Глава 4
– Кто там? – спросила воспитательница.
– Мадемуазель Юстина, – послышался голос младшей воспитательницы Литты, юной девушки, проживающей в соседней деревушке. – Вас просит пройти в кабинет мсье попечитель.
– Сейчас, конечно, – мадмуазель Блэр заторопилась, на ходу оправила платье, пригладила волосы.
От своих служащих мсье Вайс, вполне естественно, ожидал расторопности, исполнительности и аккуратности. Лучше показать себя с лучшей стороны, а то легко могут отыскать и другую воспитательницу, поэтому кивнув девочкам, воспитательница вышла из комнаты.
Юстина вежливо постучала, дождалась разрешения и лишь после этого вошла, присела в книксене, опустила голову.
– Доброго дня, господин попечитель! Звали?
– Мсье Вайсу желательно узнать кое-что о некоей Миранде Чейз, – пояснила Ираида Пасс, – расскажите о прошлом этой девочки, во всех подробностях.
Воспитательница могла бы напомнить, что вся информация содержится в документах ребёнка, можно взять и прочитать, но предпочла промолчать. Если хотят услышать от неё – пожалуйста!
Причина, по которой попечитель заинтересовался воспитанницей, могла быть лишь одна и если угадала, судьба не сулила Мири ничего хорошего: выгонят на улицу, как нарушительницу правил и спокойствия. Никто не станет докапываться до истины, ведь именно девочка является источником неприятностей. Куда может податься несчастный больной ребёнок? Она не может пойти даже на самую грязную работу, только на улицу, просить милостыню, где, скорее всего, и погибнет, ведь и в этой среде надо иметь острые зубы.
– Чейз из бедной семьи, – начала Блэр, – мать воспитывала её одна и была честной и работящей женщиной. Увы, однажды бедняжка имела несчастье задержаться на работе, отправилась домой через парк и попала в лапы банды грабителей. Взять с Чейз было просто нечего, следователь предположил, что преступники как раз в это время делили награбленное, и женщина застала их, увидела нечто лишнее. Вот и убрали, как свидетельницу. Изнасиловали, избили, а после и вовсе добили ударом камня. Большинство бандитов поймали, кроме пятерых, включая и главаря. Последний, кстати, таинственная фигура, никто не знает ни имени его, ни даже лица. Несчастное же дитя, будто почувствовав, что с родительницей беда, сбежала из дома, отправилась искать мать и отыскала уже хладный труп в луже крови. От шока ребёнок почти лишилась возможности ходить и теперь кричит по ночам. Невинное, забитое создание, жертва злобы других детей.
– Почувствовала, значит, – мсье Вайс будто специально вытащил из рассказа то, что его интересовало больше всего.
– У многих детей и родителей связь необычайно тесная, – поспешила разъяснить воспитательница, – особенно, если они искренне любят друг друга. Когда моя матушка поскользнулась на скользком крыльце, упала и сломала ногу, у меня сердце заныло, хотя находилась в это время в соседнем городе, но тут же кинулась к телефону, тогда и подтвердилось несчастье. Неужто после этого могу считаться ведьмой?
– Я никого и ни в чём не обвиняю, – попечитель посмотрел на Юстину пристально, словно хотел понять, искренне ли она говорит.
– Да если бы ребёнок обладал какими-нибудь способностями, ни один воспитанник, кроме разве Серафимы Кит, не дожил до сегодняшнего дня, – Юстина нахмурилась, – да и кто пострадал, кроме Эммы Шакпи? А она, напомню, не слишком здорова. Уверена, эта девочка просто перенервничала, перенапряглась, что и вызвало кровотечение. Мы же не в средневековье, чтобы обвинять ребёнка в применении тёмной магии, это просто-напросто глупо.
– Считаете меня глупцом? – поинтересовался Казимир.
Юстина покраснела, потом побледнела, но сумела справиться с эмоциями.
