Маргарита

-.... и главный лот сегодняшней сессии... Полотно Густава Биккеля - «Маргарита». Откройте картину! Стартовая цена...

Последние слова съел возбуждённый гул зала. Они не имели значения. Лес из номеров вырос в секунду...



- Я устала...

- Прошу вас, ещё немного. Оставьте, пожалуйста, кисть на спинке. И улыбнитесь... улыбнитесь. Пожалуйста! Ваше лицо очень напряжено...

- Ну долго ещё?...

- Один момент.... Всё! Благодарю вас. На сегодня всё.

- Густав, когда вы закончите? Я имею в виду...

- Я понимаю. Нам осталось около трети пути. Ещё несколько сеансов, по моим ощущениям. Если вы не проклянёте меня раньше....

- Я?! – Маргарита от удивления выпрямилась на диване в одном чулке. - Я похожа на ту, которая вас проклянёт?

- Нет, дорогая моя, я пошутил.

Густав протёр кисти, аккуратно сложил их в футляр и прошёл в ванную.

- Вы не хотите пообедать со мной?

- Простите, я не слышу, - Маргарита заканчивала одеваться, - шум воды...

Густав вытер руки и вернулся в студию.

- Я говорю, вы не хотите со мной пообедать?

- Благодарю вас, но нет. Видите ли, я спешу...

- Вы всегда спешите... И ни одного шанса узнать вас поближе. В этом есть что-то?

- Не рисуйте фантазиями, Густав. У вас для этого кисти, - Маргарита улыбнулась ему в дверях.

Мыслями уже где-то далеко она почти бегом спускалась по лестнице . И улыбалась. И бережно укладывала сегодняшний гонорар в маленький перламутровый кошелёк...



Молодой человек, щурясь в лучах весеннего солнца, кидал крошки всегда голодным воробьям. Он стоял тут давно, прислонившись спиной к витрине булочной, изредка поглядывая на дубовую дверь через улицу.




- Эта женщина не для вас, герр Густав...

- Боже, как вы меня напугали, фрау Грета! Вы не могли бы входить в студию, ну, кашляя, что ли?

- Простите, впредь буду заходиться кашлем, – горничная невозмутимо смотрела ему в глаза. - Какие-нибудь особые указания на сегодня?

- Пожалуй, нет. Я сейчас уеду в галерею, потом в театр. Ужин не готовьте, можете сегодня уйти пораньше . И оставьте мягкий свет... У меня романтическое настроение... – на секунду он задумался. - И вот ещё что... Избавьте меня от оценок женщин, которых я пишу. Хорошо?

- И не подумаю, - фрау Грета начала протирать пыль с подоконника. - Перед вами все лебезят, но только не я. Я не боюсь сказать правду самому дорогому художнику Европы...


Какое солнце! Точь-в-точь её настроению. Всё складывается, как нельзя лучше. Наконец-то она может купить подарок, о котором он давно мечтал. Она шла по улице, светясь и представляя, как вечером он будет срывать подарочную обёртку. Представляя его радостный благодарный взгляд....

Как удивительно, что так легко можно стать счастливой! Надо, всего лишь, подарить счастье другому. Как удивительно, и как просто!

Она знала, как ему обновлённому хотелось подойти к холсту, как он мечтал начать творить новое, новыми руками. Даже не творить, а вдыхать. Вдыхать жизнь в новые творения. Которые пробьются наверх. Обязательно пробьются. Нельзя жить без Веры в это. Но Вере нужно чем-то питаться, чтобы не умереть...

Звякнул маленький колокольчик на двери.

- Фрау Маргарита, мы ждали вас. Те кисти, которые вы заказали на прошлой неделе, – готовы. Прошу Вас...



Молодой человек видел, как из дубовой двери выходила красивая женщина. Видел, как она зашла в магазин в конце улицы. Он переступил с ноги на ногу и бросил ещё крошек пернатым хулиганам. Минут через пятнадцать у двери остановилось такси. Это было уже не интересно. Молодой человек знал, кто в него садится.

