Актёр детского театра Антон Лодыжкин сидел в гримёрке и пил горькую. Горькую он разливал в два стакана – себе и декоратору Хворобыстову. Лодыжкин пил, не закусывая, и всё больше распалялся.
- Нет, ты слышал, - обращался он в очередной раз то ли к декоратору, то ли к собственному отражению в зеркале. – Мне, самому Лодыжкину, который двадцать два года играл Деда Мороза на новогодних представлениях, в этом году дали роль Ёжика.
- Да, не сориентировались, - согласился Хворобыстов.
- У-у-у, лицедеи, - Лодыжкин сжал пальцы в кулак и погрозил кулаком в пустоту.- Заглоты.
- Ну, оно так, - снова согласился с ним декоратор, поглядывая на кулак.
- А что самое обидное…
- Что?
- Что роль отдали кому?!
- Кому?
- Этому молодому актёришке Мухозванскому, который даже зайчика нормально не может сыграть.
- Да уж, дали маху. Разве сравнишь…!
Хворобыстов слыл человеком тихим и бесконфликтным. В актёрские дрязги старался не вмешиваться, и своё мнение выражал кратко, сжато и непонятно.
- Ну, подумаешь, оступился в прошлом году. Перебрал чуть-чуть…
- С кем не бывает, - согласился Хворобыстов.
- Ну, уронил я новогоднюю ёлку, когда с детишками хоровод водил. Так ты разберись, кто же так ёлку цепляет? А меня сразу в приказ.
- Да, ёлку всегда надо надёжно крепить.
- Зато сколько раз выручал! Прибежит режиссёр или директор театра: “Выручай, Лодыжкин. Только на тебя вся надежда, Лодыжкин”. А мне что, я всегда, пожалуйста. Я и волка могу сыграть и медведя. Растягаева ушла на больничный, кто Бабу Ягу играл? Лодыжкин! Очумелова в декрет ушла, кто кикиморой болотной по сцене скакал? Лодыжкин! Да я столько ролей переиграл, что мне давно заслуженного давать надо.
- Я бы и народного дал.
- Дал бы, говоришь?
- Ни секунды не раздумывая, - ответил Хворобыстов, ничуть не смущаясь тем, что давать звания артистам ему вряд ли когда доверят.
- А ты грим у нового Деда Мороза видел?
- Смешной грим.
- Смешной? Ты смеёшься? – Лодыжкин аж поперхнулся и сделал паузу.- Дерьмо, а не грим. Это же детишек пугать, чтобы сладкого много не лопали.
- Дерьмо, - согласился с ним Хворобыстов, чтобы не накалять обстановку.
- А костюм! Ты видел, как сидит на нём мой костюм?
- Видел, - согласился декоратор. – Но мельком. Со стороны, в тёмном коридоре. Не совсем разглядел. Но мне показалось… ну, в общем, никак.
- Никак. Балахон, а не костюм. А где осанка? Где кураж в конце концов? Где? Я тебя спрашиваю?
- Да. Жалко детишек. Незаслуженно будет праздник испорчен.
- Душевный ты человек, Хворобыстов. Оттого-то и нравишься ты мне. Думаешь,актёр Лодыжкин вот так запросто с кем угодно пить может? Врёшь. Я доброго человека за версту чувствую. С подлецом Чин-Чинарёвым ни за что пить не буду, потому как он подлец и сплетник.
Хворобыстов хотел было сказать, что только вчера Лодыжкин так напился
с Чин-Чинарёвым, что обоих пришлось связывать скатертью самобранкой, но что-то его остановило, и он предложил тост:
- Предлагаю выпить за тебя, Антон Селиванович!
- А я предлагаю за тебя. Ну, будь.
- И ты будь.
- Двадцать два года. Скажи, брат!
- А и скажу. Не шутки, двадцать два года!
- А утром первого января? А второго?
Из гримёрки ещё долго доносилось позвякивание стаканов, пока уборщица баба Валя не выставила актёра и декоратора на морозный воздух, проведя их через запасной выход.
Однако судьба была благосклонна к актёру Лодыжкину. Нет, конечно, звания народного артиста за роль Ёжика на новогодних представлениях ему не дали, но все утренники для него состоялись, действительно, как праздники. Да, чего там. Свезло несказанно Антону Селивановичу. Выходя на представление, он задавал детишкам вопрос: Кто я? Дети дружно отвечали: Ёжик. После чего Лодыжкин произносил свою фразу: А зимой ёжики спят, ложился под ёлку и сворачивался клубком.
Детишкам очень нравился симпатичный толстый ёжик. Они ещё никогда не видели ёжа, спящего под ёлкой, который почёсывал задними лапками и сладко похрапывал.
Одно омрачало новогоднее настроение Лодыжкина, что двадцать два года он играл Деда Мороза, а не ёжика. Спать под ёлкой за ту же ставку, а не водить хороводы с детишками было куда менее хлопотно.
