Про любовь

      Жил-служил на Дальнем Востоке в бухте Разбойник командиром поста рейдовой службы капитан-лейтенант по имени Петр. Парень жил по принципу: «Не жди, когда наступит счастье. Наступи в него сам!»
     Петя любил женщин – «Ни одного поцелуя без любви!» Сколько он соблазнил поверивших ему наивных женских душ? Наверное и сам не знал, поэтому всегда носил в кармане леденцы, чтобы одаривать ими малышей на улице - вдруг среди них был и его ребенок.
     Однажды каплей, откувыркавшись вечером в базовом кафе «Дельфин» в состоянии зомби ковылял по закоулкам спящего поселка к своему дому, который стоял с темными окнами, как во время войны. К полночи еле-еле добирается сквозь летающих светлячков, напоминающих горящие в ночи глаза уссурийских тигров, до обгаженного кошками подъезда.
     На ум приходят слова написанные Львом Николаевичем Толстым другу в 1895 году - «Если я знаю дорогу домой и иду по ней пьяный, шатаясь со стороны в сторону, то неужели от этого не верен путь, по которому я иду?»
     Тусклый единственный фонарь на улице, горящий напротив подъезда делал лицо Петра похожим на морду взлохмаченного вурдалака. Парень дергается открыть дверь в свою квартиру, ан-нет - ключи оставил на службе. Оппаньки. Если бы его спросили как у него дела с ключами, он мог бы честно ответить - «С ключами у меня хорошо, вот без ключей - плохо!»
     М-мда… Что делать? Безысходность Петиного положения побуждает его думать, что его хоризме морды лица никак не идет. Мужик выходит из дома, садится на газон, закуривает и задает себе вопрос: Как попасть домой?
     Голь на выдумки хитра. Так как Петя живет на первом этаже, он решает залезть домой через форточку. «Как и чем ее открыть? - проблем в голове парня нет. - Топором! Где его взять? - задает себе вопрос и сам же отвечает. - У соседа, что живет рядом!»
     С топором выходит на улицу и, потоптавшись перед окнами, сквозь пары водки в полной темени начинает считать окна своей квартиры. «Один, два, три... Через спальню и залезу», - думает Петр.
Сквозняк, дующий по улице, «сносит» его не на третье окно, а на соседское четвертое, которое является тоже окном в спальню, только в другом подъезде. Соседская фрамуга топором открывается с легкостью перевернутого листа. Петр, как кастрированный кот влазит в форточку и «рыбкой» вваливается в комнату с топором в зубах, обдирая нос о герань на окне. С шумом поверженной книжной этажерки парень пробирается в полной темноте к выключателю и включает свет.
     Перед ним стоит бледная, как сама смерть испуганная одинокая женщина в пеньюаре с глазами на ширину плеч. В ее зрачках до краев налиты страх и ужас. Женщина, не выдерживая пристального взора визитера и от стресса, падает в обморок. Петя с тем же топором в руках начинает резво откачивать ее, приговаривая, «Извините, мадам, но как вы очутились в моей квартире?» Смотрит поверх головы женщины и видит не свой ободранный шкаф, не  продавленную панцирную койку, а деревянную кровать с горкой белоснежных подушек.
     Парень реверсом ретируется через окно на улицу. Опять перекурив на газоне и собрав в пучок взгляда все окна, каплей решает, как бы исправить ситуацию - извиниться и успокоить соседку.
     Идет в соседний подъезд и звонит в квартиру незнакомки. Соседка, кое-как отдышавшись от первого испуга и напившись, что кошка валерьянки, думая, что это пришли её спасать от грабителя, открывает дверь. Перед ней опять тот же мужик с тем же топором. Опять приехали, выноси покойника. Что было дальше?
     Ничего страшного: любовная искра в ночи, розовый пеньюар, облако приятных запахов и как писали в старинных романах: «В однокомнатной девичьей комнатке-келье на первом этаже горел мутным светом старый торшер с бумажным абажуром. Кровать в полном разгаре скрипела поступательными движениями всеми фибрами  поношенных пружин, издавая стоны любви от которых перекашивало открытую форточку...»
