"Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой..."

(зарисовка)

-Вообще то, олигархи мы, - сказал Петруччио. И помолчав, уточнил. – По матерной линии.
- Вот трепло, - презрительно фыркнул Мишка. – Какой матерной? Тётя Таня всю жизнь простым врачом в поликлинике проработала. Даже не главным. И бабка твоя тоже.
- Ага. – согласился Петька (Петруччио – это его дворовая кличка. Настраивает на итальянский лад.). – Зато прадед был купцом. Первой гильдии. Главный городской богатей…был. Как бабка говорила, торговал на три раствора: харчи, галантерея и ещё чего-то, я забыл чего. В общем, денег было как грязи.
- А отец твой, дядя Петя, тогда был уж никак не меньше царских кровей, - ехидно хмыкнул Сёма. – И его девичья фамилия не иначе как Романов. А когда паспорт получал, то сменил на более благозвучную – Кузькин.
- Ничего он не менял, - рассердился Петруччио. – Кузькины всю жизнь Кузькиными были. Пролетариями с Угорского, между прочим, завода. Это такой посёлок на Урале. Его ещё сами Демидовы построили.
- Да, сейчас этих самых баронов-графьёв-маркизов – как собак на помойках, - вздохнул Феликс Эдмундович Дзержинский, если коротко – Феля. На самом деле, и фамилия у него другая, и отчество – Андреевич, только так, первым советским чекистом, нам его называть больше нравится. Ощущаешь себя прикоснувшимся к Вечности.
- Ну, чего? – вздохнул Аркашка и взглянул на часы. – Разбежались? Как говорится, делу – время, а хорошего - понемножку. Значит, встречаемся в пятницу в бане! Сёма, не забудь: за тобой – девки!

Мы допили шампань, дожевали круассаны (экое, право, дерьмо!) и, спустившись по мраморным ступеням, вышли на лицу. Наши шофёры уже заботливо прогревали моторы наших персональных лимузинов. Очередной дружеский фуршет в городском Дворянском собрании закончилась. Пора было разъезжаться по офисам, чтобы с новыми силами приступить к очередному употреблению Родины во все её интимные места.