Очнулся Семён на коридоре, ведущем от уже не столь заветной двери кабинета. Его голова покоилась на коленях у дамы с собачкой. Его лицо с соседней кушетки участливо вылизывала собачка дамы. Язык бурят-монгольского волкодава был тёплым, мокрым, шершавым и большим. Таким большим, что полностью покрывал за раз всё лицо Сим-Сима вместе с ушами. Как он сюда попал, Сеня не помнил. Скосив взгляд из-под языка волкодава в сторону ехидных кривых ухмылок привратников, Сим-Сим понял, что без их участия его попадание в нынешнее не очень почётное местонахождение не обошлось. Сколько времени провёл Семён в отключке, понять было ещё сложнее. Судя по ни на йоту не уменьшившейся мухообразной скученности скопившихся в ожидании пациентов, он вообще не был в отключке. Хотя было очевидно, что в отключке он был.
Понимать в принципе было тяжело. На виске горела сине-лиловым огнём и отдавалась тупой болью здоровенная шишка. Которую ласково поглаживала дама с собачкой. В голове низко гудело. И всё же даже сквозь это низкочастотное гудение пробивалось робкое «Там! Та-да-дам, та-да-дам, та-да-дам, та-да-дам. Там!».
(В этом месте восприимчивым к музыке читателям рекомендуется сменить пластинку с уже вероятно опостылевшей за столько времени второй сонатой Шопена на пластинку с Лунной сонатой Бетховена. Приятного прослушивания!)
Даже при скудных познаниях Сем-Сема в классике и его ушах, потоптанных медведем, было очевидно, что эта музыка принципиально отличается от предыдущего мрачного номера. И хотя весёлой новую музыку тоже сложно было назвать, всё же на душе стало легче и светло, хотя бы на миг.
Мысленно Сеня поздравил себя с облегчением души: «Поздравляю!». Мысленно поблагодарил психиатра за успешную проведённую операцию: «Как же всё-таки больно в голове и на голове! А Покрытокрылыч всё-таки не шарлатан! Покрытокрылыч своё дело знает! Даже в моём неординарном случае разобрался. Даже решил проблему. Пусть и частично. Мастерски!» И предательски всё же подумал вдогонку: «Нужно было весёлую классику заказать. Наверняка такая существует. Ведь есть же весёлые фильмы. Даже классические. Их так и называют классические комедии. Значит должна быть и весёлая классическая музыка. Комедийная классика». Но снова получать удар молотком в висок как-то не очень улыбалось, хотя второй висок был ещё свободен. Да и очередь скорее всего разорвала бы его за попытку повторного внеочередного визита к психиатру вне зависимости от лагерной принадлежности.
Мыслить было всё также тяжело и даже больно. Потому Сем-Сем решил временно прекратить мыслить. Вместо этого поблагодарить свою благодетельницу. В единственном числе, потому что разговаривать с собакой было ещё рановато. Вот только благодарить из-под собачьего языка было совсем несподручно. А устранять хозяина языка боязно и неблагодарно. Пришлось подавать невербальные знаки. Вначале Семён просто приподнял руку и произвёл ею махательно-поступательные движения. Потом выставил из кулака один палец, что означало, что всё ок. Затем он хотел попытаться изобразить руками, что он больше не нуждается в вылизывании. Вот только не знал, как. Для этого нужно было мыслить.
Ситуация решилась сама собой. Бурят-монгольский волкодав отвлёкся на выставленный палец и махи-поступахи руки Сем-Сема. Чем не замедлил воспользоваться Сеня, резко вскочив с коленей дамы с собачкой и кушетки. Чем в свою очередь испугал свою благодетельницу вместо того, чтобы поблагодарить. Дама испуганно-громко воскликнула «Ой!» и попыталась сымитировать обморок. Волкодав воспринял крик, как сигнал опасности для хозяйки. Вскочил на дыбы на своей кушетке, начал громко лаять басом и скалить здоровенные зубы. Очередь вне зависимости от лагерной принадлежности бросилась врассыпную, как об стенку горох. Привратники встали в боевые позы и задним ходом осторожно мелкими шажками ретировались за двери кабинета, заперев её за собой на ключ.
Неожиданно резко-изменившаяся сцена в коридоре стала весьма смахивать на романтическую. Просторное пустое помещение. Приглушённый свет. Испуганная дама на кушетке. Сконфуженный мужчина, застывший подле. Лунная соната очень даже в тему. Бурят-монгольский волкодав и тот притих, очарованный возникшим моментом, предельно контрастным ситуации миг назад.
Сем-Сем, несмотря на притупленную мозговую деятельность, понял, что лучше момента, чтобы извиниться и поблагодарить даму с собачкой, сложно придумать. Дама с собачкой, несмотря на остаточный испуг, поняла, что лучше момента, чтобы удовлетворить своё маниакальное любопытство, сложно придумать. Волкодав, несмотря на не очень понятную для него ситуацию, ничего не понял.
