. Рыдая, она рассказывала нам подробности. Митинг за честные
выборы обернулся разгоном и массовыми задержаниями, хотя и был
санкционированным. Возможно, Саше удалось бы избежать ареста, если бы он не
вступился за девушку, которую омоновец повалил на землю и стал избивать
дубинкой. Но он не мог поступить по-другому. Не мог остаться в стороне, когда
на его глазах обижают слабого.

  Дело против
Саши шили нешуточное. Участие в массовых беспорядках и насилие к сотруднику
полиции. По показаниям потерпевших и свидетелей обвинения выходило, что Саша в
одиночку избил пятерых омоновцев, которые в тот момент, судя по видеозаписям,
находились в разных концах площади. Но суд нашёл слово стражей порядка более
веским аргументом. И уж тем более не могли с ними сравниться показания Светланы
Химухиной - той самой девушки, за которую Саша вступился.

  - Это всё
из-за тебя! - накинулась Маша на несчастную Свету. - Ты нам всю жизнь сломала,
стерва! Ненавижу!

  - Маш,
успокойся! - уговаривали мы с Лолой, настойчиво уводя разбушевавшуюся подругу
прочь. - Она ж не виновата, что так вышло. А ты, считай, жена диссидента. Веди
себя с достоинством.

  - Жена
диссидента?! А на кой чёрт? Я хотела быть просто женщиной! Счастливой женщиной!


  - Вы с Сашей
ещё будете счастливы, - убеждали мы подругу. - Временные трудности только
укрепляют любовь.

  Предоставив
дальнейшее убеждение Лоле (у неё это лучше получалось), я догнала Свету:

  - Простите
мою подругу! Придёт время - она всё поймёт.

  И вот
приговор - три с половиной года колонии. Маша, услышав его, разрыдалась прямо в
зале суда. Саша, как всегда, остался спокоен, словно это не его лишали свободы.
А я... я не успела даже толком осознать происходящее, как услышала крик
подруги:

  - Сашка, ну,
какого хрена ты попёрся на этот чёртов митинг?

  Приставы
захохотали, а судья потребовала удалить нарушительницу спокойствия из зала.

  Все
последующие дни мы старались как можно больше времени проводить с Машей. Она
без конца плакала, жалела себя, упрекала Сашу, что не подумал о ней.

  - Саша -
человек с обострённым чувством справедливости, - защищала я нашего общего
возлюбленного. - Ты же помнишь, как мы с ним познакомились?

  - Ты должна
быть сильной, Маш, - говорила ей Лола. - Сейчас Саше как никогда нужна твоя
поддержка. Слезами и упрёками