Он выкинул остатки крошек и перешёл улицу.



- ... двадцать семь миллионов - два!

Деревянный молоточек замер в воздухе.

- Двадцать семь милли....

Скрипнула входная дверь, и ропот удивления пробежал по залу. Неторопливой походкой входил сам Густав Биккель. Аукционист от удивления превратился в статую с поднятой рукой.... Чтобы сам Густав Биккель?!... Такого не было за всю историю дома... Это было против всех правил, но возразить никто не посмел.

Густав подошёл к своему полотну, скрестил на груди руки и замер. В зале воцарилась гробовая тишина.

- Мне никогда не сотворить что-нибудь лучше этого... – произнёс он, наконец, тихим голосом.

Потом окинул присутствующих взглядом:

- Простите, что прервал торги...

И сел на свободное место. Аукционист откашлялся.

- Двадцать се....

- Тридцать! – в четвёртом ряду взлетел номер.




Вечером Маргарита приготовила его любимое блюдо, открыла бутылочку вина и зажгла свечи. Кисти, завёрнутые в красивую бумагу, она пока положила за шторой. Её жгло желанием, чтобы он скорее пришёл, скорее развернул их.... Скорее бы увидеть его глаза!

Вечера часто удерживают художников. Она знала это. Но... Нет ничего более вечного, чем Время и терпение Женщины. И она ждала.

Что будет завтра – неважно! Теперь у него будут новые кисти. Новые! Он мечтал, он не мог их себе позволить. Потому, что жил ради неё. И те крохи, которые ему удавалось выручать за свои картины, он тратил на неё. И на маленькую жизнь, которая стала дышать в ней недавно. Неважно, что будет завтра! Потому, что оно произрастает из сегодня.

Наконец мягко щёлкнул замок, и он пришёл.

Боже, какой это был взрыв! С каким упоением он водил кистью по воздуху, нанося воображаемые мазки на воображаемый холст. Как трогательно на воображаемой палитре он выводил воображаемую светлую бирюзу. Маргарита не могла сдержать слёз. От счастья, от ощущения новой жизни, которая как тёплая океанская волна находит на них и уносит с собой. Навсегда.

- Но как? Как это всё возможно? Я не верю глазам, рукам....

Маргарита обняла его.

- Всё будет хорошо. Поверь мне.

Его лоб вдруг нахмурился, взгляд стал серьёзным и пристальным.

- Я могу попросить тебя об одной вещи?

- Конечно, - у неё ёкнуло сердце.

- Пообещай мне, что ты никогда не будешь натурщицей. Ни сейчас, ни после. Я прошу тебя!

Маргарита выдержала взгляд. Он не знал, что́ стояло за радостью вечера, за счастьем подарка. А если бы знал, то, скорее всего, сломал кисти.

- Обещаю.

- Спасибо тебе. Спасибо за всё!

После ужина он ушёл. Зигфрид наконец-то дописал «Тюльпаны в саду» и устраивал общий просмотр.

- Конечно, - вздохнула Маргарита. - Но и ты обещай мне...

- Что?

- Поцеловать, когда вернёшься.

Вечера часто удерживают художников. Ночи тоже.



Густав вернулся за полночь. Переоделся в халат, налил бокал вина и сел в любимое кресло в гостиной. Как он и просил, фрау Грета оставила мягкий свет и перенесла из студии полотно. Завешанное оно стояло перед ним.

Нельзя раньше срока давать имена. Нельзя! Тем более, ещё столько работы... Имя несёт энергию. Справится ли с ней полотно? Ты никогда не знаешь об этом! Но, чёрт меня побери, если это – не «Маргарита», то что же?

Он сдернул занавес.... Бокал выпал из рук на мраморный пол.

В эту секунду в дверь постучали...



Ночью он не пришёл. Маргарита проснулась на рассвете от ощущения пустоты. Такое бывало и раньше, когда он приходил поздно утром. Бывало. Но без щемящей пустоты... Сейчас всё было по-другому, не так. Что не так?