     В середине ночи Петя со сбитых простыней на полуразломанном кровати, тянется за очередной рюмкой коньяка и чувствует острый укол под левым соском груди. Боль отдается тупой лопатой между позвонков. Угол комнаты начинает «плыть» в какую-то желто-темную неизвестность загробного мира, сознание начинает мутнеть.
     «Это еще что за астролябия? - успевает подумать мужик, не веря своим ощущениям. - Неужели это сердечный приступ? С какого перепуга? - в его голове в мгновения проносятся чумные вопросы. - Хорошенькое дело - умереть на женщине!» Боль не утихает, усиливаясь при вдохе. Сердце начинает тарахтеть, как колеса поезда на стыках рельс, пытаясь выскочить по ребрам из горла. Зрачки серых глаз потихонечку суживаются, ресницы начинают закрываться. В углу комнаты появляется желтый круг, который хочет превратиться в черное безмолвие. До Петра начинает постепенно доходить - «Приплыл! Куда? К инфаркту? К «деревянному бушлату?»
     - Что с тобой милый! - почувствовав приостановку любовных утех, участливо спрашивает ночная фея «принца», поправляю подушку под своей головой. - Не останавливайся, дорогой! Едем дальше!
     - Сердце, что-то… надо передохнуть, солнышко… запыхался, - улыбнувшись поникшей улыбкой, похожей на африканскую маску Петя-петушок - поникший гребешок, переводит сдавленное дыхание.
      Молодая женщина, глядя на «нештатную» ситуацию понимает, что человеку по настоящему плохо и к нему начинает подкрадываться простой «кондратий». С перепуга в голове у нее рождается простой женский вопрос: «А тому ли я дала?»
     Кончив трясти кровать, она начинает делать любовнику домашнюю реанимацию в виде намоченного на голову полотенца и растирания холодных ступней мужика своей грудью. Не помогает и рюмка коньяка, влитая в искусанные губы. Начинается тихая паника. Для решения проблемы, женщина срочно одевается и рысью бежит на улицу к телефону-автомату вызывать «скорую».
      Голова у неё от переживаний о бестолковом мужичонке начинает гудеть, как самолет на взлете, поэтому в квартире в час ночи начинается суматоха. «Влюбленные» в любовной горячке быстро собирают измятый одр любви, простыни и подушки прячутся в шкаф. Убирают коньяк на подоконник за портьеру. Кофе и конфеты на журнальном столике скромно прикрывают вчерашней газеткой. Клетку с говорящим кенарем накрывают платком, что бы тот по простоте душевной не проболтался о том, что видел и слышал.
     Военного Дон Жуана, зачем-то одевают в потертые на чужих кроватях брюки. Застегивают рубашку и аккуратно кладут на домашний диван. Петя в холодной испарине замороженного карася затихает, свято помня флотскую аксиому – «На флоте одно неосторожное движение и ты уже труп!»
Получается картина в духе социалистического реализма. Двое молодых людей глубокой ночью «беседуют» по душам о квантовой теории зарождения сперматозоидов в декартовой системе координат.
     Вскоре приезжает дежурная бригада медиков. Молодой врач, затырканный ночными вызовами и санитар, студент медицинского института на подработке, начинают действовать злодействовать. Пощупав, пульс Пети врач дает команду:
     - Снимайте штаны! - медбрату хочется добавить «Знакомиться будем», но он шутку не продолжает, понимая, что может быть понят не правильно.
    Сделав парню, успокаивающий укол в филейную часть тела, врач начинает заполнять документы по вызову. Начинается разговор как в сумасшедшем доме. Женщина начинает рассказывать о близком «родственнике», который случайно зашел к ней узнать где у гусеницы коленки. Короче - несет бредятину.
      Доктор, хотя и молодой, но, слушая ахинею молодой женщины сквозь усталость начинает понимать, что присутствует при встрече двух любовников, которые не рассчитали любовные силы. Но он лицо официальное, поэтому изо всех старается ухмылки скрыть под маской серьезности и многозначительности.  Зато его коротко подстриженный напарник, молодой костоправ, от этой банальной житейской ситуации начинает потихонечку писаться кефиром, прямо на ковер. Шепотом, но с восхищением через плечо, делится впечатлениями с доктором:
     - Ну, девка! Ну, молодец! Это надо же так постараться, - утирая слезы смеха, с нескрываемой завистью говорит студент. - Вот это любовь!