Внук на меня сегодня разозлился и пинаться стал!
Прямо – ногами! Да по моим ногам! Больно же, чёрт возьми!..
Мы с ним шли просто. И разговаривали. Мирно, между прочим, степенно, как и подобает двум не совсем мужчинам: я – «уже», он – «ещё». Идём, главное, за руки друг друга держим. Он мне «исповедовался», то есть, рассказывал, как день у него в детском саду прошёл, из которого я его и изъял нынешним вечером.
Был я не особенно внимателен, потому что своими мыслями отягощён. Но за долгие годы в роли отца и деда уже научился быть занят одновременно собою и детьми.
Он мне что-то там про Максима и Лёву, которые, «оказывается, совсем не честные мальчики, потому что даже не сказали…» Я иду рядом, «угукаю», соучаствую, то есть. Потом он вдруг резко останавливается, поднимает мордашку свою хорошенькую (на меня, между прочим, похож!) вверх, чтобы заглянуть мне в глаза, и гневно, почти крича, вопрошает:
- Дед! Ты не слушаешь меня совсем!!.
- Нет, Глебушка, слушаю. И очень внимательно. Ты остановился на том, что они «ничего никому не сказали». Продолжай…
- А они и не должны были ничего никому говорить. Они мне ничего не сказали. Не предупредили. Значит, - предатели…
Внук вновь погружается в свои проблемы, опускает очи долу и дальше продолжает повествовать.
И я возвращаюсь к тому, о чём думаю все последние дни. Достоевский плохо идёт в 10-ом классе. Что-то надломилось в современных детях, перестали они Мармеладова жалеть и его детей. Не приводит их в душевное смятение его безнадежное восклицание: «А знаете ли вы, сударь мой, как это страшно, когда некуда больше идти?!.» Или это я слишком уж стар стал? Стар настолько, что не могу вызвать в их душах того, ради чего человек на свет родится: сопереживать ближнему. Может быть, ролевую игру попробовать?.. Или семинар?..
И вдруг – просто оторопел от неожиданности. Опять внук останавливается, вырывает свою ручонку из моей и уже просто кричит мне:
- Не буду больше тебе ничего рассказывать! И главный свой секрет тебе не скажу!! Потому что вам с бабушкой только ваши ученики – это важное!!! А маме с папой их проекты и «мозговые штурмы»!..
Тут уже и у меня нервы сдали. Ведь стоим посреди улицы, а этот маленький негодяй истерику тут мне устраивает. Хватаю его за руку и почти насильно волоку в наш двор. Он ещё что-то кричит мне, гневное и ужжжасно обидное, а потом вдруг – пинает, прямо по ногам. Да больно так, по-настоящему больно!
Я в школе-то всю жизнь. И, казалось, научился уже с детьми разговаривать. И реагировать на самые их неожиданные выходки тоже думал, что научился. А тут, знаете, что захотелось мне сделать? В ответ его пнуть…
За то, что не понимает, как себя со взрослыми вести нужно. За то, что впихивает свои ничтожные детские «проблемишки» в мои, по-настоящему важные. За то, что не уважает… Что не почтителен…
Ужас какой! Что я несу?!. Стою перед маленьким человеком и чувствую полнейшее бессилие и растерянность. И что делать – не знаю. Ничего лучше не придумал, чем отшвырнуть его руку и прошипеть, почти с настоящей ненавистью:
- Ну, и чёрт с тобой! Оставайся здесь один. И живи один, как знаешь. И не лезь ко мне со своими дурацкими секретами!..
Развернулся и пошёл к подъезду. Один. Без Глеба. Как сирота.
Пришёл, раздеваюсь в прихожей. Жена вышла встречать. По лицу вижу, что удивилась. Спрашивает:
- А где же…
Ангел она у меня. Всё понимает. Столько лет. И столько лет терпит. Меня. И сына – он у нас тоже не подарок, знаете ли. А теперь ещё и этого, мелкого…
Ничего не сказала больше. Молча оделась и вышла из дому.
Ужинать? Какой тут ужин, на самом-то деле! Иду к себе в комнату, ложусь, предварительно дверь плотно закрыв, и читать начинаю. Хотя, что читаю, понять не могу: буквы какие-то, слова бессмысленные… Раскольников… Соня… Свидригайлов…
А сам слушаю, что в доме происходит. Тишина происходит. А потом дверь хлопнула, и – шёпот… На кухню повела, кормить сейчас будет… Там говорят уже громче: бу-бу-бу слышно… Поел, тааак… Но не уходят, так на кухне и сидят. И опять шептаться начали…
Но я-то – хорош! Так по-свински с ребёнком!! Сейчас вот ещё минут десять «характер повыдерживаю» и мириться пойду…
Дверь вдруг медленно так приоткрываться начинает. И мордашка (та, которая на мою похожа, только – лучше!) всовывается. Всовывается и говорит человеческим голосом:
- Дееед… Дедааа… Дедунюшкааа… Можно к тебе? Одну очень важную вещь сказать…
Отвечаю, нейтрально, но – строго:
- Заходи, конечно. Что случилось?..
- Я тебе главный свой секрет рассказать хотел… - говорит, а сам идёт ко мне и пристраивается рядом на кровати, почти засовывая свой нос мне в ухо:
- Я сегодня в садике после сончаса проснулся и думаю… Знаешь, чего?
И замолчал, ожидая моей реакции. А я терплю, молчу, выдерживаю «мхатовскую паузу». Тогда он продолжает:
- Хорошо, всё-таки, что вы с бабулей у меня есть. Папа с мамой целыми днями на работе… Хоть поговорить есть с кем…
И обнял меня, и носом мне в шею уткнулся, и сопит. Так сладко и многозначительно сопит, что я теперь, кажется, знаю, что нужно говорить о Достоевском моим ученикам. Внук у меня – умница. Научил…
|