Видения начали наползать туманом... Пляска красок, бирюзовая щетина кистей, тюльпаны Зигфрида в саду, воробьи, клюющие хлеб у витрины булочной, бокал, разбивающийся о холодный мрамор....

- Фрау Маргарита, фрау Маргарита! Вы дома?

Она вздрогнула.

- Фрау Маргарита, откройте, пожалуйста, вам конверт!

Протерев ладонью невыспавшиеся глаза, она расписалась на каком-то клочке бумаги и закрыла дверь. Конверт был пухлым. Отдёрнув гардину, Маргарита села в кресло и сорвала апостиль.

«Дорогая Маргарита, судьба часто разговаривает с нами. Пытаясь что-то внушить, от чего-то предостеречь. Она полна сюрпризов и не преминет дать урок. Прожив много лет, я и не предполагал, что её фантазия может быть так безгранична. То, что произошло сегодня ночью со мной, вышло за все рамки понимания. Понимания жизни, людей, их поступков. Я с сожалением вынужден известить Вас, что более не предполагаю сеансов с Вашим участием. Но то, о чём Вам предстоит вскорости услышать, думаю, кратно окупит Ваши переживания сего дня.
Искренне Ваш,
Густав Биккель
P.S. К письму прилагаю компенсацию за обещанную Вам работу»

Она отложила конверт... Отложила на столик. На котором ещё вечером лежал футляр с новыми кистями. Футляра не было....



- Я вас знаю... Я видел вас, когда днём садился в такси. Как вас зовут?

- Садитесь, прошу вас. Меня не надо бояться. Я пришёл к вам с совершенно иными мыслями.

- С какими же? Простите, но вы напугали меня.

Густав смотрел на молодого человека. В свете каминного пламени его лицо казалось до больного худым, глаза ввалившимися.

- Садитесь, прошу вас...

Густав сел. Молодой человек подвинул стул и сел рядом, глаза в глаза.

- Вы разбили бокал? Это был казус? Или что-то расстроило вас?... Картина? – он перевёл взгляд на полотно и тихо добавил. - Это я дописал её.

Руки Густава взметнулись вверх.

- Вы?!... Но... Как это возможно?

- Я проник к вам....

- Я не об этом!!! – Густав сорвался на крик. - Как возможно так дописать?!... Как? Вы сделали немыслимое! Вы сделали то, о чём я мог только мечтать... Кто вы?

- Я муж этой женщины. Я – муж Маргариты.

Густав откинулся в кресле и замолчал. Тени на стенах продолжали свой тихий причудливый танец. В отблесках огня божественная Маргарита загадочно улыбалась с полотна.

- Вам не нужна была натура, чтобы сотворить шедевр....

- Нет. Я писал сердцем. И вот этими кистями...



- Тишина, тишина! – аукционист весь красный от волнения стучал молоточком.

Страсти накалились. Зал, ранее выдержанный и спокойный, уже час, как превратился в гудящий улей. Густав, однако, сидел неподвижно в первом ряду и не сводил глаз с «Маргариты».

Внезапно он поднялся, подошёл и что-то прошептал на ухо аукционисту. Краска отошла от лица того:

- Густав... Это невозможно....



- Когда вы получили это письмо?

- Примерно недели через три, - Маргарита поправила на плечах шаль и устало подняла глаза на следователя.

- Вместе с чеком?

- Да.

- Вам следовало сразу заявить. Когда исчезает человек – дело серьёзное. Мы сбились с ног, разыскивая его.

- Простите, я не могла. Я плохо себя чувствовала. Вы понимаете меня?...

- И вы не пытались сами разыскать его?

- Нет, он ушёл... Ушёл совсем. Болезнь забрала его, и он не хотел, чтобы я это видела....

- Я понимаю вас... Спасибо вам! И... простите, это не моё дело, но этот огромный чек... Что вы собираетесь теперь делать?

- Что делать? – глаза Маргариты наполнились Верой. - Я хочу подарить миру Художника.