– Нет, наоборот, полагаюсь на вашу мудрость и доброе сердце, господин попечитель. Миранде и так досталось в жизни, пережила такое, что и взрослого подкосило бы: лишилась единственного близкого человека, стала инвалидом, поселилась в приюте, страдает от каверз окружающих. А она не обозлилась на весь белый свет, как некоторые. Вы видели её? Да это ангел, а не ребёнок: добра, приветлива, услужлива. Не хватало ещё, чтобы из-за слов недоброй, вредной и вздорной ябеды лишили последнего шанса на хоть сколько-нибудь достойную жизнь эту кроху. А бедняжке всего-то двенадцать лет!
– По большей части, я согласна со всем сказанным, – вмешалась в разговор мадам Пасс, – Миранда – очень больной, забитый ребёнок. Ей просто очень сильно не повезло: из-за своих заболеваний стала достаточно странной, чтобы вызывать неприязнь других детишек. Скажу по секрету: я, являясь полностью адекватной особой, в школе так же подвергалась нападкам, правда, из-за зависти других девочек. Дети необычайно жестоки, а мы имеем дело с болезными пациентами из небогатых семей, обозлёнными на жизнь. В общем, предлагаю, замять эту историю как совершенно незначительную. Уверена, больше ничего подобного не повторится. Доктора пропишут Миранде и Эмме успокоительное. Больше кровь у Шакпи не шла, последствий никаких нет.
– Я подумаю, – Вайс сжал губы в тонкую ниточку. – Мадмуазель Блэр, вы свободны пока. Возвращайтесь к исполнению своих прямых обязанностей.
Юстина поспешно присела, отправилась к двери, аккуратно закрыла её за собой, прижалась спиной к створке. Сердце билось в груди, как пойманная в клетку птица. Она не знала, что делать дальше. Бросить Мири одну? Разве это мыслимо? Удочерить, воспитывать самой? Это трудно в наше время незамужней девушке без больших средств.
Да и какая из неё мать, если круглые сутки в приюте, чтобы скрасить нелёгкую жизнь этих обиженных судьбой детей?! Она не может ради одного ребёнка бросить всех… Хотя ради Мири, наверное, смогла бы, ведь любит её как родную дочь. Не зря знает о ней едва ли не больше, чем сама девочка. А сны? Разве она не почувствовала всю боль и страдание её матери?!
Найти приёмную семью с неплохим достатком, чтобы смогли отправить девочку к лучшим врачам? Вот о чём она думает? Разве кому-то нужен больной ребёнок? Она уже публиковала такие объявления в Сети, едва Мири появилась здесь, но никто так и не откликнулся.
Ладно, сейчас пока ещё ничего не случилось, стоит успокоиться и ждать, а после действовать в зависимости от обстоятельств. И вообще, с чего решила, что попечитель выгонит воспитанницу только потому, что её в чём-то там обвинили. Не воровка, не драчунья…
И тут же вспомнились истории, рассказанные дедом о временах оккупации, когда столько французов пошли работать к нацистам, чтобы спасти свои шкуры. Ладно бы, если б думали о семье, детях, а то ведь были мадам, которые продавали товарищей за плитку шоколада. Они, видите ли, не могли жить без сладкого!
Ох, сколько же людей из-за таких совпадений и злобы других сгинули на кострах, концлагерях, сложили головы на плахе!
Меж тем в кабинет поспешно вошла Литта, мягко отстранив воспитательницу, а через некоторое время выбежала и поспешила прочь.
–Простите, кого теперь хотят видеть мсье попечитель? – крикнула Юстина вслед посланнице.
–Эмму Шакпи, – откликнулась младшая воспитательница.
– Проклятье, – мадемуазель топнула ногой, – эта точно такого наговорит – Мири не поздоровиться! – от страха за девочку Юстина перестала владеть собой совершенно. Только одна мысль билась в голове:
«Как бы обезвредить эту гадюку? Если только…»
Юстина ещё и не поняла, что задумала, как кинулась в медкабинет. Ключи от шкафа с лекарствами добыть было несложно, только бы успеть!!! Теперь на перехват. Литта уже вела ябеду, воспитательница кинулась к ним.
– Эмма, тебе давали с утра таблеточки? – быстро спросила Юстина
– Нет, мадемуазель Блэр, – воспитанница Шакпи покачала головой, – мне же отменили их, только капли.
