Ну изнасилуйте же меня!

Тетя Бэлла в своем дворе была личностью заметной. Дня не проходило без какого-нибудь скандала. Многие не могли понять, как таки Боря умудрился из десятка порядочных девок выбрать в жены именно её. И не то, чтобы тетя Бэлла (в девичестве просто Белка) была какой-то страшной уродиной. Нет, все было при ней. И с переду, и с заду было на что посмотреть и за что подержаться. Но вот характер…


Белка считала, что все, что происходит во дворе, касается её лично. И если тете Фае не удалась гефилте фиш*, то об этом обязательно надо рассказать всем. Даже тем,  кто к этой фиш отношения не имел, пробовать её не собирался, и вообще фаршированную рыбу терпеть не мог с детства.

- Мойше, ты уже знаешь, что эта рыжая Фая сегодня опять спортила рыбу?
- Белка, ну что ты привязалась к бедной женщине? Какое тебе цорес** от её рыбы?
- Мойше, ты что не слышал этот запах? Я летела с её кухни так, что чуть не догнала свой инфаркт! И где она взяла эту рыбу? Мой дедушка еще не имел зубов, чтобы есть форшмак, когда эта рыба уже протухла!
- А что ты вообще забыла на её кухне?
- Ой, Мойшик, ты что заболел головой? Я же ж всегда хожу к ней, чтоб сказать ей за жизнь!

Понятное дело, что после таких разговоров Белку во дворе не любили и на кухни старались особо не пускать.  Но у Бори, видимо, то место, которым думают, больше слушало то место, которым видят, чем то, которым слышат.

В общем, двадцать пять лет совместной жизни пролетели нескучно. Особенно нескучно Боре случалось летом, когда за столом в центре двора мужчины собирались поиграть в домино, а женщины сидели на лавочках у подъездов и мыли кости своим знакомым и незнакомым. Каждый вечер, возвращаясь с работы, Боря, перед тем как войти во двор, прислушивался, не слышно ли где шума и крика, и только убедившись, что все тихо, входил в арку, отделявшую двор от улицы. Осторожно ступая и оглядываясь по сторонам, он шел к своему подъезду, в любой момент готовый броситься на защиту Белки. И только повесив пиджак у себя в прихожей, он переводил дух и спрашивал гремящую сковородками тетю Бэллу:

- Ну как, кецелэ***, что мы сегодня кушаем?
- Чтоб у наших врагов лопнули их бесстыжие глаза! Ты бы видел, как они на меня пялились, когда я шла с этой курой с привоза! А Фая таки решила, что она тут королева. Ты же ж представить в себе не можешь, какую гадость она мне сказала!

Боря обреченно вздыхал, понимая, что вечер только начался…

- Белочка, ну что ты так за все переживаешь? Может, она и не имела в виду чего-то дурного?
- Не имела?! Да чтоб у тебя была такая зарплата, как эта мамзерка**** ничего не имела! Она же ж меня спросила, почему у меня такой уставший вид? Боря, есть на этом свете правда? Ну почему она думает, что я не ехала с привоза на такси? Чтоб ей самой уехать отсюда на катафалке!

Под градом доказательств Боря понуро садился за стол и впивался зубами в курицу. В первые десять лет брака он еще иногда спрашивал, не шла ли эта курица сама с привоза ногами, но после нескольких неудачных попыток острить понял, что шум во дворе ничто, по сравнению с тем, что может случиться у него в доме. Развод и самоубийство в его планы не входили, поэтому Боря терпел.

В последний год тетя Бэлла совсем плохая стала. Она почему то окончательно уверилась, что вокруг одни враги, которые только и мечтают сделать ей какую-нибудь обиду.  Видимо, возраст давал себя знать. К тому же, на чужие кухни её больше не пускали, и ей не перепадал не то что шолент*****, но даже и простая чечевичная похлебка. И тут Белку повернуло на сексе. Она выскакивала во двор как сумасшедшая и кричала мужчинам, играющим в домино:

- И что вы там все в меня вылупились, как коза на барабан? Вам что, своих жен мало? Вы меня изнасиловать хотите? Ну так насилуйте же ж! Я же ж вся тут! Ну что, слабо, поц вам в темя?!!!

Мужчины переглядывались между собой, крутили пальцами у виска и продолжали стучать костяшками домино.  Но тетя Бэлла продолжала пристально за ними наблюдать.
Упаси Господь, случиться у кого-нибудь было рыбе. Однажды, когда Аркадий Захарович Перельман, степенный мужчина из двадцать третьей квартиры, отец троих детей и персональный пенсионер местного значения, хряснул изо всех сил костяшкой по столу и радостно возопил: «Рыба!!!», Белке сделалось просто таки совсем нехорошо.  Она как подорванная кинулась к столу, смела все кости на глазах у ошалевших мужчин, и заорала так, что на пятом этаже у тети Фаи задрожали стекла:

- Это ты за меня говоришь?!!! Это я по-твоему рыба тухлая?!!! Да чтоб ты всю пенсию тратил на лекарства, да чтоб тебе в тухес****** арбуз провалился!!!

С этими словами Белка вцепилась в седую шевелюру Аркадия Захаровича с явным намерением снять с него скальп.
Опешившие партнеры по домино сначала застыли в изумлении, а потом кинулись их растаскивать. Белка визжала и царапалась, пыталась лягнуть мужчин в самое дорогое, но силы были явно неравные. Оторвав её от полностью потерявшего дар речи Аркадия Захаровича, мужчины бережно отнесли тетю Бэллу к подъезду и посадили на лавочку, где еще недавно оживленно болтавшие три её соседки уже почти превратились в окаменевшие памятники на еврейском кладбище. 

- Нет, вы видели это? Вы видели, как эти скотины меня насиловали? Они же ж рвали меня на китайский флаг!!! Вы видели эту групповуху??? Божишь мой! Где ж вы забыли свои глаза?  А этот босяк Захарыч просто таки сделал из меня фарш!!!

Соседки молчали. Только выражение на лицах «памятников» постепенно менялось.

- Бедный Боря, - читалось на их окаменевших лицах…



P.S.  В каждой шутке есть доля правды.



* гефилте фиш – фаршированная рыба (идиш)
** цорес – горе (идиш)
*** кецелэ – киска, кошечка (идиш)
**** мамзер – ребенок замужней женщины, рожденный не от мужа (идиш)
***** шолент – блюдо еврейской кухни. Шолент готовят из небольшого количества мяса, фасоли, лука и картофеля.
****** тухес – задняя часть тела, откуда растут ноги (идиш)