Юбилей Владимира Николаевича, военного пенсионера, капитана 3 ранга в отставке шел как по маслу.
В квартире Ветерана были уже произнесены заздравные тосты от жены, детей, внука и внучки, слова благодарности от руководства завода, где Владимир Николаевич подвязался на старости лет на не пыльную работу, высказаны теплые слова друзей. Юбиляр - твердый как Корабельный Устав, был похож на большой седой колобок. После службы на безумном Тихоокеанском и блатном Балтийском флотах на пенсии ему нравилось все!
Сидел Владимир Николаевич во главе дубового стола, гипнотизируя всех звоном юбилейных медалей и сверкая золотым шитьем погон и шевронов парадной тужурки, пошитой еще тридцать лет назад. В резных креслах красного дерева резко выделялись веселые подвыпившие лица гостей. На полу, будто на палубе, разлегся, словно ньюфаундленд дорогой персидский ковер. В углу задумался старинный рояль фирмы Беккер.
Гостями уже были с аппетитом съедены: парадная бедовая стерлядь с серсо из лука, почки-соте, консоме с пашотом, селянка из осетрины по-русски. Фаршированная судаком камская щука, подняв голову в хрустальной селедочнице, была потрясающа. Это про нее Сергей Довлатов в свое время написал, что хотел бы иметь от нее троих детей. Всё было торжественно подано женой с флотским аристократизмом.
Боевая подруга, как и положено во флотских семьях, была традиционно одета в матросскую белую фланку с синим гюйсом на выпуск. В ее лакированные черные туфли можно было смотреться, как в зеркало. Когда она, обгоняя запах рубленой печенки с луком и хреном, с дрожью в руках ставила на стол очередное блюдо в серебряной посуде, за столом все застывали. Прекращали даже мигать лампочки в безумно красивой люстре над столом. Желудки друзей стонали в оргазме.
- Почему-то сегодня кулебяка с енисейской визигой отдает портвейном «три семерки»? - спрашивает у жены глава семьи.
- А так? - Людмила делает шаг от плеча мужа.
На столешнице, похожей на палубу авианосца симметрично возвышались накрахмаленные салфетки цвета арктического льда, увенчанные серебряными заколками. Белые и твердые, они стояли четким строем, показывая дисциплинированность. Хрусталь, лучась солнечными брызгами, будто в зеркале отражал все цвета радуги лиц гостей.
Блюда под серебряными крышками возбуждали аппетит. Здесь даже мухи замирали в свободном полете, с благочестием и пиитом свысока наблюдая за сервировкой стола и умиротворенным ходом течения обычного флотского юбилея. Их взгляды выражали одну мысль - могут же некоторые хорошо устраиваться, а тут даже говна на всех не хватает!
На углах большого стола стояли в два ряда старинные, покрытые пылью прошедших веков, бутылки с дорогими винами и русскими наливками. В платиновых ведерках со льдом охлаждалось игристое «Советское шампанское» 1879 года разлива.
- А почему сегодня нет свиных крылышек и петушиных гребешков с костяным мозгом? - тихо спросил кум - Виктор Никитович и посмотрел на куму.
- Нет в сюжете юбилея… - тихо ответила Людмила Васильевна и с испугом бросила взгляд на старого как говно мамонта Ветерана.
- Ну тогда мне жаренного поросенка! - требует кум.
- Тебе с хреном или без него?
- Нет, хрен отрежь!
Красную и черную икру, свежих устриц с каперсами и оливками, тающих во рту, постигла та же участь что и предыдущие яства. Матлот из налимов с горчицей, готов был отдаться гостям прямо на скользком рояле.
Некоторые мужики за столом от удовольствия мурлыкали как бурундуки. Глаза, вибрируя гастрономическими обертонами, были маслеными и счастливыми. Умные люди правильно говорят: «Совесть нам дает ощущение удовлетворенности и счастья, а полный желудок позволяет достичь этой цели с большей легкостью и меньшими издержками!»
Заливное из рыбы пеленгас, удалые расстегаи из перламутровой байкальской осетрины и жирного амурского омуля с домашними маринованными с гвоздикой грибочками показывали присутствующим белые язычки. Шашлык из свежей изюбрятины и копченые, на вишневых веточках, куропатки со страхом смотрели на дружную компанию.
Одни блюда сменялись другими. Все подавалось в красивой посуде из старинного кузнецовского фарфора, который стоял в свое время на инвентарном учете Императорского Флота. В старинных серебряных канделябрах и паникадилах на столе томно горели яркие свечи с ароматом хвои. Пахло праздником жизни! Веселили глаз серебряные розетки, сахарницы, молочники и хрустальные вазы с конфетами и фруктами. На все это обычное великолепие юбилея гости посматривали с загадочной русской поволокой через грани бокалов из прозрачного богемского хрусталя.
Друзья ветерана хорошо знали заповедь Александра Сергеевича Пушкина: «Не откладывай до ужина того, что можешь съесть за обедом!» К этим словам можно было добавить - «Ничто так не сплачивает друзей, как хороший рубон!» На присутствующих поощрительно смотрел сам Владимир Николаевич, как бы говоря мудрым взглядом: «Правильно! От хорошего харча на флоте еще ни одна морда лица не лопнула!»
Вкусная еда разогрела присутствующим желудки, дурманила голову и вызывала отрыжку, звучную, словно залпы главного калибра. Ветеран в парадке, с кучей юбилейных медалей на тужурке, сидя у рояля пил молотый на нервах друзей кубинский кофе. После еды все чувствовали в себе море благородства, доброты и всепрощающей любви к юбиляру. Хотелось чего-то прекрасного и волшебного. Жена удовлетворенно смотря на стол - все ли в порядке, нет ли где беспорядка, подошла к одному из друзей - Михаилу Анатольевичу и спросила:
- Чай? Кофе?
- Нет! Мне, Людочка, нуняху!
- Это водка что ли?
- Э, дорогая! Это - ну его на х... хрен!
На колени Ветерана взобрался пятилетний внук Вадик и начал играться сверкающим самоварным золотом юбилейными медалями Владимира Николаевича.
- Деда, а это сто за медаль?
- За десять безупречной службы в Вооруженных Силах СССР, внучок!
- А эти? - пацан перебирает медальки под «золото».
- За пятнадцать... двадцать лет службы.
- А эти? - внук по прозвищу «Домовенок» не унимается.
- Шестьдесят, семьдесят, восемьдесят лет Вооруженным Силам СССР, Сто лет Красной армии, Триста лет Российскому флоту, Двести лет министерству обороны… - со старческой гордостью перечисляет старпер.
Перечисление можно было бы продолжать еще минут пять, читая на медалях - «Триста лет Балтийскому флоту», «Двести восемьдесят пять лет Тихоокеанскому флоту», «Триста лет государственного военного производства в Туле», Восемьдесят... Сто лет профсоюзам. Увы, не было здесь медалей Триста лет Граненому Стакану, Сто лет Обороне Порт-Артура и Ветерана «Холодной войны».
Видно, что грамодье цифр завораживает пацана и он, глядя восхищенными озорными глазами на Деда выдает краткий мальчишечий перл:
- Сколько зы деда тебе лет, если ты столько лет слузыл на флоте и в класной алмии?
|
