Глава шестнадцатая. О золотистом тумане, неудавшемся императоре и людях на небережной

Догадка, высказанная Ньютоном и касавшаяся судьбы изумрудного ларца, оказалась верной. Мелисса же, обладавшая редкой способностью почти в любом человеке видеть хоть что-нибудь хорошее, не могла поверить, что товарищ Скуфуса мог так подло поступить, ведь он казался ей отличным стариком (так девушка про себя называла тех, кому было за 50). Не мог поверить и сам Скуфус – он думал, что произошло какое-то недоразумение. И всё же Ньютон оказался прав.

Когда ненастной осенней ночью Ньютон, Мелисса и Скуфус уже уснули, Пайола никак не мог погрузиться в царство снов. Мысль о Звезде власти настолько взволновала его, что профессор ничего не мог с собой поделать. Непреодолимое желание обладать этим предметом мало-помалу завладело им. И вот, уже под утро, Скуфус оделся, беззвучно отворил дверь своей комнаты и прошёл на цыпочках в комнатку, где спал Ньютон. Он взял оставленную на столике у кровати изумрудную шкатулку и, боясь неосторожным движением разбудить остальных, тихо вышел в подъезд. Дело было почти сделано, но Пайола продолжал двигаться на цыпочках, боясь любого лишнего шороха. А в мечтах своих, расправивших фантастические крылья, он был уже не крадущимся вором, а Властелином, он парил над сияющими на солнце горными вершинами; в мечтах он был королём мира, императором земного шара! Мысли обо всём этом сводили его с ума.

Вскоре будущий император уже выходил из подъезда, держа под мышкой изумрудный ларец и пугливо озираясь, но улицы в ранний час были ещё пусты. Пайола здраво рассудил, что домой возвращаться нельзя, поэтому он решил направиться туда, где его никто не станет искать. Когда небеса осветились первыми золотыми лучами восходящего солнца, Пайола быстрым шагом направлялся к морскому берегу. Профессор был безумен. Когда он дошёл до берега моря, над зеркальной гладью которого нависал золотистый туман, он поднялся по тропинке на одинокую скалу, с которой открывался захватывающий вид на море и (справа от него) часть утреннего Риона. На вершине в душе Пайолы зародилось сомнение, которое, впрочем, быстро и в страхе отступило, шарахнулось под натиском засиявшего и оскалившегося безумия. Император был неудержим. И вот, стоя на берегу моря, он открыл крышку изумрудного ларца, достал из него Звезду власти, надел её на шею и спрятал под одежду.

Едва Пайола это сделал, он почувствовал острую боль в груди. Подобно раскалённому клейму, Звезда власти намертво впилась в его тело. Профессор попытался снять её, дёргая шнурок, но у него ничего не вышло. Через несколько секунд яростная боль утихла, дав место совершенно другим ощущениям. Теперь он чувствовал движение внутри, какой-то невероятный и неожиданный трепет, заставивший его вздрогнуть. Всё было так, как будто прямо перед ним из освещаемого солнцем тумана вдруг поднялась призрачная волна, грозившая на него обрушиться и уничтожить его. Это была волна ослепляющего сумасшествия, и она накрыла его. Глаза за Пайолы толстыми стёклами круглых очков стали совершенно безумны. Ему вдруг стало казаться, что наползающий туман – это облака, что он поднялся выше облаков. Это было ни с чем не сравнимое ощущение могущества, блаженства и полёта, он летал!

С выражением последнего и окончательного безумия на лице Пайола расставил в стороны руки и, ощущая себя птицей в утреннем полёте по залитому восходящим солнцем небу, издал крик, который уже лишь отдалённо напоминал человеческий. Спустившись бегом на тропу, на которой редко можно было увидеть человека, Пайола закружился в восторженном танце экстаза. Да, он был повелителем мира, который мог всё! Затем он вновь стал бегом подниматься на скалу, он поднимался всё выше и выше. Ещё немного, всего одно движением, и он уже летел, летел по-настоящему, летел над тишайшим зеркалом вод, летел вниз, вниз, вниз! Через несколько мгновений всё было кончено. Подняв огромную тучу брызг, Пайола скрылся под водой…


Понемногу туман рассеивался. Город успел уже проснуться, когда в небе над заливом показался летающий человек. Летел он уже невысоко и медленно, из последних сил, с колотящимся сердцем. Полёт его был беззвучен, а полупрозрачные крылья в свете поднимавшегося солнца были почти не видны. На протяжённой набережной собирались люди, всё больше и больше. Очень скоро за полётом наблюдало уже не менее нескольких десятков человек. В толпе раздавался шум изумлённых возгласов, сигналили автомобили. А летающий человек думал об одном, и мысли его были бесконечно далеки от мыслей наблюдавших за ним снизу.

Внезапно, когда летающий человек пролетал над набережной и был уже готов скрыться за ближайшими зданиями, в толпе раздался выстрел. Но внимание всех было до такой степени захвачено невероятным зрелищем, что самого стрелявшего не запомнили.

В этот момент Мелисса и Скуфус находились в кабинете изобретателя левитатора. Учёный показывал девушке книги из своей домашней библиотеки и объяснял принцип работы своего гениального изобретения.

- Вот, дорогая Мелисса, понимаете, это изобретение, которое я даже успел запатентовать. Вы ведь изучали в школе физику, так? Но то, что вам там рассказывали, уже давно устарело, я открыл новые физические принципы, на основе которых можно создавать аппараты, летающие без обычного топлива. Более того, в моём левитаторе предметы левитируют, то есть, понимаете, парят в воздухе…

Но договорить Скуфус не успел, потому что внезапный шум прервал его. В следующее мгновение Мелисса заметила краем глаза, как что-то пролетело мимо окна. Раздался шум глухого падения.

- Профессор, там…, - Мелисса не договорила, указав на окно.

Мелисса и Скуфус бросились к окну с видом на двор, так что девушка даже выронила из рук книгу, написанную первооткрывателем новых физических принципов. Ошибки быть не могло – там, внизу, на покрытой первым снегом земле, лежал человек.