– Мне позвонил доктор, сказал, что поторопился, нужно ещё одну принять, последнюю, – возразила Юстина, – вот, проглоти.
Девочка посмотрела на воспитательницу с подозрением, но возразить не посмела. Блэр совесть почти не мучила. Ничего серьёзного не дала, всего лишь очень сильное слабительное. Доносчица много чего сказать не успеет, а из туалетной комнаты вернётся нескоро.
Не успела Эмма положить таблетку в рот, как появилась Раиса Ропер. Схватив девочку за плечо, она не позволила ей проглотить лекарство, воскликнула, обращаясь к подруге:
– Мадемуазель Блэр, доктор Вайс просил зайти к нему.
Пока Юстина ошарашено смотрела на Раису, появившуюся внезапно, словно чёрт из табакерки, мадам Ропер взяла Эмму за руку, незаметно разжав её пальцы – таблетка выскользнула и покатилась по полу.
– Ах, я такая неловкая, – воскликнула воспитательница. – Но ничего – последнюю таблетку можно и не пить. Не будем же мы брать её с полу, а мсье попечитель уже ждёт девочку.
Кивнув младшей воспитательнице, чтобы поспешила, мадам схватила подругу за руку и увлекла в другую сторону. Толкнув дверь медицинской комнаты, она втащила Юстину и зашипела:
– Ну что, совсем с ума сошла?
– О чём ты? – мадмуазель уже пришла в себя, сделала недоумевающее лицо.
– Ты знаешь, о чём.
– Я не понимаю тебя.
Раиса устало опустилась на кушетку, посмотрела на открытую стеклянную дверцу шкафа. Перехватив её взгляд, Юстина покраснела: на самом виду лежала пачка, из которой она вынула таблетку.
– Ну и что? – с вызовом посмотрела в серые глаза. – Всего лишь расстройство желудка вызывает. Не опасно для жизни.
– Юсти, ты что, не понимаешь? Любое происшествие с Эммой сейчас можно свалить на происки Миранды.
– Ой, – Юстина пошатнулась, села рядом с подругой на кушетку.
– Спасибо! Ты спасла нас… Мири…
Раиса обняла Юстину:
– Держи чувства в узде. Всё будет хорошо.
– Думаешь?
– Уверена. Казимир ― здравомыслящий человек с добрым сердцем, иначе ты бы не симпатизировала ему.
– Да я…
– Не будь я замужем, тоже бы влюбилась в него, – улыбнулась Раиса, обнимая Юсти.
– Разве он обратит внимание на такую, как я?
– У вас есть кое-что общее.
– Что это?
– Вас заботит судьба Миранды. Ты же видишь, что он выделяет её среди других детей?! Сегодня даже удивился, что нет их с Симой на его встрече.
– Ты откуда знаешь, мы же далеко от него стояли?
– Алан рассказал.
– Нравится мне этот мальчик.
– Да, настоящий мужчина растёт, – подруги обнялись и замерли, каждая думая о своём. Сколько времени прошло, они не знали. Их уединение прервал звонок мобильного Раисы.
– Да, хорошо, – проговорила она и повернулась к Юстине. – Тебя хочет видеть Казимир.
– А почему он мне не позвонил?
– Звонил. Где твой телефон?
Юстина хлопнула по кармашку платья:
– Ой, забыла в комнате.
– То-то. Иди уж, растяпа! – легко толкнула поднявшуюся подругу мадам.
Возле кабинета попечителя Юстина остановилась, пригладила безукоризненно уложенные волосы, вздохнула, постучала. Получив приглашение, хотела открыть дверь, но та открылась сама. Казимир Вайс стоял в проёме, глядя на воспитательницу серьёзно, а губы растянулись в лёгкую полуулыбку:
– Вас трудно найти, мадемуазель Блэк.
– Извините, я телефон оставила в своей комнате.
– Мы уже сегодня разговаривали, но у меня возникло ещё несколько вопросов. Можете ответить или предпочитаете поговорить утром?
– Лучше сейчас всё выяснить.
– Хорошо, проходите, – отодвинулся попечитель, пропуская
