Люди мечтают о справедливых всеобщих законах. Справедливость — это когда тебе хорошо, амиго. Со всеми твоими инстинктами, желаниями и «особенностями личности», которые нередко входят в противоречие с общечеловеческими, евангельскими заповедями.
Добиваясь таких законов, принято ставить во главу угла «права человека». И часто бывает так, что права отдельно взятого «особенного» человека или активной группы людей «с особенностями» — при известном лоббировании — становятся законом для всех. Там где закон — там и обязанность. И принудительное исполнение. Грех становится обязательным. Ты спрашивал, откуда берётся рабство, амиго.
Добиваясь таких законов, принято ставить во главу угла «права человека». И часто бывает так, что права отдельно взятого «особенного» человека или активной группы людей «с особенностями» — при известном лоббировании — становятся законом для всех. Там где закон — там и обязанность. И принудительное исполнение. Грех становится обязательным. Ты спрашивал, откуда берётся рабство, амиго.
Теории «всеобщего счастья и благоденствия» вступают в противоречие с другими теориями «всеобщего счастья и благоденствия». Люди готовы вцепиться друг другу в глотки, следуя своим представлениям о справедливости. Мир, где все беспокоятся о том, чтобы не ущемлялись «права человека на грех», становится уродливым и взрывоопасным.
Человечество опять наступает на грабли. И вынуждено оборачиваться, возвращаться к простым и понятным, но не удобным для «особенных человеков» евангельским заповедям, в которых содержатся общечеловеческие законы. Не убий. Не укради. Не возжелай. Не радуйся злу. Думай и живи — согласно любви, которая не радуется злу. Даже если это зло кажется тебе справедливым. Справедливости не существует, её нет в природе, амиго. Нигде.
Люди конструируют хитроумные законотворческие лабиринты. А между тем дело обстоит совсем иначе: общечеловеческие законы надо соблюдать, а не придумывать, как втиснуть в повседневную жизнь очередную индульгенцию на грех и его безнаказанность. Назови, наконец грех грехом, а не модными, объясняющими и оправдывающими этот грех, словами. Тогда и не будет этих перекосов и искажений в законотворчестве.
Сколько ни придумывай законов всеобщего благоденствия — личность будет входить в неразрешимые противоречия с обществом, пока смотрит на счастье сквозь линзы собственных грехов и вожделений.
Причина в человеке. В его грехе. В его душе. Каков Человек — таково и общество. Таковы законы, которые общество пытается создавать и готово принимать как данность. Таков мир, который конструирует человек по собственному образу и подобию.
Чем примитивнее мышление человека, чем меньше у него ответственности за последствия своих действий и слов — тем проще рецепт всеобщего «счастья и благоденствия». Ему кажется: да что там сложного, как говорится, раз у тебя власть, наливай да пей, и будь честен аки ангел, и чист, аки слеза младенца.
В смутные времена, когда человеческое сознание деградирует, мечты о справедливости достигают дна: многие мечтают о двух простых вещах — нажраться до отвала и отомстить до седьмого колена. Ради этого идут на сделку с дьяволом, и готовы помочь ему сотворить их руками лихой самосуд, зверскую расправу над ненавистным человеком. Или совершить переворот в собственной стране, спихнув ответственность за беспредел на шайку головорезов. Развязать братоубийственную войну. Построить концлагеря для тех, кто не согласен жить согласно звериным законам. По законам твоей справедливости, амиго!
Поэтому не становись в благородную позу, не возвышай своего голоса, как провинциальный актер на сцене клуба, не возмущайся в пылу «праведного гнева». Давай, без пафоса… Ты всегда достоин созданного тобой ада. И этот ад кровожаден и подл настолько же, насколько кровожаден и подл ты сам.
Дьявол внутри тебя самого. Дьявол — всегда внутри. Понимаешь? Ты — сам строишь ад, в котором тебе предстоит жить.
